- Помочь?
Я оглянулся – в сумерках под козырьком служебного входа спорткоплекса курил какой-то чучмек – высокий, худой, скуластый, скрючившийся в три погибели в своёй дурацкой кофтейке, поверх которой был наброшен большой, не по размеру, пиджак. То ли наркоман, ищущий лёгкого заработка (или – легкой поживы!), то ли великовозрастный шкет из понаехавших казашат, поступивших в местные вузы, да так и не понявших, зачем им это – и слоняющихся по городу с утра до ночи.
- Помоги…
Вдвоём стало удобнее выгружать пачки книг из старого ПАЗика – один подавал на ступеньки, второй заносил под козырёк и ставил на большую тележку с расстеленным на ней картоном. Оставлять пачки на земле было нельзя – середина декабря выдалась снежной, снег валил уже который день и сегодня стал уже как-то по-особенному мокрым, чуть ли ни дождём вперемешку со снежинками.
Выгружали в тишине – до появления чучмека было веселее, в спорткомплексе кто-то громко брякал на гитаре или стучал в барабан, проговаривал ритм в микрофон - и снова шли гитарные перебивы. Теперь было тихо, только по коридору за дверью кто-то с громким шепотом проносился туда-сюда и шелестящее спрашивал кого-то далёкого: «Наш-ш-шли?!». После очередного шепота, переросшего в крик, чучмек прикрыл дверь плотнее и стало совсем тихо, только шуршал снег, отваливаясь комьями от козырька.
Разгрузили быстро – одному пришлось бы попотеть, потому трёшки «на карман» для чучмека было не жалко. Хотя, хватило бы и рубля, конечно.
Он осторожно взял склеенную посередине (ещё и потому её было не жалко – попробуй, подсунь её кому-нибудь – замаешься) купюру, покрутил в руках, ковырнул ногтем что-то прилипшее, улыбнулся:
- Счастливая…
- Это как ? – не понял я. – Ну, автобусные билеты – те понятно, а как деньги считать счастливыми?
- Да это.. у нас так было, расскажу сейчас, давай покурим, сил нет терпеть.
Его лица я почти не видел – грубоватый голос, слипшиеся на лбу давно не стриженые лохмы, да «косая» физиономия – точно казах. Но пачка в руке блеснула отчётливо – «Мальборо», красненькая, больших денег стоит, да и не найти ещё – вот тебе и казах. Хотя… спёр, поди, где б он ещё взял.
Чучмек оказался не жадным, предложил мне – я отказался, - не курю, мол и не очень люблю, когда курят. Тут же зачем-то признался, что мне нравится запах истлевшей сигареты, найденной в песке, на пляже – в детстве такие очень нравилось нюхать и представлять как их принесло откуда-то из Гаваны, прямо через океан, с прямым попаданием к нам в Обь.
Новый знакомец посмеялся, сказав, что курит с детства. Наверное, у них там все наркоманят, не только курят – но я об этом не стал говорить вслух.
Казах зачем-то спросил, много ли я получу за работу. Я немного напрягся – зачем ему это, сидим и сидим, хорошо сидим, чего лезть в чужой карман. Но всё равно ответил, чуть приврав:
- Четвертак.
Чучмек уважительно покивал головой и задал новый дурацкий вопрос:
- А это много?..
Я даже опешил – он что, с гор спустился? Двадцать пять – это больше половины стипендии, например. Две бутылки водки и полтора кило толстой ветчины в гастрономе – если остались талоны. Или бутылка водки у таксиста и… и как повезёт – смотря почём купишь бутылку, бывает, что и двадцать пять лупят на Цветном, тогда надо бежать на Строителей – там водилы более сговорчивые.
- Да ну её, водяру твою, - чего-то взгрустнул собеседник.
Я даже разозлился – будет меня какой-то чурка учить жизни. Потом понял, что злюсь на себя – умотался за день, встречая на вокзале багаж с книгами, организуя перевозку до спорткомплекса, где платившие мне ребята сняли помещение под склад, теперь ещё возвращаться в Академ – по заваленному снегом городу, голодным, уставшим, а в общаге нет никакого хлеба, даже старых сухарей. Раньше я в таких случаях шёл «побираться» - первым делом к ней, - то есть, к Ней, - а уж потом по друзьям-знакомым. Там отсыпешь сахарку, в другом месте отрежут скользкого сала, дома отыщется заварка – вот и ужин готов. А водку всё равно надо взять – даже если останусь праздновать в одиночестве. Лучше две – одна поллитра меня не берёт.
Оказалось, я всё это рассказываю вслух, а казах или кто он там – внимательно слушает.
Сигарета у него оказалась лишь наполовину выкурена – бычок он притушил о край тележки и, покрутив головой, забросил на козырёк, смешно пожав плечами – мол, сами виноваты, мусорку не поставили.
Потом он держал створки дверей, а я катил тяжелую тележку по узкому коридору в сторону склада. На повороте я понял, что мой чучмек прячется от кого-то – по коридору продолжали бегать разные сумасшедшие с воплями и криками о пропаже, пока, наконец, кто-то не споткнулся о нашу тележку и не закричал:
- Нашёл!
Склад был арендован на халявных, понятное дело, условиях – с пачкой купюр кому-то из местных начальников и настоятельной просьбой не светиться лишний раз на территории, - потому я еле успел увернуться от вопящей толпы и быстро спрятался за железную дверь под нужным номером.
Через час, когда я всё разложил по алфавиту и трижды перепроверил замок на двери, в спорткомплексе снова стало шумно – началась то ли дискотека то ли ещё какая-то вакханалия, мелодию первой песни я толком даже не услышал, а вторая прозвучала хоть и тише, но в меньшем шуме: «Закрой за мной дверь, я ухожу» - из нового альбома «Кино», у нас уже кто-то привёз в общагу многажды переписанную кассету с этими песнями. Сил дослушивать и узнавать, чего там такое началось, уже не было – добраться бы до дома, не до песен, да и, кажется, я умудрился надорвать спину – спасибо застарелой травме, полученной на разгрузке шпал: выкобенивался перед батей в 14 лет, доказывал, что сам могу подтащить шпалину к сарайке. Доказал…
На улице, у служебного входа, я ещё постоял, прислонившись к столбу, держащему козырёк – устал по-настоящему, зря так пластался, балбес, хорошо ещё, что чучмек помог. Словно отвечая моим мыслям, со столба, откуда-то сверху, слетела знакомая бумажка, склеенная посередине – «трёшка». Странные наркоманы нынче пошли, на кого только не нарвёшься – да и ладно, не моя печаль, чего они деньгами сорят…
* * *
Прошло больше двух десятков лет. Я теперь слушаю другие песни, у меня другие интересы, - хоть я такой же балбес, как и был. Иногда я вижу по ТВ записи старых любимых групп. Те концерты я смотрю редко – назад время не воротишь, чего грустить. Но документальные кадры со старыми героями я пересматривал за эти годы уже много раз. Не там, где они пафосные и на сцене, а те, где они просто гуляют или дурачатся. Вот некогда любимый певец купается в реке, вот он выскакивает на берег – высокий, худой, скуластый, вот встряхивает мокрыми волосами, облепившими его лоб, вот говорит что-то в камеру знакомым всей стране тембром – и как я тогда не расслышал его.
И я каждый раз думаю, - он или не он пел тогда: «Закрой за мной дверь – я ухожу…»?..
А ещё, - жалко, что он так и не объяснил, как деньги приносят счастье.
© serafimm
