Иннокентий Давыдович задумчиво курил, глядя в окно. Шел дождик, даже не шел, моросил, мерзко шлепая по асфальту то тут, то там. Периодически мимо окна проезжала машина, противно шипя шинами по мокрой дороге. Вороны противно каркали на противных кошек. Все было противно. Все осточертело.
В дверь противно постучались.
- Иннокентий Давыдович, у нас компьютер сломался!
- Ты с ума сошел? Такими вещами Димка занимается! Или опять проспал? Так ему еще пени накрутят...
- Здесь Димка, Димка сам в шоке... компьютер в порядке! - хрипло пробурчал Димка из-за двери, - тут видимо сервак полетел. Который ГБС.
- Тот самый? - уточнил Иннокентий Давыдович.
- Больше некому. Или я чего-то не знаю.
- Ба! - проблеял начальник регистрационного бюро. Такого еще не было. И случилось же, аж противно... хотя нет, почему-то именно это было даже интересно.
Главный Банковский Сервер, в простонародье гэбээска, хранил информацию обо всех и вся. Сначала он был частным проектом, но со временем стал государственным. Иннокентий Давыдович даже представить себе не мог, что со всей его охраной, со всем его штатом программистов, техников, секьюрити и инженеров, с резервными системами питания и хранения информации, с невзламываемой системой защиты, ГБС в принципе не был способен сломаться. Даже представить себе такое было верхом кощунства. А как бы было хорошо!
- А что именно не так?
- Посмотрите сами, может хоть эффект присутствия сработает, - пожал плечами сисадмин и пошаркал кроссовками в кабинет. Начальник регистрационного стола пошел за ним.
В углу комнаты сидели бледные родители и, широко вытаращив глаза на Иннокентия Давыдовича, крепко обнимали голубой сверток.
- Так-с, с чем пожаловали? - машинально протянул Иннокентий самым противным голосом, на какой был способен.
- Нам бы свидетельство на ребенка получить. Все по чести, зарегистрировали, родили, здоров...
- Свидетельство - не проблема, взнос зарегистрировали?
- И даже внесли уже!
- И налог?
- Мы все сделали, вы посмотрите по компьютеру. Осталось только получить бумажку!
- Какие сознательные! - одобрительно крокряхтел Иннокентий Давыдович, и строго посмотрел на Димку с Никитосом, мявшихся в углу. Заполнив пароль, дав системе распознать отпечаток пальцев обеих рук и сдав образец крови, он с первого раза вошел в систему. Потом снова посмотрел на подчиненных, но те так и стояли с выжидающим видом. Значит, рано радоваться. Иннокентий Давыдович неспеша, дабы не ошибиться, ввел индивидуальные налоговые и индивидуальные межбанковские номера обоих родителей, нашел ссылку на действительно зарегистрированного по всем правилам младенца, прошел по ссылке достаточно быстро и охнул, молниеносно покосившись как на Димку с Никитосом, так и на посетителей с искренним недоумением.
А что, если и правда ГБС полетел? О... Иннокентий Давыдович на всякий случай ввел свои ИНН и ИМБН, потом своей жены, потом Димкин, ибо Димка был настолько особым случаем, что его номера начальник помнил наизусть. Нет, вроде все в порядке. Он снова ввел данные ребенка. Казалось, все работало, но поверить в это было просто невозможно.
- Товарищи, извините, у нас небольшая техническая проблема, не могли бы вы подождать снаружи?
- Вы, наверное, удивлены, что за малышем ничего не числится? Это не ошибка. Все в порядке.
- То есть? - Иннокентий с ужасом осознал, что голос его подвел.
- То есть этот малыш никому ничего не должен.
- Так не бывает...
- И все же вот оно перед вами. Этот ребенок будет пользоваться всеми благами, которые остались у нас в стране и в этом мире и не будет ничего отрабатывать.
- Но, что же он будет делать?
- Что захочет.
- Димка, Никита, брысь!
Начальник регистрационного стола почувствовал, как по спине бегут мурашки, а горло предательски сохнет. Мужчина улыбался уже как хозяин положения, хотя его собственный кредит тянул лет на пятнадцать БЕЗ наращиваний, а уж когда нарастят да добавят, благо всегда есть за что. Такая уж у банков работа. Не веря своим ушам, начальник регистрационного стола перепроверил по другой базе. Официально он не имел в нее доступа, но сват подсобил. Да, неделю назад все долги по кредитам были погашены.
- Но кто мог на такое решиться?! - он сам не заметил, как произнес это вслух.
- Я. И жена. И наши друзья.
- За... зачем?
- Чтобы он был рожден свободным. Чтобы с самого момента рождения он никому не был ничего обязан.
- Вот ведь...
Иннокентий Давыдович открыл окно так, чтобы на малыша не дуло, и закурил. Благо, сигареты были не в кредит, сигареты приравнивались к пище и покупались из неприкасаемой части зарплаты, необходимой гражданам на ежедневные потребности. Молодой отец подошел и встал рядом.
- Знаете, гражданин начальник, а ведь когда-то все люди были свободными, и все сначала зарабатывали, а потом покупали. Каждый был волен путешествовать и делать что хотел, выбирать кем быть...
- Знаете, гражданин, а еще ранее был крепостной строй, и что? – пробурчал Иннокентий Давыдович, хотя и был согласен с мужчиной.
- И тем не менее, мы не нарушаем закон. Этот ребенок родился свободным. Впервые за сто лет. Неужели это для вас ничего не значит?
- Значит, еще как значит. Значит, что грядет социальная нестабильность. Это же чистой воды бунт! Мы тут стараемся для вашего же блага, чтобы поумерить ваши аппетиты. Приставы изо всех сил следят, чтобы долги погашались. У людей появился смысл жизни. У нас нет лишних денег на всякую ерунду. Люди перестали воевать, не травят душу заморскими странами, все наконец-то трудятся не покладая рук. Мы даже работу не меняем, потому что это грозит пенями по кредитам. Если нам что-то нравится - мы поистине это ценим, потому что после покупки еще года три как минимум это отрабатываем... - начал было говорить Иннокентий Давыдович, но на полуслове сдулся. Не звучало. Даже он сам почему-то вдруг перестал в это верить. А вот если бы кто выплатил его врожденные кредиты, доставшиеся от родителей, бабушек, дедушек... - Вы мне лучше вот что скажите: сейчас это весело, рожденный свободным, а вы не думали, что потом ребенку будет тяжело? Его же заклюют, заставят брать кредиты!
- Понимаем, - улыбнулся мужчина и с любовью посмотрел на жену с сыном, - но у нас много единомышленников. Сейчас мы собирали несколько лет и по копейкам, отказывая себе во всем, мы выбирали ребенка, у которого меньше всего врожденных кредитов, и выбрали его. Мы будем оплачивать его расходы пока он не станет сам зарабатывать деньги. И все будут должны ему, а не наоборот. Он будет первым, кто сможет накопить деньги и выкупить еще какого-нибудь малыша. А потом свободных от кредитов и ипотек детей станет много. Возможно, мы даже доживем до того момента, когда они освободят и нас с вами.
- Если ваш первый, конечно, доживет до своей первой зарплаты... – пробурчал Иннокентий, памятуя о последних веяниях теорий заговоров.
- Доживет! - уверенно сказала молодая мать, - мы позаботимся. Вы просто переживаете, потому что он первый. Скоро их будет много.
- Да я, собственно, не переживаю... - сказал Иннокентий Давыдович, чувствуя как внизу живота просыпается давно забытое, неподобающее мужчине его возраста желание нахулиганить, пойти, наконец, против системы, - я просто хотел быть уверен. Вот вам свидетельство. Поздравляю с первым свободным ребенком!
Иннокентий Давыдович задумчиво курил, глядя в окно. Молодые родители радостно ускакали прочь от регистрационного стола, весело щебеча и хихикая. Шел дождик, даже не шел, моросил, жизнерадостно шлепая по асфальту то тут, то там. Периодически мимо окна проезжала машина, игриво шипя шинами по мокрой дороге. Вороны задорно каркали на свободно бродящих кошек. Все стало как-то иначе. Все стало светлым.
(с) Arlyonka
