Люди часто делятся воспоминаниями о пережитом. Я заметил, что в мужских компаниях приятными воспоминаниями бывают истории о рыбалке, охоте, женщинах и армейской службе. Буду последовательным и расскажу кое-что забавное.
Служить мне довелось сначала в учебке под Одессой. А после шести месяцев и присвоения воинского звания младший сержант, я был направлен в часть на Дальний Восток. Часть располагалась по Уссурийском. Личный состав насчитывал 150 солдат и сержантов, 20 офицеров. Она занимала обветшалый барак.
Но единственным плюсом было то, что находилась по соседству с деревней, громко именуемой Районным Центром. Всякий на втором году службы смысла в самой службе уже не видел и при каждом удобном случае пользовался благами, что имелись в районном центре (винно-водочный магазин, пивная, танцы).
Офицерам, которым служить в больших городах не светило (а не светило многим), злачные места в деревне посещали так же. Если последние отлавливали в тех местах солдат, то в качестве наказания применяли только старорежимный метод. Было такое слово в дореволюционной России «РУКОСУЙСТВО», то есть просто заводили солдата в каптерку и били рожу. Негласный армейский закон гласит: «Солдата наказывают не за то, что он напился, а за то, что он попался. НЕ УМЕЕШЬ — НЕ ПЕЙ.»
Наказывать уставным методом в той глуши было проблематично. Гауптвахта для арестанта была в гарнизоне, что находился аж за 150 километров, да к тому же требовалось множество документов:
1. Приказ командира части;
2. Наряд на машину с сопровождающим офицером;
3. Справка о помывке в бани;
да еще и не факт, что бойца там примут — своих арестантов хватает. А еще его оттуда нужно будет обратно забирать. В общем, при отсутствии бензина и желания производить какие-либо действия, набить бойцу морду было самым дешевым методом.
Так вот, был у нас в части такой случай. Заступил в наряд дежурным по КПП некий старослужащий сержант Алимов. Веселый деревенский паренек с запоминающейся конопатой рожей. Несение наряда на Контрольно-пропускном Пункте — дело нехитрое. Сиди и записывай, какие машина въехала на территорию, а какая выехала. Ну, можно старшим офицерам честь отдать, если те сильно настаивать будут (а можно и не отдавать. Я, например, ссылался на то, что у меня рука болит). К дежурному по КПП еще прилагался дневальный рядовой, задача которого была ворота открывать и закрывать и махать веником перед КПП и создавать видимость уборки. В общем служба — не бей лежачего.
Сержант Алимов, как я уже упоминал, был старослужащим, то есть бойцом опытным. И смысла целый день сидеть в деревянной будке не находил. При чем он знал, что с его обязанностями может легко справиться рядовой-первогодок, который у него дневальный.
Когда приехали на мопедах деревенские пацаны (у нас был выгодный товарообмен, мы дружили. Они нам самогон, а мы им… тоже кое-чего доставали). В общем, когда приехали деревенские друзья и сказали, что в ларек пиво привезли, Алим быстро переоделся в гражданские шмотки (шлепанцы, трико, старая тельняшка). По деревне шастал воинский патруль, и без увольнительных бойцов отлавливали. У каждого старослужащего был свой тайник, где можно было хранить «гражданку».
Прыгнув на заднее сиденье мопеда уже переодетым, Алимов дал дневальному инструкцию — мол, если спросит кто, где дежурный, отвечай — ушел в туалет (туалет был типа сортир и находился аж в метрах четыреста от КПП, что было учень удобно для «самоволки»). Деревенские дали по газам и скрылись в зарослях лопухов и крапивы. Надо сказать, что дежурным офицерам по части в тот день был некий капитан Обухович. Строевой офицер, переведенный в наше захолустье из элитных частей, что были в Германии. Очевидно, за какой-то проступок. Поговаривали, что было там с бабами что-то связано, точно сейчас сказать не могу.
Этот капитан то ли по привычке, то ли по своей энергии, то ли надеялся, что обратно в Германию могут отправить, взялся за службу очень ответственно, в отличие от других офицеров, которые тихо и мирно пили водку. Обухович давал инструкции всему наряду на разводе. При этом он каждому пристально вглядывался в глаза и спрашивал: Все ясно?! Вопросы?! И каждый как попугай отвечал, тупо хлопая глазами: Так точно! Никак нет! А капитан опять за свое:
- Еще раз повторяю всему наряду — относиться к своим обязанностям с наивысшей ответственностью и вниманием! Всем понятно?
- ТАК ТОЧНО! — орали все хором, и сей возглас лился божественным бальзамом на душу капитана.
- Особенно, — не унимался капитан, — буду проверять несение наряда на КПП! Сержант Алимов, все ясно?
- Так точно! — кричал он.
- А то в прошлый раз, — говорил, вспоминая капитан Обухович, — я тебя на крыше КПП голого застал. Ишь какой, загорать во время наряда вздумал!
- Больше не повторится! — четко отвечал Алимов.
- Смотри у меня! — сказал капитан, пригрозив кулаком.
И вот, как рассказывал потом Алимов в казарме, отстояв свою очередь в пивной и получив заветные четыре кружки (тогда брали сразу, чтоб два раза в очереди не стоять), он приступил к священному ритуалу. То есть к расчленению огромного вяленого леща. Деревенские стояли тут же и были в предвкушении общей трапезы. И все было хорошо, как вдруг...
- У вас свободно?
И за их столик ставит кружки, кто бы вы думали? Точно, капитан Обухович.
- Да, пожалуйста, — без тени смущения отвечает рыжий сержант.Их глаза встречаются и капитан начинает закипать как электрический чайник.
- Тааааак, это что такооооое??!!! Это как называется??!!!? Ты что, совсем оборзел, а?!!???
Алимов, невозмутимо продолжая рвать леща зубамиЮ, спрашивает его удивленно:
- Капитан… ты че? Попутал меня с кем-то, да?
- Да я тебе рыло сейчас начищу, скотина! — вскипает капитан.
- Во! — обращаясь к деревенским говорит спокойно Алимов, — Да он пьяный в жопень! Слышь, конь, ты за базаром-то следи, коль напился. Сам сейчас схлопочешь.
- Чтооооо???!!? — уже на грани нервного срыва спрашивает его капитан.
- Я дембельнулся уже полгода назад, в морфлоте служил, че пристал? Пацаны, скажите, что я вон на той улице живу.
Капитан Обухович несколько секунд стоял неподвижно, поражаясь той наглости и самоуверенности, с которой Алимов разговаривал с ним. Потом, не отпив даже глотка из своей кружки, выбежал из пивной, запрыгнул в УАЗик и помчался на КПП.
- Ну все, мне пиздец, — сказал Алимов.
Деревенские, тут же поняв всю сложность ситуации, успокоили его тем, что капитан до КПП будет по шоссе ехать, которое большой крюк делает, а на мопедах, через огороды и крапиву, они будут там гораздо быстрее.
К приезду капитана Обуховича на КПП, Алимов успел одеть только фуражку, рубажку и китель с ремнем, оставаясь при этом в трениках и шлепанцах. Но из-за высокого стола, за которым он находился, видно этого капитану не было. Ворвавшись как порыв ветра, капитан остолбенел, увидев, как из-за стола дежурного лениво и флегматично поднимается сержант Алимов и по форме докладывает, вяло прикладывая руку к козырьку.
- Товарищ капитан, за время моего дежурства происшествий не произошло. Дежурный по КПП, сержант Алимов. Выехала машина комбата и водовозка.
Обухович испытывал некий шок. Та же самая конопатая рожа, тот же тембр с хрипотцой, что десять минут назад посылал его на хрен в пивной… И вот точно такой же стоит в наряду на КПП. Такого быть не может. Несколько минут он стоял неподвижно и что-то переваривал в своем военном мозгу. А затем сорвался, ни слова не говоря, запрыгнул в свою машину и стартанул в сторону пивной. Деревенские наблюдали все это из-за зарослей лопухов и стали подбивать Алимова переодеться и опять по быстрому смотаться в пивную.
- Слышь, Алим, — говорили они ему, — а он как в пивняке окажется, ты ему сразу в рыло, а затем на мопеды и опять на КПП. У него точно крыша съедет.
- Не-е… — задумчиво сказал рыжий сержант, — а вдруг он первый мне в рыло звезданет, а затем сам быстро на КПП поедет смотреть в каком состояние то рыло, что на КПП. Ладно, коль праздник испорчен, в следующий раз.Прошло время, но Обухович все посматривал в сторону Алимова и часто, не выдерживая внутренних противоречий обращался к нему:
- Алимов!
- Я, товарищ капитан! — по уставу отвечал тот.
- Это ты был?
- Когда?
- Сам знаешь!
- Где?
- Ну ладно, дело прошлое. Скажи просто, ты был или не ты?
- Товарищ капитан, вы меня конечно извините, но мне кажется, что у вас что-то с мозгами. Че вы хоть хотите-то от меня?
Капитан, не сводя пристального взгляда и не получая конкретного ответа, очевидно опять сопоставлял несопоставимое. В голове его был бунт. Ну не может в нашем физическом мире быть таких явлений, когда один рыжий и грызущий вяленого леща в пивной грозится начистить рыло, и точно такой же докладывает по всей форме навытяжку на КПП. Такого быть не может!
Время шло. Аналитический ум капитана ответа не давал. Он было ненароком подбрасывал Алимову вопросы, ну типа таких: «Не было ли в роду братьев и сестер? Ни служил ли кто в морфлоте?». Алимов же во всем этом находил некое садистское наслаждение. А однажды во время построения, когда капитан опять стал разглядывать его физиономию, терзаясь необъяснимыми противоречиями, рыжий Алимов ему подмигнул (так незаметно, между делом).
АААА! — закричал капитан, — ЭТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ТЫ!!!
Офицеры и солдаты с недоумением смотрели на внезапно взбесившегося Обуховича.
- СКОТИНА! СВОЛОЧЬ! ВЕДЬ ЭТО ТЫ, ДА? ТЫ??!!
- Товарищ капитан, вы бы свидетелей постеснялись. Оскорбляете неизвестно за что. Что я вам в кошмарных снах снюсь что ли? Вам к доктору скорее надо он вам порошков каких-нибудь даст. Так и ушел на дембель Алимов, не открыв капитану тайну его страданий. А с нас взял клятву, чтоб молчали. За давностью лет я вот эту историю перед вами изложил.
