*
Когда мне было лет пятнадцать или около того, я всё раздумывал как в двухтысячном мне будет двадцать восемь и я буду стариком. В этом году мне исполнится тридцать девять. А ещё через год, наверное сорок. Тогда, мне нравились плоские девушки со стройными фигурами и узким мальчишеским тазом, жаренное мясо и кокаин. Сейчас я люблю шпинат, свежий воздух и роскошную задницу моей жены. Но все эти метаморфозы мелки и ничего не значат по сравнению с тем как бесповоротно начинает трястись очко от ощущения ускользающего времени. Как душит его отчаянная нехватка, безжалостно крушит тело, парализует волю и не даёт ничего взамен, кроме непродолжительной отсрочки. Всем же жизнерадостно смотрящим в завтрашний день, я почему — то не верю и показываю свой инфантильный средний палец правой руки с аккуратно обгрызенным ногтём.
**
До того как я первый раз попал на заправку, я в принципе был почти нормальным человеком. Денег у меня категорически не было. Папаша, матушка и я жили в ночлежке при англиканской церкви в одном канадском городе. Нас там было человек сорок мужчин и столько же женщин. Мы были беженцами из Израиля и ожидали нашего первого чека с государственным пособием. Я как и все хотел сесть на шею федеральному правительству и получать положенные мне шестьсот сорок четыре доллара в месяц. И без жития в богадельне тут было не обойтись. Хотя, сказать по правде, там было не плохо. Самый центр. В парке кишмя кишевшем белками. Трёхразовое горячее питание, пинг — понг, шахматы и полная свобода. Первые несколько дней я гулял и сквозь толстые линзы очков рассматривал город. Он возвышался надо мной надгробиями небоскрёбов, скрипел трамваями и кричал разинутыми пастями светящихся витрин. Когда темнело я шёл на Чёрч и Квин и слонялся вечерами среди уличных проституток. Они скалились и махали проезжающим мимо автомобилям. Некоторые в ответ сигналили, какие — то останавливались, начинались короткие переговоры, хлопали двери, кто — то приезжал, кто — то уезжал. Жизнь кипела вовсю. Я бродил между их гладких ног, глазел на сиськи и едва прикрытые ягодицы, а потом глубоко за полночь возвращался в комнату на сорок человек и тихо вздрочнув под одеялом, засыпал.
***
Через месяц мы перебрались в патриархальный итальянский район. Делили небольшой викторианский домик с Робертом и Джоан — семьёй циркачей из Монреаля. Они каждый день выходили на задний двор и тренировались в жонглировании кеглями и кольцами. Я шатался по засаженной клёнами округе и нёс домой всё ненужное, что выбрасывалось на улицу. Вскоре у нас появился дырявый кожаный гарнитур бордового цвета, телевизор Сони и приставка с единственной игрой. Я стал асом Марио. Ведомый мной, он мочил черепашек, перепрыгивал мухоморы и в конце концов прорвавшись на самый верх заоблачного замка сношал свою королеву. Я же пока шёл в лавку на углу и на тихо вытащенные у матери из кошелька четыре с половиной доллара покупал себе журнал Сванк. Там на центральном развороте всегда была отличная розовая штука и я закрывался с ней у себя в комнате по несколько раз на дню. Сванк был самым крутым журналом. Были конечно ещё Легс и Хастлер. В Легс были отличные малолеточки, а в Хаслере карикатуры, но стояло то у меня лучше всего от Сванка. Папаша, сидя целыми днями дома, затягивал гайки. У нас появилась красная книга из дерматина. В ней до цента фиксировался семейный бюджет. Мои кровные шестьсот сорок четыре доллара забирали и расписывали на аренду и ежедневное питание, оставляя меня с болтом или при хорошем раскладе двадцатью долларами на все свои месячные потребности. По ночам, я долго не мог заснуть, всё лежал и смотрел в освещённый уличными фонарями потолок. За стеной пьяный Роберт бил Джоан. Сквозь открытое окно в мою комнатушку врывался свежий воздух, принося откуда — то с запада истошные крики тепловозов и пристук уносящих их куда — то колёс.
****
Работать за деньги нам было запрещено. Свободного времени было навалом. Два раза в неделю к полудню, я вставал в очередь к сёстрам армии спасения за бесплатными бобами. В этот раз, передо мной стоял красномордый белёсый русский с женой. Я глядел ей в спину, нюхал её и прикидывал, трахнул бы я её или нет. Она во всю пилила мужа. Мужик громко дышал. Стоявший прямо за мной индеец отвлекал меня и вонял вчерашним перегаром, дешёвым табаком и утренним пивом. Время от времени, он громко вдыхал воздух и надув щёки сморкался в руку. Голова вождя походила на потёртый футбольный мяч со шнуровкой. Так можно выдуть мозги. Папаша говорил про духовиков, что они все тупые потому что дуют каждый день. Получив пять банок бобов в томате, коробку вермишели и брикет порезанного хлеба в целлофане, я погнал домой понимая, что моя общественная нагрузка на этой неделе закончена. У нас на кухне сидел Йосик и тасовал колоду карт. Мама варила суп из бобов, что я принёс в прошлый вторник. Йосик рассказывал про жидка, который нанимает людей без документов работать на сосисочной тележке за три доллара в час и только баран пойдёт таскать тележку за три доллара. Я взял у него адрес.
*****
Жидком оказался рыжий и пухлолицый Лёнечка. Когда он разговаривал, то не смотрел в глаза. Он находил у собеседника точку на лбу и пялился в неё. При этом его рябые щёки неравномерно покрывали пунцовые пятна.
Он стесняясь рассказал мне, что для того чтобы получить оплату за работу, нужно ежедневно выполнять план. Меня это не пугало. Договорились что я буду продавать горячих собак каждый день с десяти до восьми. После, я выкатил со склада видавшую виды сосисочную телегу. В течении двух часов намывая её внутренности пришлось выслушивать рассказы кладовщика о его поездке с тёщей на озеро Симко. Когда он собрался в третий раз рассказать мне про их коттедж сколоченный его золотыми руками, я закончил и пошёл домой. Денег на трамвай было жаль. Я шёл по гулким предвечерним улицам и думал про две дюжины острых крылышек, и то, что нужно найти себе подружку и перестать думать про пьяную Любу, которую я перед отлётом долго мял на пляже скрипя песком на зубах.
На кухне Йосик с папашей собирались расписать пулю с болванчиком. Я напросился третьим. По мелочи. Цент за вист. Ленинградка без бомбочек, ёлочек и прочей пурги. Выход — семерная. Много не проиграть. В самом начале Йосик сыграл мизер на три взятки и игра заладилась. Через полтора часа я нажил двенадцать долларов и семь центов. Йосик требовал реванша, но я ушёл в комнату и сел писать письмо Лемперту в Израиль. Написал ему всё как есть. Про свой новый Кадиллак, джинсы Левис и негритянку с Флориды, которую трахаю каждый день на заднем сидении. Нужно завтра не забыть бросить, подумал я и заснул.
******
С утра и до полудня, я не на шаг не приблизился к выполнению сосисочного плана. Это наверное был район буддистов. Квин Стрит и Лесли. Тут жили убитые работяги, уставшие стриперши из окрестных забрызганных спермой клубов и вообще всякий сброд. Я гипнотизировал проходящих мимо забулдыг, но они на меня клали. Водитель трамвая хотел погнать меня с телегой с остановки, сказав, что я мешаю пассажирам, но я послал его, закурил сигарету и не сдвинулся с места. Передо мной, по разные стороны перекрёстка было две заправки. На «Бивере» шевелился мужик с опухшей мордой и в грязной бейсболке. На «Пионере», аккуратненький чувачок в синем форменном комбинезоне успевал протереть заезжавшим авто засранные чайками стёкла, проверить масло и продать какого — нибудь говна из киоска. К двум часам я докурил последнюю сигарету и заплевал всю остановку. Захотелось срать. Я бросил телегу и помчался на «Пионер», сбоку которого было намалёвано WC. Резкая вонь ударила по глазам. Обшарпанная дверь с нарисованной чёрным фломастером волосатой пилоткой не закрывалась и мне пришлось держать её. Над головой жужала зелёная говновозка с блестящим брюхом. Свободной рукой я поймал её на лету и швырнул на обосранный кафель пола. Она захлебнулась в говне.
*******
Сосиски спиздили. Увезли прямо с телегой, запасом горчицы, кетчупом и капустой. Пробежка вокруг квартала ничего не дала. Вернувшись на остановку я сел и задумался о своём будущем. В жизни происходила какая — то херня, но сформулировать точно её причины не получалось. Впереди ощутимо маячила перспектива неприятного разговора. Но всё разрешилось само собой. На «Пионер» заехал похожий на баржу фургон Лёнчика. Чувачок в комбинезоне вышел из киоска навстречу. Слов беседы не было слышно, но она очевидно не клеилась. Через минуту Лёнчик неожиданно дал чувачку подсрачник, а когда тот побежал вниз по Квину, то получил между лопаток метко прошенной литровкой из под масла. Лёнчик постоял с минуту, заправил подъехавшую машину и оглянувшись вокруг увидел меня сидящего на остановке. Он не сразу распознал меня, но через пару секунд махнул рукой. Я рысцой пересёк дорогу. Он в принципе даже не поинтересовался моими способностями по заливанию бензина. Через пять минут у меня на башке была форменная бейсболка и я уже знал как работает касса. Только я собрался рассказать про сосиски, как дверь фургона захлопнулась и я остался один на один с восемью помпами, киоском набитым всякой парашей, кассой в 30 долларов и большими перспективами.
********
Дома было тревожно. На сизой, задымленной кухне часами обсуждали депортации. Йосик нагонял жути. Какого — то высланного в Израиль еврея посадили в там долговую тюрьму. Папаша не без оснований нервничал. Йосик предлагал собрать народ и пойти на митинг перед израильским посольством и демонстративно сжечь паспорта. Мама варила суп из бобов и молчала. Я играл в Марио и с ожесточением гасил черепах. Нужны были деньги на иммиграционного адвоката и жечь паспорта казалось мне крайне тупой затеей. Лемперт прислал письмо. Его взяли на фабрику шить форму для солдат ЦАХАЛАа. Я совсем не хотел на фабрику.
По дому гулял свежий воздух с озера и раскачивал зелёные ступни клёнов за окном. Хотелось жить вечно.
*********
Лёнчик насчитал 780 долларов за телегу. Почти месяц работы. Я усиленно натирал стёкла, проверял масло и как мог всем улыбался. За неделю, это принесло 35 долларов чаевых. Тренировка оказалась великой вещью. Я одновременно лил бензин с трёх помп, успевал сбегать за сигаретами для клиента и отбить другому кредитку. Пару раз приезжали какие — то русские, спрашивали чувачка. Того по видимому звали Ави. Я им улыбался, они удивлённо смотрели на мои прихваченные на затылке резинкой от трусов очки и молча уезжали. Под вечер приезжал Лёнчик и снимал кассу. На районе часто грабили заправки, поэтому каждый раз, когда в пауче скапливалось больше пятисот долларов, я сбрасывал выручку в походивший на почтовый ящик прикрученный к полу сейф. Около полудня обычно заходил Ли из соседнего гаража и покупал банку доктора Пеппера с пачкой Бенсона. Он часами возился под цвета спелой вишни Корветом. А когда заводил, то жутко ревел и дымил. Ли качал головой, выкуривал пару сигарет и прыгал обратно в яму. Мимо нас проносились трамваи с сексапильной белозубой девицей и роскошными сиськами в Вандербра.
**********
У меня был выходной. Я сходил на угол в лавку к старой Джозеппине. Вышел новый Сванк и Хастлер. На сдачу мне дали два билета онтарийской лотореи. В одном было пусто, а в другом двадцать долларов. Дома посчитал наличность, получалось семьдесят долларов без нескольких центов и я решил вечером съездить развеяться в даунтаун. На одной из узких улиц видел папашу и трубача Сидора. Тот надувал щёки как — будто вот — вот лопнет. Мой сидел за клавишами с закрытыми глазами. Судя по выражению лица думал об умственных способностях Сидора. Некоторые прохожие останавливались и слушали их мудянку, некоторые бросали монет в чёрный футляр от трубы. Я тоже швырнул квотер. Отец меня не заметил, а Сидор два раза моргнул обоими выпученными глазами. Потом я пил пиво в Хемингуэй и глазел на текущую мимо галдящую вечернюю толпу. В одну из дискотек стоял хвост. Вместе с входным билетом там три раза бесплатно наливали. Захотелось танцевать. У меня полностью отсутствует чувство ритма, но это не могло меня остановить. Мне улыбалась девушка сидящая на баре. Я заслал ей коктейль с вишней и куском ананаса. Через десять минут я сидел рядом и решив показать класс, выпил подряд три водки не запивая. Она была старше меня лет на пять и не очень и красивая, но это меня уже не пугало. Потом, она меня везла по ночному городу на такси. Я залез ей под майку и иступлено терзал небольшую грудь. Хотелось трахнуть её прямо там, но она сдерживала меня на самом последнем рубеже. Кружилась голова. Проносящиеся мимо фонари заглядывали в глаза. Я был почти счастлив.
***********
С понедельника собирались повысить цены на бензин. В воскресенье ко мне съехался весь район с канистрами. Некоторые приезжали по несколько раз. Я только и успевал сбрасывать конверты с деньгами в сейф. В обед приехали 2 русских в кожаных куртках и протянули мне несколько кредиток. Я не понял, что нужно делать, но почувствовал, что пахнет деньгами. Парни всё объяснили. Я прокатал все карточки, положил слипы в кассу. Лишние теперь наличные мы поделили. Мне отвалилось 120 долларов. Парни уехали. После этого энтузиазм по обслуживанию жаждущих дешевого бензина у меня поубавился. Я дождался момента, когда на заправке никого не было и вывесил табличку «закрыто». Нужно было подумать. Надо мной кружили и орали прилетевшие с озера чайки. Удивлённые граждане въехав на заправку утыкались в табличку и ничего не понимая уезжали на «Бивер». Бухарь, который работал там был наразрыв. У него скопилось машин десять и он бросал в мою сторону страшные взгляды. Один раз, он даже погрозил мне кулаком. В опустившихся сумерках над «Бивером» зажглась неоновая вывеска: «Мы обслуживаем вас лучше», а низко спикировавшая чайка точно метнула мне в макушку порцию зелёного говна.
************
После того как с моего последнего чека мне не досталось не цента, я перестал разговаривать с папашей. Сталкиваясь на кухне мы не замечали друг друга. Если же его припекало, то он обращался ко мне в третьем лице через мать. На прошлой неделе, он купил себе новые клавиши на всё что было собрано на адвоката. Мать тихо плакала полоская посуду в раковине, а он гнал про талант и низкий культурный уровень. Я поднялся к себе и пересчитал деньги. Уже хватало рассчитаться с Лёнчиком. Из окна потянуло сиренью и нужно было что — то делать. Я собрал все свои журналы, засунул их в пакет и далеко высунувшись из окна метнул их в кузов стоявшего на улице грузовика. Проходя мимо матери, я сунул ей в карман передника пятьсот долларов. Папаша пару раз сфальшивив простучал мне в след какую — то неаполитанскую мелодию. Вечером у него было прослушивание в итальянском кабаке. Мама улыбалась мне из окна кухни и махала рукой. Я тоже ей махнул и свернув за угол побежал к остановке, от которой уже собирался отправится трамвай с моей девушкой во всю ширину вагона.
*************
Русские стали приезжать всё чаще. А я всё чаще стал ближе к вечеру закрывать заправку. Через две недели я расплатился с Лёнчиком. Он недоверчиво повертел в руках деньги и устроил инвентаризацию. У меня всё сходилось. Масла, жидкости, сигареты и прочая дребедень сохранно стояла на местах на общую сумму в почти четыре тысячи долларов. В этот же день, я познакомился с Резо. Он приехал на своём минивэне и предложил мне взять у него на реализацию американских контрабандных сигарет. Днём раньше я бы не думал, но после сегодняшнего шмона я засомневался. Резо пожал плечами, проговорил с акцентом, что ещё заедет и умотал во тьму к озеру. Я смотрел ему в след. Мне стало грустно и я вспомнил, что у меня в кармане лежит давнишнее письмо Лемперта. Вывесив табличку я сел за ответ. Минут через десять, в будку постучался полицейский. Пока я тужился над письмом, ограбили «Бивер». На той стороне стояла пара машин с мигалками и сновали полицейские. Бухаря опрашивала пара человек в штатском. Его похоже трясло и он отхлёбывал пиво из банки крупными глотками. Если бы не табличка «закрыто», то пиво крупными глотками вполне мог бы пить я.
**************
Папашу никуда не брали. Он сидел часами на кухне с Йосиком и курил. Йосик тасовал колоду карт и предлагал варианты. Можно было делать легальную иммиграцию через посольство в Мексике или подать у франкофонов. Но нам никакие варианты не подходили. Денег не было. Время от времени, папаша убегал к инструменту, что — то наигрывал и достав из — за уха карандаш набрасывал в нотной тетради. Вчера выслали Сидора с его продутыми мозгами, женой и эрдель терьером. Йосик считал, что он их и спалил и у беженцев по религиозным соображениям собаки быть не может. Джоан с Робертом уехали на гастроли в Калифорнию. Во дворе стало пусто и понемногу желтели листья. Я решил копить. Перестал играть в лотерею и разъезжать на такси. Матушка продолжала по ночам стирать бельё в больнице и я отводил глаза от её красных рук. Мне позвонил Резо. Договорились встретиться после смены на заправке. Перед работой я пошёл и купил себе новые очки. Как у Джека Николсона в «Китайском квартале». Ехав в трамвае, я рассматривал себя в бесконечных отражениях города. Несколько раз, с проносящихся навстречу трамваев, мне улыбалась она. Мы бы были отличной парой.
***************
Приехал Резо и мы пошли пить кофе. Он рассказывал мне про Сухуми и обезьяний питомник. Про бабуинов с красными кожаными жопами было очень круто. Особенно как они точат красные карандаши перед изумлёнными мамашами с детьми, а закончив просят за представление еду. Потом он мне изложил свой план. Мне он не понравился, но прикинув я подумал, что это не так уж и плохо. Договорились подождать подходящего момента. Он предложил подбросить меня домой, но я отказался. У Ли ещё было открыто и я зашёл поглазеть на новую красную кожу, которой тот обтянул салон. Он разрешил мне сесть за руль и сделать круг по заправке. Мне понравилось. Отличная машина. Когда он всё закончит, мы обязательно поедем куда — нибудь прокатиться с ветерком. На углу Чёрч и Квин как всегда стояли девушки. Я уселся напротив в доннер кебаб, взял себе шварму с хумусом и смотрел как подъезжают и отъезжают машины. Резо придумал отличный план. Он вообще хороший парень. Хоть он и был старше лет на пятнадцать и повидал всякого, разговаривал он со мной как с ровней. Если бы только всё выгорело как он придумал. Тут к девушкам подкатил синий ржавый Бьюик, почти такой же как у Йосика. К нему подошла симпатичная негритянка и выгнув спину нагнулась к окну. Поулыбавшись и показав сиськи, она села назад. Мне не было видно номеров, но когда машина сворачивала за угол, мне показалось что за рулём Йосик, а рядом с ним блестит лысина папаши. Я метнулся домой. Матушка при свете ночника зашивала мне разошедшиеся джинсы. Папаши не было.
****************
Утром он ходил по кухне, наливал себе воду из крана и искал свою дерматиновую книгу. Я жевал яичницу и смотрел в окно. Папаша допекал матушку, но та лишь вытирала руки о фартук и виновато смотрела на него. Я собрался и ушёл. У меня сегодня было две смены, утро и вечер. Моего сменщика уже пару дней как искала иммиграционная полиция и он свалил в Виннипег. Я остановился проходя мимо мусорки и достал её. Маленькие циферки извивались пока огонь не схавал их со всей папашиной экономикой. Прикурив от последнего листа, я пошёл работать. Стояли последние летние деньки и ощутимо пахло осенью. На заправке меня поджидал Лёнчик. Он смотрел мне в лоб и багровел. Из банка пришли слипы карточек, которые я молотил последние пару месяцев. Он тряс ими перед моими отличными новыми очками. Там было тысяч на семь, но это была клевета. У меня дома лежало тысячи две с половиной и даже если к ним прибавить всё что я потратил на Сванк, такси, новые очки и колбасу на углу, то больше трёх никак не выходило. Хотя ещё пятьсот я дал матушке. Он пугал меня ментами и депортацией. Я говорил, что ничего не знаю. Слипы как слипы, приезжали люди, я их обслуживал. Сдать он меня не мог. Ему за трудоустройство нелегала прикрыли бы бизнес. Он кипешевал бы ещё, но начали наваливаться машины и Лёнчик потоптавшись уехал. В Торонто Сан написали, что с понедельника вырастут цены на бензин.
*****************
В восемь утра субботы, я влез на табло «Пионера» и установил цену на пять центов дешевле чем на «Бивере». Бухарь с начала заметался, но к полудню осознал своё счастье и уселся без движения прикрыв морду газетой. У меня же хвост из машин вываливался на Квин и мешал с трудом проталкивающимся мимо трамваям. Всё складывалось просто отлично. Лёнчика можно было не ждать до понедельника. Он в субботу отсыпался после посещения ресторана «Дайнасти Стар», а в воскресенье приходил в себя после «Кавказа» или «Ностальджи». За день я нарубил честных несколько тысяч. С пятничными у меня в сейфе уже было наверное тысяч шесть. Я не считал. Уже не было смысла. К позднему вечеру очередь за дешёвым бензином рассосалась. Стало тихо. Мои буддисты сидели по домам на канистрах и синячили пиво с чипсами. Ветер от багрянных всплохов зарниц на озере погнал красно жёлтые листья вдоль тротуаров. В раздолбанной трубке долго дребезжал зуммер. Я упёрся лбом в чуть прохладное стекло будки. Мимо пронесся трамвай. Её не было. Во весь борт была гладкая и толстая сосиска с кетчупом. Резо ответил на другом концне провода. Его было плохо слышно.
******************
Весть о моей цене быстро разнеслась по району и похоже не только. Среди траков с кленовыми флагами и подржавевших монстров из предкризисного периода начинали попадаться нормальные машины. Приезжал даже Ягуар с откинутым верхом и девятьсот пятьдесят девятый. Даже Ли вышел на него смотреть. Я виртуозно влил бензин не проронив ни капли на серебристый толстый бок и получил пятёрку на чай. Но всё это уже было неважно. Только время тянулось очень медленно. Я просил об одном, только бы не приехал Лёнчик. Не сегодня. Я едва успевал сбрасывать конверты в сейф. Часов в восемь всё начало успокаиваться и к десяти совсем остановилось. Её действительно сняли. Мимо проносились сардельки через одну намазанные кетчупом или горчицей. В четверть одиннадцатого, бухарь закрыл «Бивер» и махнул мне рукой. Я махнул ему в ответ. Ли не было видно. Я достал отвёртку и ключ взятые у отца и начал откручивать болты, которые крепили сейф к полу. Несмотря на свой внушительный вид, они достаточно легко поддавались и уже через минут двадцать открутился последний. Я попытался сдвинуть ящик, но самому мне было не справится. Он появился ровно в одиннадцать. На пальце печатка с чёрным камнем, а на груди сквозь расстёгнутую рубашку куда — то садящееся солнце. Захотелось спросить об этом, но время было неподходящее. За те пять минут, что мы грузили в минивэн сейф я обильно пропотел. Болты, ключ и отвёртку, я бросил в салон вместе с семью коробками сигарет. Жалко было оставлять. 140 блоков. Это ещё почти три тысячи. Резо прыгнул за руль и спросил сколько в сейфе. Я сказал, что должно быть больше десяти. Он присвиснул, подмигнул мне и укатил по Лесли в сторону озера. Я выкурил сигарету и набрал телефон полиции.
*******************
Их приехало много. С начала примчалась патрульная и спросив куда уехали грабители умчались в сторону противоположную озеру. Потом оглушая округу сиреной на заправку влетела скорая. Парамедик быстро осмотрел меня и тоже укатил. Через минут десять прикатил бордовый Кадиллак. Из него вышли два детектива в костюмах. Один, который поменьше ходил кругами, а второй беседовал со мной в киоске, где на месте сейфа на полу зияла квадратная лысина. На лбу была испарина, меня чуть подтрясывало и я как мог рассказывал лейтенанту про трёх негров на цвета спелой вишни пикапе со большим чёрным пистолетом, ножом и вообще про то как всё было. Двое были из «Поездки в Америку». Эдди Мерфи и Арсенио Холл из эпизода когда они приходят свататься к шоколадке домой, а третий Вэсли Снайпс из «Пассажира 57». Чёрная кожаная куртка, фиолетовая рубашка, светлые джинсы. Потом приехал представитель страховой компании и долго заполнял какие — то бланки. Последним прикатил на своём шарабане Лёнчик. К этому времени маленький уже вышел от Ли и принялся за Лёнчика. Тот был с тяжёлого бодуна и вообще не понимал что происходит. По кассе стало понятно, что в сейфе было тринадцать с хвостиком тысяч наличных долларов. Плюс сигареты. Лёнчик смотрел мне прямо в глаза и ничего хорошего я в них не читал. Но мне было всё равно. Просто хотелось, чтобы всё поскорее закончилось.
********************
Через час на заправке остался только мы. Лёнчик сказал мне, что если страховка не покроет убытки, он меня убьёт. Я пропустил это мимо ушей, развернулся и пошёл в сторону даунтауна. Он что — то гнал мне в след, но я не слушал. Через пару кварталов был таксофон. Я набрал Резо. Трубку никто не взял. Он говорил, что жил где — то в Бурлингтоне, а это с пару часов езды. Время было почти два. Наверное ещё не доехал. Пройдя ещё квартал я заметил, что у меня на башке грёбанная шапка с надписью «Пионер». Она спикировала в мусор. Жизнь только начинается. Я поймал такси и поехал домой. Там был дым коромыслом. Йосику продлили на полгода временный статус. Пришли гости. Пили палёную американскую водку в пластмассовых бутылках. Отец включал музыку. Народ плясал под Джексона. Матушка только успевала менять посуду. Я поднялся наверх и открыл окно. На меня смотрели звёзды. Прямо на голову свешивался ковш Большой медведицы. Через него деловито летел спутник. Затрубил тепловоз. У меня почему то сжалось сердце, а потом забилось так, что чуть не выпрыгнуло из груди. Захотелось плакать. Я спустился вниз и налил себе стакан вонючей водки. Через минуту стало всё стало проще.
*********************
Я проснулся с членом в руке. В окно светило солнце. Вскочив, я быстро умылся и спустился вниз. Ещё не было восьми. На кухне воняло не убранными пепельницами, не вылитым из рюмок пойлом и заветревшимся оливье. Родители спали у себя. На диване в гостиной спал Йосик с какой — то бабой с волосатыми лодыжками. Я набрал Резо. Минуты три никто не подходил. Странно. Я положил трубку. Сварил себе кофе и выкурил сигарету. Снова позвонил. Трубку не брали. Меня начало чуть подъедать беспокойство. С ним могло что — то случиться. Или может его поймали менты? Тут я занервничал. Но Резо не мог меня сдать. Он не такой. И вообще нужно оставить эти глупые мысли. Может у него просто сломался телефон. Точно, у него сломался телефон. Конечно. Именно по этому он и не берёт. А моего номера у него и нет. Я ему не давал. Оператор Белла выдал мне точный адрес. Улицу и дом. Через минут двадцать я ехал к Резо.
**********************
Это был мотель. У входа было запарковано две машины. Минивэна Резо не было. Сердце начало ускоряться. Я вошёл внутрь и позвонил в звонок на стойке. Из заднего помещения вышел седой заспанный итальяшка лет шестидесяти. Я показал ему записанный в книжке номер телефона. Он указал мне глазами на стенку позади меня. Там, над полкой с толстенными жёлтыми страницами, висел аппарат. Я спросил про парня с минивэном. Итальяшка сказал, что тот жил у них с месяц и расплатившись уехал часа полтора назад. У меня на глаза начала наваливаться белая пелена. Сердце заколотилось, во рту стало сухо и меня куда — то потащило.
***********************
Я открыл глаза. Надо мной склонился итальяшка и ещё какая то женщина. Она била меня по морде, а он давил мне на грудную клетку силясь делать искусственное дыхание. От этого мне дышалось не очень. Я попытался привстать, но меня сильно мутило. Баба дала мне стакан воды. Стало полегче. Прислонившись к стенке, я рассматривал пальму в кадке и её волосатую ногу. Как только я отводил глаза в сторону мне становилось снова хреново. Я пытался максимально глубоко дышать. Один раз я так свалился перекурив марихуаны в армии и сержант наказал мне глубоко дышать. Вот я и дышал. Прошло с полчаса. Я попытался встать на ноги. Перед глазами пролетели мошки и я снова уселся на пол. Наконец, я уже мог думать ещё о чём — то кроме того, что я умираю. Он меня тупо кинул. Просто взял и кинул. Сердце снова забилось быстрее. Я начал активно вдыхать воздух. Мне нельзя об этом думать, а то точно кину кони. Снова уставился на пальму. Зелёный цвет меня чуть успокаивал.
************************
Через полчаса я поднялся и итальянка налила мне граппы. Я засомневался, но она меня рассказала про сосуды. Я выпил. Она протянула мне бумажный пакет. Там лежали отвёртка и ключ. Я снова глубоко задышал. Выйдя на свежий воздух я направился к озеру. У меня над головой орали голодные чайки. Размахнувшись что есть силы, я метнул ключ и отвёртку в Онтарио. Пара чаек спикировали на расходившиеся по утреннему зеркалу круги. Мыслей ноль. Белый шум. Я гнал от себя всё. Через пару часов я добрёл до какой — то станции метро и через полчаса вышел на Сэнт Клере. Проходя мимо Джозеппины, я купил двести грамм мортаделлы, томатного сока и свежий Сванк. Не знаю если жизнь налаживалась, но она как минимум пока продолжалась.
*************************
Дома был второй тайм. Йосик с папашей и ещё каким — то сумрачным дядей налегали на пиво с креветками. Баба Йосика оказалась еврейкой ватичкой. Помимо волосатых лодыжек, у неё ещё росли усы. Она жила в Канаде уже двадцать лет. Пока я жевал оливье, она пообещала устроить меня официантом в еврейский ресторан. Матушка подкладывала мне яиц в майонезе и грустила. Когда я доел, она протянула мне номер телефона. У меня внутри всё воспряло, но это был номер лейтенанта Смита, который попросил его набрать в отделение. На её вопрос я ответил, что это из — за страховки по заправке и ещё какую — то белиберду. По глазам понял, она мне не верит. Лейтенант попросил приехать с утра на опознание.
*************************
Смит меня встретил внизу с пропуском. Он был в том же костюме и рубашке, что и на заправке. Рожа у него была не особо приветливая. Мы поехали на лифте, прошли несколькими коридорами и он завёл меня в комнату с двумя компьютерами. Один из них был включён. Объяснив куда нажимать Смит ушёл. Следующие полчаса я смотрел на негров. Они все были на одно лицо. Смит вернулся, выключил компьютер и пригласил меня подписать какие — то бумаги. Мы зашли в соседний кабинет. Там было двое полицейских, а у стены сидел Резо в разорванной на груди рубахе. Было хорошо видно, что синее солнце садилось в синее море.
**************************
Резо рассказал как всё было. Я отказывался от всего и гнал про негров. Это продолжалось с час. Мне конечно нужно было попросить адвоката, но я об этом не думал. Меня отвели в камеру. Без шнурков и личных вещей в компании шести угрюмых мужчин я чувствовал себя не очень. Главным в хате был Турку. Он сидел на нарах и разыгрывал шахматные этюды по книжке. У меня был разряд. Сыграв первую в ничью, он расспросил меня. Я в полголоса рассказал как всё было. Турку засунул палец в ухо, поковырял там и сказал мне, что если менты не додумаются поехать в мотель и у них нет свидетеля, то скорей всего им будет ничего не доказать. Это была новость хорошая. Но была и плохая. Мне по любому хана и поездки на историческую родину не миновать. После ещё одной ничьей, я ему сдал партию. Он красиво прижал меня лишней пешкой и вскрыл защиту как консервную банку ножом. Через пару часов меня сводили к Смиту. Они готовили дела к передаче в суд и им нужна была моя подпись. Я позвонил матушке.
***************************
Отец на суд не пришёл. И слава Богу. Мать сидела в первом ряду и вытирала глаза платком. Резо валил всё на меня. Я твердил своё. Судья чесал голову. Вдруг вызвали Ли. Он про меня говорил только хорошее. Резо дали два года. Мне полгода условно за работу без документов. Я улыбнулся маме. Она сквозь слёзы мне. В моей комнате было денег как раз им на адвоката. Мне всё равно столько не надо. Меня Лемперт устроит на фабрику в Петах — Тикве. Буду строчить швы.
****************************
Сразу после суда мной занялась иммиграционная служба. У них всё было готово.
Мы приехали в Пирсон Интернейшенал. Меня сопровождало два офицера. Мой паспорт был у одного и я был пристёгнут к другому. Он же держал сумку, которую собрала мама. Объявили посадку и меня завели в самолёт. Паспорт передали командиру. Интересно, если бы я тогда его сжёг, чтобы они сейчас делали? Сняли наручники. Пассажиров было не много. Пейсатые с вытянутыми лошадиными мордами и многочисленными детьми, кучкующиеся паломники с большим деревянным крестом, какие — то древние канадские бабки, несколько русских и она. Я даже с начала не понял, что это она. Сидела с каким — то мужиком. Конечно на трамвае, с сиськами, она выглядела по другому. Хотя, наверное дело тут не в сиськах. Она громко смеялась обнажая ряды ровных зубов и гримасничала. Короче, походила на циркового пуделя, который если что легко ходит на задних лапах, прыгает в обруч и всё остальное за сахар. Я разлюбил её. Менты так и стояли около выхода и пялились на меня. Я отвернулся в проход и начал в упор рассматривать стюардессу стоящую рядом со спасательным жилетом. Особенно мне понравилось как она брала в рот красную трубочку. Видно и у неё не всё в порядке в жизни, если с такими губами она развлекается тут с трубочкой.
*****************************
После взлёта я принял два по пятьдесят. Через минут десять, улёгся поперёк четырех кресел и заснул. В начале мне снился Лемперт. Он сидел на швейной машинке и проповедовал Еврейство во Христе. После, я увидел Резо с простреленной головой. Он лежал лицом вниз в грязном снегу около Даниловского рынка. Потом появился папаша с молодой женой. Их сменила плачушая мама. Сидит у окна и смотрит на жёлто — красную осень. Ещё мне снился Лёнчик. Он стоял у нас на кухне и варил бобы в томатном соусе. Когда они закипели, он превратился в Йосика. Только почему — то тот был в фате. А ещё я видел себя. Как я держался, переживал кризис среднего возраста, жаловался прохожим на истерзанную наркотиками и алкоголем печень. С тех пор, засыпая с четверга на пятницу, я молюсь только о том, чтобы больше не видеть никаких вещих снов.
© доктор Светлов
