За дверью что-то грохнуло, послышался чей-то сдавленный крик и сразу же свистящий шепот дочери:
— Герка, ты чего творишь? Пусть дедушка поспит хоть сегодня.
— Да отоспится еще... – ляпнул Герка и прикусил язык.
— Бестолочь! – зашипела дочь. – Ну-ка пошел отсюда.
Он открыл глаза, улыбнулся и потянулся в кровати. Затем улыбка медленно успарилась в никуда. Он вспомнил, как месяц назад...
... он открыл дверь. У двери стоял скорбный, одетый во все черное курьер. Курьер внимательно оглядел его, удовлетворенно кивнул и протянул конверт.
— Это ошибка. – прошептал он. – Это не к нам, наверное.
— У нас не бывает ошибок. – скорбно поклонился курьер. – Это вам. Персонально.
— Когда? – спросил он, точно зная ответ.
— Вы ведь знаете – через месяц. – с самым искренним сочувствием сообщил Курьер. – Вам первому. За неделю сообщим родным и близким. По процедуре.
Курьер откланялся и зашагал к своему велосипеду. Он дрожащими руками вскрыл конверт.
Стандартный текст на официальном бланке гласил:
«Бесконечно незабвенный гражданин Скукин П.И.
Со всею нашей скорбью и печалью вынуждены сообщить Вам, что Вы являетесь следующим Уходящим. Двадцать первого февраля вы покинете нас навсегда.
Любим, помним, скорбим.
Ваш Отдел по делам Уходящих.»
Он спрятал письмо в карман халата и пошел обратно в дом.
— Кто приходил? – закричала из кухни жена.
— Ошиблись адресом. – дрогнувшим голосом ответил он и проскользнул в ванную.
Там он смотрел в зеркало – мужик как мужик. Немного потрепанный, но вполне себе нормально выглядит.
— С чего тебе уходить? – спросил он у отражения. – Какой департамент тебе указ? Оставайся еще. Что они тебе сделают?
Он не один раз был у уходящих, произносил речи про «был хорошим товарищем», про «мир станет хуже после этого ухода». Уходящих, на самом деле, было почему-то не жалко. Пришло их время, просто. Кто-то же должен уходить в День уходящих. Это было разумным и правильным, пока он сам не стал этим кем-то. Уходящий посмотрел в зеркало еще раз и показал отражению язык.
Весь день он старался не подать виду, что что-то произошло. Он балагурил, смеялся, дурачился. И по всей видимости перегнул палку.
— Что это с тобой? – спросила жена под вечер. – Стряслось что-то?
— С чего ты взяла? – почти искренне удивился он.
— Какой-то... Внутрь себя смотришь. Все в порядке?
На секунду он замялся, затем отмахнулся:
— Да ну тебя. Ерунду какую-то придумываешь.
Две недели назад жена застала его у зеркала и спросила:
— Ты не влюбился, нет? Все в зеркало смотришься.
— Как думаешь, я плохо выгляжу? – спросил он.
— Не думаю я об этом. – пожала плечами жена. – Нормально выглядишь. Как обычно.
И неделю назад в прихожей раздались крики и рыдания.
— Ну-ну-ну... – пытался успокоить он жену. – Ну чего ты? Может еще обойдется...
— Ты молчал три недели! – закричала жена. – Мы... Мы теперь не успеем ничего.
— Что ты собираешься устраивать? – немного оторопел он от поворота разговора.
— Все собираюсь устраивать. Кучу бумаг надо еще оформить. Детей вызвать. Банкет организовать. – начала перечислять жена.
— Не надо ничего устраивать. – поморщился он. – Я никуда не собираюсь. Я не уйду.
— Уйдешь. – всхлипнула жена. – Все уходят.
— Не уйду я. – поджал губы он и вышел из дому, хлопнув дверью. Он жутко напился в тот день и проспал всю ночь на скамеечке у дома...
... Герка! Ты куда? – зашипела дочь.
— Я посмотрю на него только. – ответил внук. – В последний день на него же надо смотреть? Ну, чтоб запомнить – надо смотреть или нет?
— Иди сюда, шпана. – позвал он внука. – Не сплю я.
— Разбудил таки, охламон! – в дверях появилась заплаканная дочь. – Пап, ты завтракать будешь?
— Конечно, буду. Вот Герка насмотрится и можно идти. – улыбнулся он.
В глазах Герки не было ничего, кроме искреннего любопытства.
— А ты умрешь сегодня, да? – спросил Герка.
— Наверное. – ответил он. – Это называется «уйти». В этом месяце я Уходящий.
— Почему ты? – моментально отреагировал Герка. – На нашей улице живет дед один – он старше тебя.
— Я не знаю, Герка. – встрепал он волосы пацана. – Это не я решаю.
— А кто? – не унимался Герка.
— Департамент Уходящих. – сказал он. – Это учреждение такое. Они специально заранее предупреждают, чтоб человек мог подготовиться, проститься, уладить свои дела.
— Они тебя убьют? – спросил Герка.
— Нет. Они не убивают. – покачал головой он. – Они просто знают, когда человек уйдет.
— Ты плохо себя чувствуешь? – посочувствовал Герка.
— Нет. – прислушиваясь к себе ответил он. – Даже, скорее хорошо.
— Зачем тебе тогда уходить? Оставайся. – тихо попросил Герка.
— Не уйду я, Герка. Только не говори никому. – так же тихо сказал он.
Герка вырвался и побежал на кухню
— Дед сказал, что не уйдет он никуда! Понятно?! Можете прекратить реветь! – торжествующе закричал Герка.
Он дошел до кухни, щелкнул выключателем кофеварки и сел за стол.
— Папа, вы зачем его обнадеживаете? – строго спросила дочь. – Вы уйдете, а ему потом травма на всю жизнь.
— Не собираюсь я никуда. – пробурчал он. – Плевал я на письма их.
— Все уходят. – выдохнули жена с дочерью.
— Тьфу. – разозлился он. – Чувствую я себя замечательно, чего мне уходить?
— Верно-верно. Может обойдется все. – фальшиво затараторила жена. – Вот скоро сын приедет. И вечером зайдут еще соседи...
Он налил себе кофе и вышел на крыльцо. Улица жила своей обычной жизнью – изредка кто-то проезжал, где-то играла музыка, где-то визжал какой-то электроинструмент.
— Привет, сосед! – окликнули от изгороди. – Слышал, слышал...Ты себе не можешь представить как мне жаль.
— Да брось. – отмахнулся он. – Все уходят.
— А ты не боишься тут сидеть? – поинтересовался сосед.
— А кого мне бояться? – не понял он.
— Плакальщиц. Не знаю как у тебя, а у меня от них мороз по коже.
Плакальщицы! Он совсем забыл об этих безумных старухах со стекляными глазами. Они каким-то немыслимым образом всегда узнавали кто уходит и приходили к дому Уходящего. В дом их, разумеется, никто не пускал, но они стояли на тротуаре и бессмысленно пялились на дом, изредка начиная скорбно выть. Он оглядел улицу и не увидел никого в черном. Он быстрым шагом пошел обратно на кухню.
— Плакальщиц нет. – торжествующе сказал он домашним. – Так что это все, наверняка, ошибка.
Жена с дочерью с состраданием посмотрели на него и промолчали. Он вспомнил, что плакальщицы всегда приходили ровно за час до ухода.
— Хм. – помрачнел он. – Ну, по крайней мере еще час у меня есть.
— Пап, ты не волнуйся, ладно? – тихо попросила дочь. – Все будет нормально.
— Угу. Все. Кроме меня. – неожиданно зло сказал он и ушел в ванную.
Зеркало показало бледного и мрачного типа. Он неодобрительно посмотрел на собственное отражение и пригрозил пальцем.
— Чего ты им настроение портишь-то? – пробубнил он. – Им, небось, тоже нелегко. Веди себя достойно. Хоть раз в жизни.
— Я на улице побуду! – прокричал он и вышел из дому.
Он сначала бездумно сидел на лавочке, затем прилег и уставился в небо. Удивительно быстро двигались облака самой причудливой формы.
— Это чайник. – бубнил он. – Кипящий. Без крышки. А это акула.
— Это он! – забубнили рядом. – Какой хороший. Жалко-то как.
Он сел и оказался лицом к лицу с двумя плакальщицами. Плакальщицы смотрели на него и слезы катились по их щекам.
— Пошли вон отсюда. – сказал он. – Не будет вам ничего.
Плакальщицы скорбно смотрели на него и молчали.
— Ну?! – гаркнул он.
— Бедныыыыый! – забились в истерике плакальщицы.
На крыльце заголосили жена и дочь. Герка испытующе смотрел не моргая.
— Да в порядке я! – крикнул он. – Ну вас всех!
И пошел прочь от дома, подальше от воя плакальщиц и криков родни. Сначала ускорил шаг, затем перешел на бег. Он пробежал всю улицу до самого парка, пронесся по парку не сбавляя темпа, добежал до реки и там сел передохнуть.
— Погоди. Это же наш департамент. Для нашего города. За городом или где-то в соседнем городе другой департамент. – вслух рассуждал он. – Надо только выбраться из города. Даже если все плохо – почти час у меня есть.
Он быстро пошел вдоль реки, не отвлекаясь на виды и пейзажи. Он не видел, что города вокруг уже давно нет. Что деревья становятся все причудливее, что река становится шире и шире. Он шел до полуночи, не останавливаясь. И после полуночи он остановился, упал в траву и закричал в черное небо:
— Съели, уроды?! Чихал я на ваш департамент.
Он лежал на лавочке уставившись незрячими глазами в небо.
— Ушел все-таки. – шепотом сказал Герка, глядя на деда – Обманул.
Как по команде завыли Плакальщицы.
Фрумич
