В детстве кажется, что у вас много-много друзей. Это потому, что никто никому не должен. Это потом мы начинаем выбирать друзей по интересу и, типа, по статусу. Это потом мы будет бить по еблу вчерашнему корешу за баб, бабло и беспонтовый пиздеж по пьяни. Ну, если и не бить, то уж обижаться и всячески выебывацца.
В детстве все иначе. В детстве бабы и бабло как-то по хую, а водку еще не наливают в силу пиздюковатости.
Но самым моим лучшим другом был Андрей Колосей. Такое вот рифмованное имя. Самое интересное, что мы были абсолютно из разностатусных семей. Я из семьи местной говнобогемы, папа, решающий вопросы по телефону и в бане, мама, уже в Советские времена, когда лучшие дамы нашей Пиздоклюевки убложали кавалеров запахом "Ландыша Серебристого", пользовалась Диором. Я, получающий пизды от строгого родителя за то, на что не обращали внимания пролетарские соседи, то бишь за перманентные тройки в дневнике и фингалы на морде.
Слово "не камильфо" мне пришлось узнать немного раньше своих ровесников, кстати, многие до сих пор его не знают. Слово "мезольянс" я тоже узнал рано, и будь моим отцом не мой семитский папа, а водитель автобуса Федор, я наверняка бы рискнул и женился на своей первой любови Кате.
Но с моими предками это было невозможно. В глазах моего папы, моей будущей супругой должна стать "девочка из хорошей семьи". Что это такое я не знал, я таких не видел и готовился стать бобылем.
Меня неизменно тянуло к низу. Я, наверное, первопроходец дауншифтинга. Я гонял с пацанами с района на разборки с вражескими кварталами, я умел плевать через зубы и старался ускользнуть из дома в настоящей телогрейке, повесив в шкаф модную тогда "Аляску". Но телогрейка это было не модно, это было статусно в среде малолетних бандитов. Я таки докатился до детской комнаты милиции, и если бы не тот самый папа, то, наверняка, закончил бы хуже, чем вы думаете.
Так вот, Андрей был сыном матери-одиночки. Тетя Клава растила его одна. Работала она на текстильной фабрике имени Ленина, каким-то там контролером, у них была однокомнатная квартира рядом со школой, где мы с Андреем учились. Она очень вкусна пекла оладьи, по деревенскому рецепту, с яблоками.
С Андреем мы одно время сидели за одной партой, но потом нас рассадили, предположив, что это заставит нас присмиреть и перестать заниматься хуйней. Но это была ошибка. Вместо одного эпицентра пиздеца, получили два. Ибо Танюша Платонова, с которой посадили Андрея, уже на следующий день научилась стрелять из трубочки жеваной промокашкой, а моя новая партнерша по парте Оля Амамбаева во всю бросала куски пластилина в роскошные волосы впередисидящей отличницы Томы Рыловой.
-Выходи к доске, отвечай домашнее задание- говорила учительница литературы Ирина Георгиевна, обращаясь к Андрею.
-Не пойду- отвечал он.
-Не выучил, бестолочь?- ехидно потирала руки педагог и тянулась ручкой с красными чернилами к его дневнику.
-Выучил, естественно- говорил Андрей.
-Да? А почему тогда не идешь отвечать?
-Не могу.
-Но почему?
-У меня мания величия, я Тургенев- отвечал Андрей и залезал с ногами на парту, застывая в позе памятника.
Потом наступал урок физики, который был самым страшным, потому что его вел директор Ефим Владимирович Драгунский, человек агрессивный и требовательный.
-К доске пойдет.....-говорил он и делал тяжелую, как гранитная плита, паузу.
Весь класс вжимался в парты, прятал лица, в душе молясь о том, чтобы исчезнуть и раствориться в воздухе. Никто не хотел умирать.
-АААААААААААААА- в самый напряженный момент вскакивал я со стула, хрипя и задыхаясь, схватив себя руками за горло и выпучив глаза- ААААААААААААААА!
-Что? Что случилось?- спрашивал педагог шоке. А я валился всем телом на парту.
- Котлета была отравлена- пояснял Андрей- Черт-те чем в столовой кормят.
Так и жили. Практически все воспоминания моей школьной поры так или иначе связаны с Андреем.
Потом мы выросли, нас забрали в армию, а потом я и вовсе уехал от романтически- кровавых девяностых заграницу.
Андрей оставался в нашей Пиздоклюевке всегда. Собственно, он и сейчас там, как бы...
Тетю Клаву в середине девяностых разбил инсульт. Ей парализовало ноги. Андрей пытался работать, но работы не было. Уехать в большой город не мог, не бросать же больную мать. Бухать стал. А хули делать? Это мне сейчас легко говорить, что он долбоеб, а кто бы мог поручиться, что будь он на его месте, то стал бы Терминатором?
Однажды, придя домой в состоянии полуговно, он решил включить газовую плиту. Уж не знаю, как произошло так, что на нем загорелась одежда,а потом загорелся и он сам. Тетя Клава не могла ничего сделать, она лежала на кровати в соседней комнате и слышала, как горел ее сын. Пожарные спасли тетю Клаву. Андрея нет.
Так вот, сегодня ровно 15 лет, как это произошло.
Сейчас у меня меньше друзей, чем было в детстве. Вот и Андрея тоже нет. А я живу.
