БГ, Шевчука, "Кино" ошибочно называют "русским роком", хотя это, конечно же, советский рок, "советские люди осваивают модную западную культуру, прикупив джынсов, жувачки и нелегальную пластинку группы "Дорз". В их текстах, в их звуках, в их манерах безошибочно угадывается печать позднесоветского инфантильного гуманизма, когда чудовищное красное государство чуть подраспустило своих граждан и граждане занялись активной духовной жизнью. В ситуации культурного вакуума и изоляции, когда даже один из базовых текстов западной цивилизации, Библию, приходилось доставать с боями, духовные поиски закономерно привели к формированию добродушно-дебиловатого мировоззрения десятилетнего ребенка, когда простые истины вызывают восторг, а сложных истин нет вовсе. Все это прекрасно слышно в песнях БГ, Шевчука и Цоя, которые, открыв что надо мыть руки перед едой, начали петь про это замысловато-кривоватым русским языком, придававшим плакату "Уходя, гасите свет!" особый, глубокий смысл (местами буквально - в одной из песен Цой пересказывает какое-то производственное пособие по технике безопасности). В принципе, во всей этой движухе "я познаю мир, сидя в Северной Корее" есть свое очарование, но это чисто советское культурное явление, невозможное в ситуации открытого общества.
Поэтому первый по-настоящему русский рок - это "Мумий тролль". Виртуозная, ускользающая, переливающаяся обсценность их текстов ("Кот кота ниже живота, вот и вся любовь!" - несомненно, одна из самых восхитительно грязных фраз во всей популярно-русской музыке) не имеет корней в советской культуре, где были или высокая любовь (у интеллигентов, по модели фильма "Ирония судьбы", с непременным плаксиво-домашним мужчиной и жалеющей его женщиной-матерью) или блядки (во всей остальной, реальной жизни), без секса, заигрывания, поддразнивания. Лагутенко же начал играть несоветскую сексуальную музыку, одинаково чуждую и для рабочих общаг, и для интеллигентских кухонь, но близкую и понятную первому поколению людей, выросших на обломках КНДР и не считавших джинсы и "Биттлз" вершинами цивилизации. Более того, это музыка людей, которым нравится жить, не бороться, не страдать и не терпеть, а утопать в неге и ничуть этого не стесняться. При этом до сих пор царящая в обществе патриархально-дикарская половая мораль дала дополнительные, протестные смыслы эротично-ебливым песням Лагутенко, причем смыслы куда более интересные и нужные, чем бессмысленная и беспощадная Борьба С Системой и Обществом Потребления, занимающая остальные российские рок-группы.
К сожалению, новая эротичность Лагутенко не получила дальнейшего развития (в первую очередь потому, что требовала серьезного поэтического дара) и русский рок так и остался советским, дурным балаганом взрослых вроде бы людей, в надрыв вопящих в микрофон: "Уходя! Гасите! Свет!" (ну или эзотерически шепчущих то же самое, "Я видел вдали / Свет золотой / Но зверь невиданный / Укусил выключатель / И свет погас / Не отдалят нас от сансары напрасно растраченные киловатты!"). В итоге советских народных артистов (зачастую родившихся уже после краха СССР) смел русский рэп, чисто по жанру куда лучше подходящий для социально-политических жалоб. Но - совершенно верно - или абсолютно асексуальный (нойзо-хипстеры), или сексуальный грубо и явно, на уровне пьяного мужика из деревни (тимати-гламуры).
Это так печально.
