Переживаю.
Позавчера, на майской демонстрации голова закружилась, а я транспарант с Брежневым несла, закачалась, опустила его на голову мастера нашего. Он бумажные цветы уронил, глаза выкатил, ноздри раздул. Девки засмеялись, сказали, отпусти её домой, Николаич, свалится еще в толпе, виноват будешь, беременная она. Он отпустил. Я домой не пошла. Пошла к Жанне. Мы дружим. Она с Сашей уже пять лет живет, а детей нет. Пойду, думаю, утешу, расскажу, как плохо быть беременной, что тошнит, да по утрам кружится голова. И спать хочется всё время, и есть. А она боится поправиться, мало кушает.
Неловко как-то. Стыдно как будто за свою беременность.
***
- Два года живете, давно пора. Возьми справку, что ты беременная. Принесешь мне - выделю вам с Юркой большую комнату. Пораньше дам, чем родишь, а то займут. Поняла? Бегом!
Комендантша нашего железнодорожного общежития - женщина без возраста, как говорят, то ли тридцати, то ли сорока пяти лет. Непонятно. Крепкая, плечистая. Огромный шкаф двигает в полминуты в другой конец коридора. Сама видела.
Как только мы приехали, по распределению, два года назад - сразу к ней. Она как раз боролась со шкафом. А тут мы с чемоданами. И гитарой.
Строго так посмотрела на нас. Потом оформила. Сказала Юрке: «Худой-то какой. Ушастый больно… Чтоб девок сюда не водил!» Он засмеялся: «Я с женой!». А она ответила: «Знаю я вас, пианистов». Почему пианистов, я не поняла, Юра только на гитаре играет. На аккордеоне немножко.
В общем, боюсь я её. Комендантшу. Хотя она кастрюлю нам подарила на следующий после заселения день. И две вилки. У нас не было ничего.
***
Живот мой торчит огромным шаром. Что-то я напутала, наверное, со сроками. По моим подсчетам - месяцев пять. Маме в деревню написала. Она обрадовалась. Пишет, шерсти пришлет, чтоб я ребенку вязала, и семечки, они полезные.
Завтра пойду к врачу.
***
Старая врачиха. Сто лет. Не меньше. Ползает трубкой по моему животу. Слушает. Потом что-то долго пишет, молчит, как будто меня нет. Спрашиваю, нормально ли всё. Отвечает - нормально. И снова пишет, пишет. Первый раз сталкиваюсь с таким равнодушием. А ребенок внутри шевелится. Приятно.
Врачиха выдаёт квитки на анализы.
- Ты бы еще перед родами к нам пришла. Что так поздно?
- Как поздно? Месяцев пять только… Наверное.
- Вот-вот. Раньше надо было на учет вставать.
- Я хорошо себя чувствую.
- Чувствует она.
- Справку дайте, что я беременна! - я почему-то сержусь.
- Зачем?
- Мне в общежитие надо.
***
Все лето бегаю. Слава богу, ничего не болит.
Все в общежитии смеются. Говорят, тебя, Томка, совсем не видно за животом.
Сентябрь уже кончается. По подсчетам врачихи через неделю - срок. Хочу, чтобы девочка родилась. Я все время дома. Скучно.
***
Юра снова пришел с Сашкой. Жанна на занятиях. Ведет кружок в клубе, танцевать учит детей. Принесли пива разливного. Сварила им картошки. Сидят, поют, Юра на гитаре играет.
Живот внизу тянет. Лежу полдня, не легче. Внутри как будто разрывает меня.
Юрка скорую вызывает, что-то говорит, не понимаю.
Одевает меня, волнуется, говорит, пешком дойдем. Роддом недалеко.
Жанна рассказывала, что раньше, до войны, на том месте кладбище было. Теперь новый роддом стоит. Двухэтажный.
***
Полдня уже лежу. Часа четыре, как пришла, всё болело, а теперь ничего. Не болит нигде. Врачиха говорит, домой меня отправит. Рано рожать.
Юра приходит. Вид у него больной. Говорит, всю ночь с Сашкой пили, помогали мне рожать, а теперь что? Снова домой. Переживает.
***
Комендантша стучит в коридоре. Плакат-стенгазету прибивает. Юра с Сашей её рисовали, она просила. Нарушители порядка, лучшие жильцы, расписание уборки, много еще разных колонок. Кстати, среди нарушителей - и Юра мой.
Он, конечно, вписал себя, как она велела, но обиделся. Вернул ей обратно кастрюлю и две вилки. У нас теперь всё новое.
Она стучит, и у меня всё стучит. Боль в низу живота раздирающая. Как будто кости от мяса внутри отдирают. Это я сама такое сравнение придумала, говорю Юре, он ужасается.
Звонит в скорую.
Опять идем пешком.
Врачиха другая уже. Пишет в журнал что-то, потом поднимает голову и спрашивает: «Что, снова?». Я махаю головой. Говорить нет сил.
Юра просит оставить меня, и, пока не рожу, домой не отправлять, а то он с ума сойдёт.
Врачиха обещает.
***
Вторые сутки идут, как я в предродовой лежу. То легче, то хуже. От димедрола голова как пьяная.
Вечером приходит старая врачиха, слушает живот. Щупает меня. Морщится. Потом пишет, пишет. Молчит. Велит одеваться, звонит в общежитие, чтоб Юра забрал меня.
Идём домой.
***
Утром просыпаюсь вся мокрая. Лежу, встать не могу, везде больно. Кричать стыдно, терплю. Звонить на работу Юре страшно, рассердится, если опять потревожу, а вдруг рожать рано.
Комендантша стучит, я ответить не успеваю, она уже заходит. Выговаривает, что наша очередь мыть кухню и коридор, а муж мой отлынивает. Три дня уже пьёт, оправдывается, что я рожаю. Разве возможно так долго рожать. Я молчу, губы кусаю.
Она вдруг подходит, поднимает мое одеяло и кричит: «Дурёха, ты что, тут одна рожать собралась?» и убегает звонить в скорую и Юре.
Идем с Юрой пешком в роддом.
***
- Ори, ори, не терпи!
Врачиха другая, новенькая что-ли. Руками в меня лезет, и дергает, и крутит как будто. Не сильно, но внутри боль страшная. Кажется, что я умираю.
А потом крик, даже не крик, писк хриплый. У нас так кошка в деревне орала, когда её нечаянно поленом прибило в сарае. Мать поленья кидала мне, а я складывала. Непонятно, как кошка там очутилась.
- Эй, мамаша! Жена пианиста! Заснула что ли? Мальчик у тебя!
Мальчик. Ну, мальчик. Хочется лечь на бок. Поясницу ломит сильно, я знаю, что когда на боку - боль легче.
- Что вертишься! Лежи. Сейчас второй пойдёт.
- Куда, кто?
- Кого родишь. Тебе разве не говорили, двойня у тебя - врачиха улыбнулась, но потом снова стала серьезной.
Я кричу.
- Не говорили! Я не хочу больше! Не хочу! Бля-а-а-ать! Я домой хочу. Я устала. Мне больно.
- Ох, какая разговорчивая. А ну давай, старайся. Тужься. Давай!
***
Комендантша рассказывает, Юрка, как узнал, что у него два мальчика, чуть с ума не сошел от радости. Пил с Сашкой два дня еще. Потом она заставила его все-таки полы помыть в коридоре, потому что очередь, и нечего нарушать. Потом он в Москву поехал, в «Детский мир», за коляской и вещами. Саша тоже хотел, но Жанна не пустила. Теперь она в гости не заходит.
На работе Юре обещают квартиру, трехкомнатную.
***
Мальчишкам моим уже год, а я как четыре месяца снова беременна. Юра вроде рад, но растерянный ходит какой-то всё время. Комендантша помогает мне с ребятами управляться.
Мне кажется, Жанна меня ненавидит.
***
Иду пешком в роддом.
- Ну что, пианистка, снова? – врачиха что-то пишет в журнале.
- Да. Но я обещаю, на этот раз быстро.
Если родится девка, Юлькой назову.
© Восьмиклассница
