Неудивительно, что когда-то я был маленьким. В то время мы жили в уютной двухкомнатной квартирке у речного вокзала. Родители занимались обустройством своего молодого быта и работой, а в детском садике мне не нравилось. Видимо, поэтому каждые две недели я заболевал очередным ОРВИ, и очень скоро окончательно был передан на воспитание прабабушке и прадедушке
У меня была своя, как её все называли, «маленькая» комната с видом во двор. Смотрел я вниз, только когда болел или по другой причине, не мог отправиться гулять. В такие дни я оставался дома. Игрушек было много, часть из них хранилась в большом ящике, а часть в шифоньере в «большой» комнате. Но недолго, потому что однажды, когда я активно добывал игрушки из нижних отделов шифоньера, сверху упало стекло на мою, может, ещё по молодости не слишком умную, но уже крепкую голову.
В общем, в таком быте у меня никогда бы не возникли мысли об «этом», если бы не один случай. Как-то раз я шёл с дедушкой за ручку на прогулку и учился читать, уже зная, как пишутся слова «Универмаг» и «Продукты», и прочитал на стене в подъезде слово «Секс». Это слово меня сильно заинтересовало, и в вечернем разговоре я поднял взволновавшую меня тему. Ни бабушка с дедушкой, ни даже мама по телефону не смогли мне объяснить его значение, вернее внятно не смогли, просто сказали, что это происходит между мужчинами и женщинами. Иногда.
Однако с тех пор взрослые решили, что раз я поднимаю такие недетские темы, меня можно отпускать гулять во двор одного. Да и спокойно как-то было у нас на улицах.
Куда более приятные воспоминания у меня связаны с видом на окно с другой стороны, со двора. Когда было время обеда, и бабушка забрасывала в кипящую воду только что слепленные пельмешки, она вешала на окно газетку, и все во дворе знали, что мне пора обедать и сразу же кричали об этом. Разве бывает более вкусная еда, чем та, которую готовят специально для нас в детстве?
И вот я бегал, играл, обедал пельмешками, и рос, и вдруг в пять лет неожиданно влюбился. Она была… Я пытаюсь вспомнить, какой же она была, но ни внешность, ни что-то иное не выуживается из памяти. Из моих детских понятий всплывает только слово «красивая». Ну, не мог же я влюбиться в некрасивую девочку! В общем, какой она была, не важно. Её родители так же, как и мои, передали Надю на воспитание бабушке, и она появилась в нашем дворе.
Но влюбился я в неё не сразу, а только после секса. То, что иногда происходит между мужчинами и женщинами, у нас произошло в старой заброшенной голубятне. Мы играли в прятки, и это было далеко не самое плохое место, чтобы спрятаться. Правда, в ящике, предназначенном для хранения корма, на котором сохранилась дверь, способная закрываться, мог поместиться только один. Мы забрались туда всё-таки вдвоём, и, закрывшись, в темноте, среди высохшего комбикорма или птичьего помёта, оказались прижатыми друг к другу настолько сильно, что дышали друг другу, ну, практически в рот, очень часто и возбуждённо после беготни. Нас не нашли, но мы долго не хотели вылезать из нашего укрытия. И хотя в тот раз у меня ничего не вышло, думаю, это был мой первый сексуальный опыт, намного превзошедший последующие по силе эмоционального воздействия.
Секс преследовал нас с Надей около года, он был и в том, как мы раскрашивали книжки, прижавшись друг к другу коленками, плечами и щеками. И в том, что мы нашли воздушные шарики с надписью презерватив на упаковке и долго бегали по двору с ними, а взрослые почему-то прятали взгляды. Но это не могло продолжаться вечно. Я переехал к родителям и почти сразу же изменил Наде.
Когда мне исполнилось шесть лет, меня летом отвезли на дачу. Там я познал продажной плотской любви. В то время, а, кажется, это было лето сразу после смерти Андропова, иностранные жвачки были редкостью. И если у взрослых была своя валюта, булькавшая за стеклом бутылки, то у нас, детей, вкладыш из иностранной резинки мог сподвигнуть иных даже на преступление.
Вкладыша у меня не было. Зато была обёртка от жвачки с символичным, как позже выяснилось, названием «Маха». Юлька была в меня откровенно влюблена. Но признаться в этом в нашем возрасте было бы неудобно. Она избрала другой способ добиться моих чувств. Как-то раз она сказала: «Давай, я покажу тебе письку в обмен на обёртку»…
Некоторое время, я, конечно же, сомневался, так как такая обёртка была только у меня, а девчонок вокруг бегало не так и мало, и у них всех, я подозревал, были… Ну, сами понимаете, какие части тела. Но в итоге детское желание познать мир взяло верх, и я отдал ей обёртку. А в обмен увидел письку! Это было потрясающе! Я даже не догадывался, что это может быть столь интересно устроено. Единственное, что смущало: непонятно, как этим вообще можно писать.
В итоге, Юлька, потому что была влюблена, вернула мне обёртку от «Махи», и мы ещё много раз смотрели её письку в обмен на разноцветную бумажку.
В школу я шёл уже подготовленным и просвещённым в теме секса. Поэтому, когда третьеклассник запаривал мне якобы правдивый рассказ, что дети появляются после секса, я над ним смеялся. Тем более, что у меня секса было уже много и детей не образовалось, а у него вообще не было, но он очень хотел.
Помню, на перемене, я в очередной раз случайно занялся сексом. Я играл в салки и увидел очень красивую старшеклассницу. И мне её очень захотелось! Тогда я решил, что она тоже будет играть в салочки: я подбежал и уткнулся ей с разбега головой в живот. Красивый, упругий животик! Я почти погрузился в неё. Но она назвала меня дураком и не стала играть со мной.
После этого случая меня очень долго не тянуло к девчонкам. Наверное, я взялся за ум и за футбол.
Так продолжалось лет до одиннадцати. А потом я нашёл на верхней полке родительского шкафа видеокассету с интригующим названием «Укус вампира». Но это уже совсем другая история.
© Прушкин
