Два года назад я переживал не лучшие времена. Жизнь дала приличную трещину, и трансформировалась в другое слово на букву «ж». Разлад в семье и проблемы на работе выбили меня из колеи. Быстро съехав на синеву, я зачастил в злачные заведения. Бесконечные пьянки и половые сношения с подозрительными дамами начали постепенно превращать меня в рудимент общества.
В тот вечер, 30 декабря 1998 года, я сидел в кабаке и плутал в потемках безнравственности под живую музыку в исполнении Людочки Цымбал, в прошлом моей одноклассницы. Ситуация подстегивала побыстрей нажраться, до потери слуха, чтобы уже прекратить воспринимать ее завывания типа «А я риба, я риба.. Лай лай лай» Это был пиздец.
Нет, Людочка была, безусловно, очаровательная девушка, и даже была пару раз цинично отъебана мной еще в студенческие годы. Но ее вокальные данные, в отличие от врожденного мастерства минета, оставляли желать лучшего.
Тем не менее, она каким-то образом (а я догадывался, каким) сумела внедриться в музыкальный коллектив, который сейчас гонял свой привычный репертуар.
По графику, где-то через час я должен убиться в муку и уехать домой на такси, где произойдет очередной форменный скандал, в главных ролях которого будет моя супруга и то, что осталось от меня.
Все шло как обычно. До того момента когда за стол, где я в одну харю залихватски выжирал лошадиными дозами коньяк, присел прилично одетый молодой человек. Создавалось впечатление, будто он только что покинул здание консерватории. Шикарный черный костюм, до блеска напидоренные ботинки и зализанные назад черные волосы. Вид он имел весьма респектабельный. Но, по правде говоря, у меня сразу возникло непреодолимое желание зарядить ему в дыню. Незнакомец же как-то приветливо улыбнулся и представился:
— Герострат.
— Нихуя себе! Тебя что, так зовут? — я, оторвавшись от выпивки, с удивлением посмотрел на этого хлопца.
— Да. Имя греческое.
Затем он протянул мне руку. Мой гнев как-то быстро испарился.
— Андрей, — ответил я. — Вроде тоже греческое имя. Выпьешь?
— Не откажусь. С вашего позволения.
Герострат по-хозяйски плеснул в стакан граммов 150 коньяка и быстренько его внедрил.
Я молча смотрел на него. «Во, блять, дает! Молодец. Очередной, сука, аферист. Ща начнет в доверие входить, лепить всякую хуйню за жизнь, может от щедрот и пузырь купит. А потом или труба, блять, пропадет, или лопата…»
— Зря вы так, Андрей. — Прервав полет моей мысли, Герострат налил себе второй стакан и одним глотком отправил его в недра своего пищевода.
— Что «зря»?
— Неужели вы и в самом деле думаете, что я хочу насадить ваш телефон или портмоне?— Смачно отрыгнув, Герострат вытер салфеткой рот. — Извините.
Я, по правде говоря, немного прихуел.
— Скажу больше, милостивый государь, я проделал большой путь, чтобы сейчас сидеть перед вашим перекосившемся от пьянок ебальником.
— Чееееее? — хотел было быкануть я, но какая-то неведомая сила опять свела мой гнев на нет. Приятное тепло лавиной накрыло мое полубренное тело.
«Точно аферист. И гипнозом владеет. Кашпировский, блять. Надо уебывать, сука. Чистой воды махинатор… Ща квартиру мою на себя заставит, тварь, переписать!»
Тем временем Людочку сменил другой певец, Дима Чекан. Он голосом Эдуарда Хиля хуячил: «Потолок ледяной, дверь скрипучая…» Веселье, как говорится, только начиналось. До того, как Дима действительно поразит публику, оставалось не более пяти минут...
— Вот чудак-человек, зачем мне твоя квартира? И вообще, помнишь ты, мудило астраханское, как ты стал хозяином этой самой квартиры? А? Чудо, да? Так это думаешь, твоя любимая тещенька добавила тебе денег? Человек, который до этого даже свои обосранные панталоны жалела выкинуть? Или командировка в Алжир? Почему именно ты поехал, а не твой более достойный коллега Горшков?
— Че ты за хуй-то вообще?! — негодовал я. «Откуда он знает такие пикантные подробности из моей жизни? Блять, может, особист какой? Вербует?..»
— Устал я, Андрей, твои косорезы исправлять. Всему есть предел. Ты губишь свою жизнь. И если будет продолжаться в том же духе, я плюну на тебя. В хуй ты мне не впился. Напишу в канцелярию заявление, и пиздец. Не будет у тебя Ангела-хранителя. Я там, — Герострат показал наверх,— ангел уважаемый, а посему мое прошение удовлетворят быстро, и тогда, хуй необъезженный, тебе придется без страховочки испытывать все тяготы жизни. И поверь, жизнь твоя вскоре превратится в ад.
— Да ты заебал меня, мил человек! То, что ты читаешь мои мысли, не говорит мне нихуя. Мало что ли вас, экстрасенсов... Вот если бы ты чудо какое сейчас на моих глазах смайстрячил, тогда извините. Поверю. И прислушаюсь к твоим беспезды актуальным речам. Более того, обязуюсь прекратить пьянствовать и изменить свою никчемную жизнь, поставив во главу угла семью, — ухмыльнулся я, понимая, что поставил этого проходимца в тупик.
— Ну, и какое чудо ты хотел бы увидеть? — Герострат был спокоен и уверен в себе.
— Какое-какое?.. — Я на секунду призадумался, и в моей голове возник ахуительный сценарий, воплотить который было совершенно невозможно.
— Ну, пусть Дима Чекан сейчас во время следующего выступления пропердит в микрофон песенку, а потом зайдут два негра и в два смычка выебут Людочку Цымбал. Да и вообще, хочу, чтоб здесь воцарилась вакханалия. Что, слабо? — Я злорадно давил лыбу.
— Хорошо. Будь, по-твоему. Но учти: ты дал слово! Не сдержишь его — накажу. И похлеще того, что сейчас произойдет. — Герострат посмотрел на меня с укором, затем повернулся в сторону танцпола и что-то прошептал.
То, что произошло несколько мгновений спустя, повергло меня, да и всю присутствующую публику в глубокий шок. Дима Чекас исполняя песню Харалова «Новогодние игрушки» вдруг сделал квадратные глаза, бросил нахуй гитару, и как кобель начал рыть руками паркет танцпола. Затем, обернувшись вокруг своей оси пару раз, скинул одним движением свои джинсы и принялся срать, дико при этом хохоча. Охуевшие музыканты, а с ними и посетители, с интересом и ужасом на лицах наблюдали, как их обожаемый кумир лепил огромный, вонючий пирог посреди ресторана.
Закончив свое дело, он принялся закапывать говно, но, не добившись своего, поднес микрофон к жопе и начел напердывать какую-то малоизвестную мелодию. Причем, делал он это весьма мастеровито, словно тренировался с детства этому редкому искусству. Убаюкав полресторана этой колыбельной, он встал на корячки и ускакал на четырех конечностях, звонко и задорно лая.
Как только Дима таким образом покинул заведение, в дверь ресторана зашли два огромных негра, переодетых в Дедов Морозов. Отличительной особенностью их являлись два расчехленных здоровых хуя. Хуи, как стрелки компаса показывали на расположение музыкального коллектива, а если точнее — на Людочку Цымбал.
Через минуту Деды Морозы уже ебали организм Люды в разные его отверстия, при этом делали все синхронно и эстетично. Людочка была от счастья на небесах и, закатив глаза, водила своим длинным языком по губам. Вид у нее при этом был довольно смешной, потому что она стала похожа на девочку-имбицила.
Я квадратными от удивления и ужаса глазами посмотрел на Герострата. Он сидел и курил сигару, спокойно наблюдая за хуйней, что творилась в некогда приличном ресторане.
Какой-то мудак вскочил на стол, за которым еще недавно сидел с компанией и, достав свой залупэндр, начал лить за шиворот своим друзьям.
Официантки, встав в ряд, начали плясать кордебалет. Для усиления эффекта от выступления они все как одна сняли трусы и начали пугать заросшими пилотками сидящих рядом посетителей. Впрочем, пугать было уже некого…
Кто-то яростно дрочил свою балду, кто-то стулом пиздил свою спутницу… Одна посетительница, направив себе в пизду бутылку шампанского и почесав пробкой клитор, принялась ее открывать. Что хотела показать этим трюком дама, непонятно. Ибо, когда она разрядила с хорошим пшиком себе в пиздень пробку, то завыла как белуга и, открыв головой дверь, спешно удалилась.
А один гражданин начал жрать живую экзотическую рыбу, плававшую в огромном аквариуме. Надо сказать, рыба это была гордостью ресторана. Говорят, хозяин этой богадельни купил ее за десятку штук бачей. Типо, она год назад еще в Амазонке срала.
Полив ее майонезом, чувак быстро спорол ее и замер. Потом, схватившись за горло, выпучил глаза и начал задыхаться. Наверное, эта гнида была ядовитая…
Сидящий за соседним столиком дятел закричал: « Спокойно, я врач!» и начал пиздить ногами браконьера. Хуярил он его смачно. Мытарь-рыбоед уже посинел, когда из его рта вырвался мощный фонтан блевотины, залившей значительную часть пола. Он стал понемногу отходить, и, лежа на полу, наблюдал, как врач с какой-то прошмандовкой исполняют твист на том, что недавно было рыбой…
— Ну что, доволен? — загасив сигару о край стола, спросил меня Герострат. — Нам пора, Андрей. Сейчас приедут мусора…
…Мы с Геростратом стояли поодаль, и наблюдали, как менты упаковывали участников вакханалии, воцарившейся в ресторане с развеселым названием «Эврика».
— Герострат, а что будет со всеми ними? Как теперь? — я растеряно смотрел на него. И в этот момент мне начало казаться, что он как бы размывается. Не было четкого образа.
— Все будет заебись, Андрюх. Надеюсь, ты не забыл про наш уговор?
— После такого, хуй забудешь!
— Ну, тогда пока. — Герострат мило улыбнулся. — Не расстраивай меня больше.
— А ты, это… Не пиши заявление, пожалуйста. В канцелярию. — Выглядел я при этом, видимо, жалко, потому что после этих слов Герострат засмеялся и исчез.
Просто исчез.
Я осмотрелся по сторонам. Город, перемигивался неоновыми вывесками и праздничными гирляндами. Шумные компании гуляли, распевая песни. На носу был Новый год. 1999-й.
Огромные, как кусочки ваты, снежинки, кружась, падали на землю, расстилаясь мягким, белым покрывалом. Те из них, которые попадали мне на лицо, ласково таяли. Я улыбнулся и пошел домой. Странно, но на душе стало как-то легко…
* * *
Диму Чекаса в тот же злополучный вечер, отловили на помойке, жадно жрущим какую-то тухлую ёбань, и определили в больничку. В лечебном заведении, в народе именуемым просто «дурка», он провел две недели с диагнозом «нервный срыв». Бывает, хуй ли. Затем его, вроде, пришедшего в себя, отпустили домой. Герострат ли там похлопотал или чего еще, но по темным слухам Диму вскоре пригласили в какую-то питерскую группу. «Ленинград», вроде, называецо... Короче, в поряде Димон.
Два студента-камерунца, подрабатывающих на находящийся неподалеку от «Эврики» ёлке, так и не смогли оправдать своего поведения. За каким хуем они приперлись в ресторан и занялись публичным сексом с Людочкой Цимбал, никто из них внятно объяснить не смог. В итоге, одному из них, как честному человеку, пришлось на ней жениться, а другого депортировали на историческую родину. Чему он был несказанно рад. Хуй ли тут мерзнуть-то?
Остальных особо отличившихся участников дебоша выпустили утром 31 декабря, и они все же на воле встретили Новый год.
А я... Ну, что я? Я, как и обещал Герострату, бросил пить. С женой живем душа в душу. У нас появилась год назад дочь. На работе все ништяк.
Герострата я больше не видел, но иногда, когда хочу сделать что-нибудь отвратительное, он мне дает о себе знать. Как? По-разному. Шутник этот Герострат…
Чёрный Человек
