- Куда? – вахтерша для строгости сжала губы и исподлобья посмотрела на Павла Степановича.
Институтское здание давно было разобрано на аренды маленькими фирмочками ютившимися за металлическими дверьми в плохоосвещенных коридорах, которые бойко торговали сублимированной лапшой, колготками, авторучками оптом и прочей дрянью, которую большой город поглощал в огромных количествах. Старая деревянная входная дверь со ржавой пружиной хлопала каждую минуту, пропуская через себя очередного суетливого менеджера по продажам, который пробегал мимо вахтерши даже не глядя на нее. Непонятно было почему институт еще не сократил еще эту должность, но факт остается фактом – вахтерша отработала свой хлеб, выделив из толпы наметанным глазом серый костюм Павла Степановича в котором тот защищал еще кандидатскую и растерянный взгляд за толстыми очками в придачу.
- Пропуск заказывали? – начала массировать жертву старуха, разминая невидимые мышцы перед схваткой.
- Да я, в общем, да... конечно... – растерялся Павел Степанович, - Я в 318-й к Игорю Васильевичу. У него день рождения, ну и я в общем... сюрприз как бы, в гости вот, поздравить...
Павел Степанович просительно посмотрел на вахтершу, поставив старый кожаный портфель на подставку и нервно забарабанил пальцами по потертому кожезаменителю.
- Распишитесь в журнале. Вот тут. Потом пропуск не забудьте подписать на выход! – закричала уже вдогонку вахтерша и неодобрительно покачав головой отхлебнула из кружки остывающий чай.
* * *
- Вай, вай, вай! Какие люди и без охраны! – Иван Васильевич расставил руки в стороны, - Какими судьбами?
- Иван, у тебя же юбилей, решил вот поздравить старого друга, - Павел Степанович поставил портфель на стол и выудил из его недр бутылку коньяка.
- О-бал-деть! Кто-то еще помнит, кто жив! Сейчас я стаканчики организую и будешь мне рассказывать, триста лет уже тебя не видел, - Иван Васильевич наклонился и загремел ящиками стола, разыскивая чистые кружки.
Через полчаса приняв по первой, потом по второй-перерывчик небольшой, по третьей без тоста и еще по парочке по разным поводам, порядком захмелев с непривычки, Павел Степанович осоловело наклонился к другу:
- Ннуу, рассказывай теперь ты, Ваня, что да как, чем вы тут занимаетесь, и вообще... – он обвел комнату уверенным жестом.
- Да как сказать. Все тем же самым, биологией. Исследуем пищевые цепочки под заказ...
- Дааааа?, - поднял в удивлении брови Павел Степанович, - а кто заказывает?
- Иностранцы разные. Ну типа как бы сейчас мода пошла на западе на продукты, выращенные естественным путем, а там паразитов тьма, нууууиии... Исследуем кто кого ест, чтобы паразитов травить их же оружием. Всякие паучки, которые жрут картофельных червей, например – наша работа.
- Во делааа! – Павел Степанович с видимым усилием попытался налить коньяка так, чтобы точно было в ровень в двух стаканах. – А паучков кто жрет?
- А другие паучки жрут...В этом мире все кого-нибудь да жрут... – Иван Васильевич выдохнув, замахнул коньяк одним глотком и занюхал кусочком хлебушка.
- Ну не скааажиии! – усмехнулся Павел Степанович и погрозил Ивану пальцем, - человека никто не жрет! Человек – он ведь царь природы! О!
- Да, да... Царь, здравствуйте, я царь. Царь, очень приятно, я царь! – нахмурившись пробормотал Иван Васильевич.
- Понимаешь какое дело, в этом мире нет ни начала, ни конца... – пьяно качнувшись на стуле сказал Иван Васильевич, уставившись в одну точку, - это глюк думать, что на человеке все закончилось.
- Ну погоди, - Павел Степанович вдруг оживился и зажестикулировал руками, - но ведь человека же не жрет никто! Мы же не наблюдаем ничего такого!
- Да коровы в коровнике тоже ничего не наблюдают, - нахмурился его друг, - Тоже их там большинство и они небось думают что их обслуживают. Коровья доминанта на единой взятой территории с немногочисленными слугами из людей. В цепочке всегда так - те кого жрут, они не в курсе, что они чья-то пища.
В комнате повисла тишина. Павел Степанович неуверенно взял бутылку и забулькал по стаканам. Друзья чокнулись и выпили собержимое молча.
- Слушай, но ведь антилопу когда лев жрет, она же его видит и можно даже сказать, осязает... – неуверенно начал Павел Степанович.
- Да в том то и дело... – Иван Васильевич тяжело вздохнул, - Когда жрут низшую ступень, для нее это всегда стрессовая ситуация сильно отличающаяся от нормального процесса жизнедеятельности. То-есть это для нее всегда неприятный сюрприз, можно сказать. В результате этого сюрприза эта особь отдает по цепочке выше то, что ей нафиг не нужно в процессе нормальной жизнедеятельности, а даже очень вредно и часто летально.
- Да, дела... – Павел Степанович покрутил в руках пустой стакан и помолчал. – Ну а человек что отдает?
- Эмоции, Паша..., - Иван Васильевич опасно качнулся вперед и почти упал бы, если бы Павел Васильевич не поддержал друга.
* * *
Этой ночью Павлу Васильевичу снилась всякая дрянь. Он то убегал от своры собак, которая внезапно напала на него, когда он заходил в метро по дороге на работу. То в другом отрывке сна он вдруг подскользнувшись на краю пропасти начинал падать вниз, причем нахрена его понесло на край пропасти он не мог вспомнить, когда проснулся весь в холодном поту.
- Да блядь, что же это за говно снится-то сегодня! - он в темноте пошлепал на кухню и булькая, жадно припал к носику чайника, опустошая его большими глотками.
В следующем фрагменте сна он шел по узким улочками европейского города, неся с собой чемоданчик с деньгами. Заметив уютную кафешечку со столиками на улице, Павел Степанович присел и заказал мокку с бутончиком взбитого крема сверху. Официантка унесла заказ, он посмотрел вниз и сердце его ёкнуло -- чемоданчика на брусчатой мостовой больше не было! Какая-то тень мелькнула в переулке, блестнув знакомым обводом дорогого кожаного саквояжика, набитого деньгами.
- Ах ты блядь! - сердце его забухало с частотой 140 ударов в минуту.
- Так, стоп!! Стоять! - Павел Степанович вдруг заговорил с собой, - У меня в жизни-то денег никогда не было, что за хуйня?... И я не знаю что такое мокка, какой еще нахуй крем сверху, я кроме чая вообще ничего в жизни не пил на десерт.... Что я, сплю что ли?
Павел Степанович оглянулся вокруг. Вдруг изображение заколыхалось и начало таять.
- Ебать, это точно сон! - обрадовался он и его тело наполнила какая-то немыслимая радость, - я во сне!
Резко обернувшись он вдруг заметил какие-то черные тени, которые шмыгнули в стороны как ему показалось в испуге. Изображение подернулось белесой и Павел Степанович проснулся. Он сел на кровати, его наполнял какай-то непонятный позитив и он чувствовал себя отлично выспавшимся, хотя на часах было только 4 утра.
- Эххх! Жалко, мало побыл во сне, можно было бы таких делов там накуролесить, - он положил голову на подушку, счастливо улыбась и надеясь повторить эксперимент, на этот раз насоздавав побольше голых баб вокруг.
* * *
Ферма досталась Оуугху по наследству и он ей очень гордился. Еще бы, она притягивала со всех концов вселенной любителей страха и похоти. Его ферма на этом специализировалась уже несколько десятков тысяч лет, хотя для любителей остренького всегда были на выбор пикантный набор из несчастной любви, страданий родителей умершего ребенка или героического безрассудства. Но все же страх был главным продуктом Оуугха, в наличии было бесчисленное множество оттенков и вкусов, а для гурманов он мог приготовить коктейли из серии ударов судьбы, когда жертва расцетала всеми оттенками и ароматами страха, размешанного с разочарованиями. Таких клиентов было правда не много, основной рынок был достаточно прост. Большая доля клиентов просто тупо потребляла страхи недавно рожденных особей, они были очень ароматны и пронзительны. К сожалению, время жизни индивидов было небольшим, всего через несколько десятилетий они переставали мерцать эмоциями и их нужно было подчищать. Время от время некоторые страны начинали практиковать толерантность, которую Оуугх терпеть не мог, так как это сильно вредило бизнесу и снижало выбросы эмоций. Приходилось прививать такие страны более примитивными и сочными расами, которые сдабривали почву необходимой вакханалией.
Иногда на огонек к Оуугху слетались целые группы и тогда он устраивал оргию. Он даже сам иногда спускался вниз и купался в море страха, ненависти и злости в моменты когда на планете шла война. С одной стороны это было не очень хорошо для популяции, так как в первую очередь вырезались самые яркие индивиды с хорошим букетом эмоций и приходилось отращивать таких потом долгое время. Но с другой стороны и энергетическая компенсация была неплохой.
Внезапно Оуугх почувствовал вибрацию струны пространства - один из клиентов вызывал его. Он поморщился и потерял квант раздражения - обычно такие сигналы случались при сбое процесса потребления с фермы. Ответив на вызов он увидел клиента, сочащегося энергией злобы и страха, что было редко для Вселенной - такой букет был доступен только на этой ферме.
- Послушайте, Оуугх!, - начал клиент по имени Ааарму, - мой корм пришел в сознание прямо в момент моей трапезы! Мне пришлось удирать и я теперь теряю накопленное! Я требую компенсации!
- Не волнуйтесь, мы предоставим Вам бесплатно равноценную замену, - Оуггх излучил порцию терпения, которую клиент не приминул отожрать на халяву.
Оуугх сдержался и открыл каталог: "Таааак, что тут у нас? Павел Степанович сбой дал. Ая-яй, вот мудак! Ну ничего, загрузим тебя по самые яйца, некогда тебе думать будет"
- Могу предложить порцию хорошего сексуального возбуждения, пойдет? - участливо предложил Оуугх, - наша ферма специализируется на этом уже около сорока тысяч лет.
- Да, вполне, давайте поскорее, - согласился Ааарму.
* * *
Павел Степанович познакомился с Мариной Леонидовной в лифте вечером следующего дня. Точнее сказать, она с ним познакомилась. Или все же он с ней? Получилось неожиданно и как потом говорила Марина Леонидовна подругам: "все-таки бабы, такие вещи случаются только на небесах". И хотя Павел Степанович никогда не отличался прытью, уже этим же вечером они вдвоем мило пили чай у него на кухне. Марина Леонидовна болтала изящной ножкой обутой в домашнюю тапку, а Павел Степанович, заглядевшись, перелил чай через край. И конечно же они потом очень много смеялись. Немного окосев от добавленного коньяка в чай, она наклонилась к нему, чтобы стряхнуть пылинку, а он удивившись своей смелости, поцеловал её в лоб.
Через полчаса, дрожа от возбуждения, Павел Степанович с ужасом понял, что у него не встает. Все компоненты были на месте - под ним ослепительной красоты миниатюрная женщина его мечты, он возбужденный на двести процентов. И все-таки все это куда-то пролетало мимо кассы.
Один только Ааарму, прищурившись от удовольствия, поглощал такую дорогую энергию совершенно на халяву!
