Украшенный разноцветными лентами белый удлиненный «Линкольн» остановился у подъезда. Сначала из дома вышли довольные родители, за ними сами виновники торжества, наконец – нарядные друзья, родственники… Кавалькада машин потянулась к загсу во главе с вожаком – «Линкольном», который кто-то из гостей-шутников за его высокомерную удлинённость назвал «длимузином».
В загсе пришлось ждать. Но это не огорчало. Слишком долгожданным был для них этот день! Нарядная и торжественная хозяйка зала регистрации встретила их с профессиональной улыбкой храмовой жрицы.
– Уже по вашим лицам, вижу, что решение, к которому вы пришли, неслучайно, – начала она свою праздничную речь голосом воспитательницы детского садика, которая зачитывает младшей группе новогоднее поздравление президента. – Я, конечно, не сомневаюсь в подлинности ваших чувств. Пускай же этот день запомнится вам на всю вашу жизнь! День вашего… развода!
Три месяца назад он сделал ей это предложение – развестись! Как она обрадовалась! Тут же позвонили родителям – обрадовали стариков. Радостное событие решили праздновать, поэтому уже на следующий день подали заявление. Однако таких желающих, как они, было много. Пришлось ждать, готовиться, считать дни… И вот счастливый момент наступил!
– А теперь, – «жрица»-воспитательница обратилась сначала к ней, – согласны ли вы развестись с вашим мужем?
Она немного подумала, словно вспомнила что-то, но быстро взяла себя в руки и уверенно ответила:
– Да, согласна!
– А вы?
Как и подобает настоящему мужчине, он ответил сразу, не думая:
– Конечно!
– Тогда снимите кольцо с руки вашей бывшей супруги и бросьте его на это серебряное блюдечко.
Кольцо не снималось. От бесконечных стирок, мытья посуды, уборок квартиры пальцы за годы изменились. Особенно в суставах. Кто-то из гостей пошутил: мол, ничего страшного, волнуется, все-таки в первый раз снимает, еще научится!
Наконец кольцо звонко упало на серебряное блюдечко. Рядом послушно легло его кольцо. Очарованные моментом этого долгожданного таинства, гости дружно зааплодировали. Чувствовалось, что многие из них завидовали. От имени государства «жрица» торжественно объявила их брак расторгнутым навсегда.
Когда выходили из зала, оркестр играл марш Мендельсона в миноре. В соседней комнате пили шампанское, били бокалы и рвали фотографии. Особенно быстро рвал их местный фотограф.
После ЗАГСа кавалькада машин двинулось по городу. В воскресенье улицы были пусты, полны не омрачённого пробками воздуха. Даже солнышко, казалось, улыбается. На душе у обоих было так легко и радостно, что им вдруг в последний раз захотелось взглянуть на те улицы, по которым вместе гуляли ещё до свадьбы, на магазины, где в первые годы супружеской жизни покупали все для новой квартиры.
Долго смотрели на город с Воробьевых гор.
– Ты такая красивая сегодня! – искренне восхитился он. – Это платье, оно так тебе идет!
– А я никогда не думала, что ты можешь быть таким веселым, предупредительным и заботливым, как сегодня! – она улыбнулась и поправила руками разметавшуюся от ветра вчерашнюю трехчасовую прическу, из-за которой ночью ей пришлось спать сидя.
Дома их уже ждали накрытые столы.
Первый тост по традиции говорили свидетели:
– Молодцы, что решились! Наперекор всем условностям… Они ведь и впрямь холодно жили в последнее время. Его ничего не интересовало, кроме своей работы. За четыре последних года всего три раза сходили в театр. Но во всех трёх спектаклях актёры так сквернословили, что по дороге домой не хотелось даже смотреть друг на друга. Разок попробовали, как в юности, пойти в кино. Фильм оказался неплохой, о любви с юмором, – но вокруг в кинотеатре все говорили по телефонам, чавкали, шурша руками в ведрах попкорна. К концу фильма оба настолько разнервничались, что, выйдя из кинотеатра, поссорились. Последние три года вместе ходили только в химчистку. Он помогал ей нести сумку. Ходили молча, думая каждый о своём. Возвращаясь домой вечером, он запирался в своем кабинетике и гонял на компьютере какие-то картинки с графиками. Даже ужинать не выходил на кухню как прежде - перекусывал за клавиатурой, от чего между клавишами за несколько лет скопились крошки, кое-где скреплённые засохшим йогуртом. Когда она ему намекнула, мол, надо бы купить новый пылесос с большей тягой, чтобы это всё пропылесосить, они окончательно и навсегда друг друга не поняли. Самое страшное, не поняли без ссоры. Молча пришли к согласию взаимонепонимания. Она больше не пыталась врываться в его кабинетное пространство. Придя с работы, тихо проходила на кухню, надев заношенный халат и стоптанные тапочки. На кухне занималась обычным женским делом: смотрела телевизор и говорила по телефону с подругами.
Тост был долгим и обстоятельным. После него гости громко кричали: «Сладко!». Женщины с завистью смотрели на нее – как она смогла, несмотря на такое долгое замужество – 9 лет, сохранить свежесть и красоту? Мужчины не менее завидовали ему: молод, а уже свободен! Под дружеские продолжительные аплодисменты они по-товарищески пожали друг другу руки.
– У тебя потрясающие духи! - сказал он, подливая ей шампанское после рукопожатия. – Новые?
– Да нет… Просто раньше не душилась, повода не было…
– Кто-то подарил? – как можно более безразличным тоном поинтересовался он.
– С аванса купила. Мне три года назад зарплату повысили…
Она заботливо положила ему в тарелку две тарталетки.
– Попробуй. Этот рецепт я изобрела сама, когда мы с подругами праздновали защиту моей диссертации.
– Какой диссертации?! – его глаза стали больше, чем тарталетки, положенные на тарелку.
– Кандидатскую! Разве я тебе не говорила? Да ты попробуй тарталетки-то?
– Ты кандидат наук?!
– Давно уж. Я, между прочим, докторскую писать начала.
Тарталетка выпала из рук и шлепнулась на пол по закону тарталетки – паштетом вниз.
Их разговор прервал его отец тостом, который был обращен к ее матери:
– Наконец-то я никогда больше не увижу вас в своем доме! Какое счастье!
Развеселившиеся гости им тоже кричали «сладко!», и они на радостях жали друг другу руки гораздо дольше своих детей. И даже впервые обнялись.
– Надо же, какая ты молодец! - он снова подлил ей шампанского. – А я… я… я тоже… - ему вдруг невыносимо захотелось перед ней похвастаться. – Я, между прочим, теперь не просто менеджер…. а топ-менеджер!
– Да что ты! Прямо вот так – топ?!
– Ты что не веришь?
– Наоборот! Радуюсь за тебя. Я же единственная ещё до свадьбы говорила, что ты далеко пойдешь. А мне не верили. За дурочку принимали. Видишь, не такая дурочка оказалась, да? Менеджер – шутка ли? Да ешё …топ!
На душе от её слов ему стало ещё веселее, чем от шампанского.
– Слушай, а давай потанцуем, а?
Тамада распоясался окончательно и, увидев, что они идут танцевать, объявил прощальный танец. Но они его не слышали, как и завистливого шепотка гостей:
– Витёк, Витёк… Да оторвись ты, слышь, от салата! Смотри, а она ведь еще ничего? Долго в девках не засидится!
Витёк посмотрел на свою жену с гораздо меньшим восхищением, чем только что смотрел на салат:
– А может и нам так же?
– Ты чего? Салата объелся?
Вернувшись после танца на свои места, распалённые вином и воспоминаниями, они разговорились о том, какие планы у каждого на будущее. Со смехом отметили, что мечтают примерно об одном и том же. Это показалось им забавным и они с шампанским вышли на балкон.
– Какой сегодня замечательный день! – сказала она, продолжая руками следить за причёской.
– Мне давно не было так хорошо!
Расходились гости поздно, на прощание снова кричали «сладко!», хохотали до колик. Благодарили за чудесный вечер, забирали подарки, подаренные к свадьбе. Желали хорошей последней брачной ночи.
– Ну, ты довольна? – спросил он, когда они остались одни среди груды немытой посуды.
– Очень! Сегодня был лучший день в моей жизни! – она поднялась на цыпочки и дружески чмокнула его в щеку.
От этого поцелуя он осмелел и обнял ее.
– Ты что?! – она решительно отстранилась. – Зачем тебе все это?
– Ты это…. Ты … потрясающая!
– Все вы так говорите… Лишь бы… своего добиться от нас, незамужних.
– Нет, правда… Я серьёзно… Ты зря, - он помялся, а затем всё-таки решился: – Ты знаешь, это, наверное, глупо звучит… Но ты… Выходи за меня замуж, а?
– Ты что?! Что ты такое говоришь? Мы ещё недостаточно хорошо с тобой знаем друг друга! – она еле освободилась от его настойчивых объятий.
– Неправда! То, что я узнал о тебе сегодня, меня, …меня просто восхитило! Я ведь всю жизнь мечтал встретить такую женщину, как ты. А сегодня… Тогда на Воробьёвых горах я… просто влюбился в тебя… с первого взгляда!
– Боже мой! Как тебе не стыдно? В твоём возрасте… топ-менеджер… и с первого взгляда? Скажешь тоже…
– Уверяю тебя, погляди на нас в зеркало, мы правда подходим друг другу.
– Все равно один день – это слишком мало, чтоб делать столь серьезное предложение. Надо все обдумать! – она впрямь залюбовалась картинкой в зеркале.
– Что тут думать?! – он снова сделал попытку поцеловать ее в губы.
– Нет, нет… только не это! – она ещё более решительно вырвалась из его объятий и от смущения стала поправлять окончательно развалившуюся прическу.
– Ну почему же?
– До свадьбы нехорошо! – сказала она и пошла мыть накопившуюся за вечер посуду, предварительно надев на себя заношенный халат и стоптанные тапочки.
М. Задорнов
