- Обожди, обожди, вот сейчас я включу! Слушай!
- Ну и что? Космическое что-то…
- Да это вступление такое, подводка к теме… Вот – началось! Ты послушай, моща какая!
- Серега! Да ну тебя! Сделай тише!
- Да ни хера ты не понимаешь – такую музыку только громко надо слушать! Я сначала тоже не врубался – на хера ее так сильно включают? А потом, знаешь, допер!
Это надо слушать громко. Только. Совсем другой эффект.
- Слушай, а соседи тебе ничего не говорят?
- Да хуй я на них ложил. Один раз соседка было позвонила. Фифа вся такая из себя, — Вы зачем так громко музыку включаете?
А я прищурился, как Ильич, и с подъебкой так говорю ей, — Кто? Я?
Она посмотрела на меня, сплюнула, и говорит, — И действительно…
И съебалась.
- Ты всегда хитрожопый был… А чего это они в припеве орут – Рам! Штайн!
- А это группа так называется. А песня заглавная в альбоме.
- Так это они сами про себя что-ли поют?
- Ну. Да какая разница? А вот уже вторая вещь пошла. Сила?
- Ну, не знаю. Мне «Любэ» больше нравится.
- Ну сравнил хуй с пальцем!
- Это ты Николая пальцем обозвал?
- Да ладно тебе, ладно… Ты ж послушай! Как в том фильме Голохвастов говорил, — Это вам не абы как! Так, третью вещь я пропущу, вижу, для тебя она будет слишком тяжелой, ставлю сразу четвертую.
- Прямо марш какой-то!
- Да что-то есть.
- Чего-то Бориса вспомнил. Помнишь, как он дирижировал в Германии, когда последние части выводили?
- Помню. Ну, думаю, там музыка другая была.
- Это уж точно.
- А как тебе начало пятой вещи?
- Да тихий ужас. Детишек только пугать. Они что – сатанисты?
- Да ни хера, стебутся просто да и все. Кстати, а взгляни на картинки их альбома!
- Ох, нихуясебе! Че это они с девкой-то делают?
- Сам видишь – тесачком немножко рубят. Точнее – отрубывают. Кусочки. Но деваха-то какова?
- Да, девка хорошая. Смотри – и пизденка выбрита.
- Что, потянул бы? Если прислонить к теплой стенке?
- Да ну тебя! Сколько тебя знаю, ты всегда об одном… Ох бля… А этот че делает?
- Да девку по жопе лупит. Садомазохизм называется.
- А нахуя?
- А говорят, есть такие, что от этого удовольствие получают!
- Что-то мне ни разу такие не попадались.
- Так то ты, наверное, не пробовал! Гг-ы-ы-ы.
- Слушай, а хоть одна спокойная песня у них есть?
- А вот как раз – шестая вещь.
- Ну это как бы да. А о чем они хоть поют?
- Вещь называется – «Весна в Париже». Я даже пробовал переводить.
- Ну и?
- Он. Молодой совсем. Она. Вокруг них – Париж. Весна. На улице и в сердцах.
- Охуенный перевод.
- Да ладно тебе. Но мелодия хоть понравилась?
- Ну, ничего так, конечно, душевно. Но все равно…
Как подумаю, что это потомки тех фрицев, которые в контратаке на Зееловских тогда ворвались к нам в окоп… Как вспомню бешеные глаза того пацана…Тоже отчаянные, конечно, были ребята… Если бы ты тогда не рубанул того ганса сзади саперной лопаткой, не сидел бы я сейчас с тобой.
- Эх, Михалыч… На хера это вспоминать… Да и потомками именно тех они, сам понимаешь, никак не могут быть. По определению.
От мертвых не рождаются.
Чу! Вроде дверной замок лязгнул!
Наверное, Катюшка, — младшая внученька моя вернулась. Прячь быстро рюмки в тумбочку, и давай коробочку – надо диск на место положить, а то внучка вычитывать будет! Что опять в ее дисках рылся!
Строгая она у меня!
А в наши годы, сам понимаешь…Сколько нам уже осталось?
Так что остаток дней в мире надо прожить.
С теми, кого после себя оставляем.
Навоевались, Михалыч.
Хватит.
© Шева
