… Давно уже нет в живых моей весёлой, доброй хлопотуньи бабушки, но в памяти навсегда остались воспоминания деревенского детства... В том счастливом времени, когда деревья были большими, а дни бесконечно длинными, когда в душе рождались первые чувства, заставляющие сердце биться чуть сильнее, появилась она - блаженная Катря. Так звали её все жители деревни. Женщина как тень целыми днями слонялась по деревне, улыбалась, что-то бормоча себе под нос.
- Катря, иди к нам! - кричали мальчишки, завидев её. В своей детской жесткости мы не понимали её трагедию. Ребята хотели выпендриться перед нами, девчонками, вот и куражились. - Неси фату, сегодня я буду твоим женихом! - давились мальчишки со смеху.
Она послушно доставала свой бант и вкалывала в косу. Конечно, мы знали, почему с Екатериной случилась такая беда, но в силу своих юных лет и беспечной бестолковости, вели себя так бестактно.
Спустя много лет, когда я случайно встретилась с одним из заводил нашей деревенской компании, он, потупив глаза, сообщил мне: «А, знаешь, Катря умерла. Представляешь, посаженная на её могиле берёза тоже почернела…»
Это «тоже» произвело на меня такое впечатление, что я долго не могла прийти в себя, вспоминая бедную Катрю, её капроновый бант и чёрную берёзу у калитки дома.
…В июне 1941 года Екатерине исполнилось 18 лет. Она была завидной невестой. Никто из девчат не мог соперничать с ней по красоте, да и по материальному достатку семья Кати была вполне благополучной. Два старших брата - Иван и Алексей - были работящими парнями. Жили дружно, все трудились на совесть. Жениха Екатерина привела в дом из соседнего села. Пётр был под стать невесте, также красив, но в отличие от девушки-тихони любил пошутить и побалагурить. А ещё он был знатный гармонист, как запоёт, так ни одно девичье сердце устоять не могло.
Свадьбу играли всем селом, молодые сидели за столом под берёзкой. Прожили они две счастливые недели, и случилась война. На фронт ушли сразу и Пётр, и Иван, и Алексей. В начале войны отец Кати сильно простудился в поле и умер буквально за неделю от крупозного воспаления лёгких. Постучалась в дом беда и потащила за собой «чёрные» метки. Первой пришла похоронка на Ивана, он сложил голову под Смоленском, потом Катя получила похоронку и на своего Петра. Была она на пятом месяце беременности.
Как узнала страшную новость, повела себя странно: обхватила берёзу и сутки не разжимала рук, повиснув на стволе. Ни мать, ни соседи не могли оторвать её от дерева, а на следующий день все заметили, что ветви берёзы словно покрылись чёрным налётом. Со стороны казалось, что дерево стоит под траурной вуалью.
А вскоре село оккупировали немцы. В доме Екатерины устроили штаб, хозяевам пришлось переселиться в баню. Получив сообщение о гибели мужа, Катя практически перестала говорить, общалась с матерью двумя-тремя словами, двигалась по двору как тень, стараясь быть незаметной. Но один из немецких офицеров всё-таки заметил красивую девушку, затащил её в сарай и изнасиловал. Катя сопротивлялась, а немец зверски избивал её, пока не добился своего. До ночи она пролежала на сене, здесь её нашла мать и притащила в баню на лежанку.
На следующий день у Кати случился выкидыш. Неделю она лежала в горячке, а потом вдруг заснула, впала в летаргический сон. Проспала Катя целый год. Когда село освободили от немцев, мать привезла врача из районной больницы. Он осмотрел девушку, но ничего утешительного не сказал. Проснулась она также неожиданно, как и уснула, в самом конце войны. Когда встала на ноги, пошла к берёзе, которая с известия о гибели Петра так и стояла в чёрной накидке.
С того времени она ни разу не вспомнила ни о муже, ни о ребёнке. «Тронулась», - говорили люди, жалея Катю. Однажды кто-то подарил ей белую ленту, она, счастливо улыбаясь, повязала её на голову и с тех пор с ней никогда не расставалась.
