Собрание коллектива долго не начиналось. Суетливые сотрудники ёрзали на стульях в попытках пристроить нетерпеливые задницы поудобнее. На задних рядах вели светскую беседу.
- Так с порога и заявил – я, мол, твой новый папа, покажи дневник. А парню уже четырнадцатый год, прикинь. Ну он ему и отвечает – «а слез бы ты с хуя, новый папа, а то выглядишь глупо».
- Да иди ты!
- Вся квартира слышала!
- Да иди ты!
На сцене актового зала стоял стол, по торжественному случаю украшенный чистой скатертью. За столом сидела Антонина Петровна Совочек, известная городская стерва, схоронившая двух мужей. Присутствовать в президиуме ей было положено по службе. Никто толком не знал, что у неё за должность – не то профорг, не то председатель месткома – но по службе ей только на сцену. Ждали директора.
Дмитрий Анатольевич вошёл в зал шагом гусарского полковника. Коллектив встретил директора одобрительным гулом. Ни на кого не глядя, тот прошёл к сцене, и не торопясь поднялся. Замер, не садясь, у стола. Антонина Петровна уставилась на него с производственно-сексуальным обожанием.
- Все в сборе? – директор оглядел зал. В дверях появилась бухгалтер, - Элеонора Рузвельтовна, вы почему заставляете коллектив ждать? Садитесь быстрее, вопрос на повестке дня серьёзный.
Элеонора Рузвельтовна, слегка пригнувшись, мелко задробила по паркету каблуками в сторону ближайшего свободного стула.
- Теперь вроде все, - Дмитрий Анатольевич с одобрением оглядел притихший зал и сел сам, - ну что же, начнём. Антонина Петровна, огласите тему собрания!
- Тема собра... – тут её голос дал сиплого гудка, - тема собрания – «Кризис и пути выхода из него». Слово имеет Генеральный директор нашего предприятия Дмитрий Анатольевич Дудин.
Видно было, что она волновалась.
Директор прокашлялся:
- Кхм…Так вот, на дворе кризис, это ни для кого не секрет. Заказов мало, сырьё дорожает. Скоро перейдём на ручной привод, - тут директор сделал характерный жест рукоблудия, но конкретизировать для большого понимания сотрудниками не мог, так как нижняя часть его туловища была прикрыта столом. Впрочем, все поняли.
- Так вот. У кого какие мысли будут? Городок у нас небольшой, и предприятие фактически градообразующее. И коль скоро мы тут с вами, дорогие товарищи, сосём экономический хуй, то по факту весь город сосёт. Детишки в сквериках, молодые мамаши, милиционеры на постах, сторожа в школах – все сосут. А разве это хорошо? А? – Дмитрий Анатольевич укоризненно посмотрел на собравшихся, - разве это по-людски? Нужно искать пути выхода. Вот вы, Шешуков, что думаете?
Шешуков, невзрачный тип неопределённого возраста, медленно поднялся.
- Я, как начальник склада, предлагаю гофротару не утилизировать, а пускать на вторичный цикл! – он нервно оглянулся через плечо.
-Хм… Гофротара. – директор пожевал губами, - мысль, конечно, но вопроса не решит. При себестоимости гофры в шесть рублей за коробку, мы оптимизируем только на ящик водки. А надо на заработную плату. Ещё какие мысли?
Мыслей больше не было. Повисла небольшая пауза.
- Я тут посоветовался с товарищами из области, - медленно начал Дмитрий Анатольевич, - и появились кое-какие мыслишки. Тем более что мы должны пользоваться историческим опытом в таких ситуациях. А что он нам подсказывает, а?
Ответа не было.
- А подсказывает он нам, что древний товарищ Калигула во время кризиса открыл публичный дом!
Директор торжествующе оглядел зал. В зале повисла тишина.
- А что, - продолжал он, - организуем дочернее предприятие, назовём как-нибудь красиво…э-э-э… «Красные фонари», допустим. Переведём штат на дочку, а лучше совмещение оформим. И за дело! И трудиться!
По залу пошол шёпот, переходящий в гул. Неожиданно подскочила бухгалтер:
- Я в этом участвовать не буду! Это же позор!
Собравшиеся неодобрительно усилили звук.
Дмитрий Анатольевич поднял руку, призывая к тишине.
- Тихо граждане, тихо. Чего взъерепенились? Как зарплату, так подавай, а как жопой лишний раз вильнуть, так вой подымаете? Стыдно должно быть! Да, стыдно! Особенно вам, Элеонора Рузвельтовна! Вон у вас пердак какой. Небось, по стульям в бухгалтерии двойная амортизация? Кстати, давно хотел спросить, какой мудак назвал вашего отца Рузвельтом? Это ведь псевдоним американского актёра, причём порноактёра, кажется. Ответьте коллективу!
- Э.. папа родился… ялтинская конференция, - промямлила та.
- Ялтинская? Хм, Ялту одобряю. Море, девки, красота…Но Рузвельт тут причём? Впрочем, оставим это. Вам, Элеонора Рузвельтовна, как работнику финансового участка, должно быть больше других понятна ситуация. Вы должны пиздой на баррикады кинуться, как Матросов.
- На амбразуру, - тихо поправила Антонина Петровна.
- Да! Вот мне тут правильно подсказывает товарищ Совочек, и амбразурой! Вон какая амбразура – таких лифчиков не шьют. Всё! – директор хлопнул ладонью по столу, - решено! Антонина Петровна, отметьте в протоколе – на коллективном собрании решено учредить ООО «Красные фонари». А то мы так никогда решение не примем.
Дмитрий Анатольевич достал платок и вытер шею.
-Главное решили. Теперь частности. Кто мне ответит, что необходимо на любом современном предприятии? М? Вот вы, Шешуков?
Шешуков поднялся и молча уставился на ножку стола президиума.
- Садитесь, - махнул рукой директор, - толку от вас. Ре-кла-ма! Нужна хорошая реклама. Мощный пиар-ход. Думаю, нам нужна стенгазета. Какие будут соображения?
В зале начали переговариваться и выкрикивать с места.
- Катька Мишина из упаковочного стихи пишет!
- Да какие это стихи! Сопли какие-то.
- Ну что же, - задумчиво протянул директор, - сопли весьма неплохой лубрикант. Мишина, встаньте!
Девушка поднялась и почему-то покраснела. Директор удовлетворённо крякнул.
- Есть, значит, у нас кадры, есть. Чувствую, Катерина, быть тебе в передовиках. Задача понятна?
Катя кивнула и села на место, спрятавшись за спины.
-А для брутальной составляющей, - обратился директор к крикуну, - ты, Матюшин, напишешь стихотворение, как ебал токарный станок. Прямо в шпиндель. Срок – неделя.
Матюшин подскочил:
- Не буду! Токарный станок – мужик! Не буду.
- Хм… действительно мужик… Мы за свободу нравов, но не за распущенность! Будешь ебать электрическую розетку. Но что б натурально было, понял!?
Успокоенный Матюшин сел. Видно было, что он даже горд ответственным поручением.
- На этом тоже решили. Всем пройти медосмотр внепланово! Вопросы есть?
С места угрюмо поднялся Шешуков.
- Э-э… Дмитрий Анатольевич, с бабами понятно. А что мужикам-то делать? А мужиков-то у нас почти половина коллектива.
Директор укоризненно посмотрел на того:
- Вот всегда вы так! Всё о себе, да о себе. А женщин кто будет радовать? А? Вон Антонина Петровна, как мужа схоронила, год неёбаная ходит. А она ведь тоже человек! Более того, он член нашего коллектива! Оформим тебе наряд-заявку, согласно тарификации, и приступай. А ей скидку, по профсоюзной линии. Не чужие всё-таки мы люди. Можем даже взаимозачёт оформить, но это в будущем, когда экономический эффект будет понятен. Садитесь, Шешуков.
Шешуков сел, но как-то одеревенело. Самка богомола Совочек плотоядно смотрела на него.
- Теперь бар-буфет, - продолжал директор, - заведующая столовой здесь? Встаньте, Зоя Марковна. От профильной работы предприятия вы освобождены, будете освобождены и впредь, - тут Зоя Марковна заметно погрустнела, - но вам тоже надо менять работу вверенного вам участка. У нас же инновации! В кисель необходимо добавить полезных витаминов, виагры там, прочих пилюль. Не скупитесь на сметану, и очень вас прошу, не разбавляйте её. Медку завезите, орехов этих самых греческих.
- Грецких, - тихо поправила Антонина Павловна и опять взглянув на Шешукова, облизнулась.
- Да, и грецки, - решительно сказал Дудин, - двадцать первый век на дворе, а у нас в рационе питания нет грецек! Исправить в кратчайший срок! Всё ясно? Садитесь.
В задних рядах опять зашептались. Послышались новые возгласы с мест.
- А с супругами как? С супругами-то как?
- С супругами? – директор ненадолго задумался, - а никак! Дома будете ебаться в бытовом режиме, а на работе – в рабочем. Чего не ясно-то?
По залу опять прошёл шумок.
- Это что ж, если в рабочее время, то и деньги с них брать?
- А как же? Как же, я вас спрашиваю? – Сергей Анатольевич упёрся в стол руками и привстал с места, - предприятие должно быть эффективным! Куда наши дела покатятся, если мы на работе чёрте о чём думать станем, а не вкалывать одной дружной семьёй? Или хотите зарплату бытовыми оргазмами получать? Подымите руки, кто хочет.
Ни одной руки не поднялось.
- То-то, - директор благодушно откинулся на стуле, - если вопросов больше нет, собрание прошу считать завершённым. Антонина Петровна, занесите в протокол. И это, фонари красные везде развесьте сегодня же. Лица сделайте веселей, а то вы как в последний путь, честное слово. За работу товарищи, за работу!
***
Войдя в свой кабинет, директор присел на диванчик, ослабив узел галстука.
- Умотает меня этот пролетариат.
Посидев немного, встал, вытащил из бара бутылку коньяка. Налил рюмку, аккуратно выпил. Поставил бутылку с посудой на место и подошёл к своему рабочему столу.
Не садясь, снял трубку телефона и набрал номер.
- Алё? Степан Степанович? Здравствуйте, драгоценный. Дудин беспокоит. Да, да, нормально дела… да, дочка в институт уже...а у вас? что? ох! И что же? М-да…О времена, о нравы. Я чего звоню, Степан Степанович… тут дело такое, предприятие решили реорганизовать… да-да… инновационным сделать. Да, спасибо за поздравления, спасибо. Что? Да так, долго объяснять, по светотехнике в основном… «Красные фонари» называться будем…Скажите, мы под госпрограмму попасть можем? Есть ли шанс? Что? Нанотехнологии? Конечно присутствуют. Отдельные кабинеты, видео, журнальчики... Что ж мы, не понимаем разве? Всё как положено, да-да. Какой вам смысл? Ну Степан Степанович, вы же меня знаете… да-да, двадцать. Что? Уже не актуально? Сколько же тогда? Ого! Степан Степанович, дорогой, без ножа режете. Мне ж ещё здесь всё оформлять. Давайте не вам, не нам – двадцать пять? Договорились? Отлично! Передайте Людмиле Павловне мой горячий привет. А сына вашего пора с моей дочерью познакомить, как думаете? А? Аха-ха-ха…
© геша
