Авдотья Бизязя впервые в жизни летела за рубеж. Летела она в Париж с мечтами о французских хуях и романтике, глубоко обоснованной в европейском синематографе. Мечтала она и о вине, и о Луне, и о прогулках вдоль Сены. Мечтала нюхнуть запах ‘парфюмеровских’ улочек, мечтала...
…К реальности её вернул таксист, грубо рыкнувший – Двестеписят! – Возьмите, - робко протянула деньги Авдотья. Сумку из багажника она вытаскивала сама. ‘Хорошо, что на колёсиках купила’, - гордо думала она, когда катила её к главному входу в аэропорт. Но гордость её постепенно сошла на нет, так как с сумками на колёсиках были почти все.
Остановившись среди огромного зала, она слепо оглядывалась в поисках нужного ей…непонятно чего. Она понятия не имела куда идти и что дальше делать. Надув губки, она так и стояла там, в надежде, что ей помогут. Но никто, нахуй, даже и не думал к ней подходить. Наконец, собравшись с силами, она двинулась по направлению к вывеске ‘Справка’, но тут на неё налетел молодой человек в роговых очках и беретке жёлтого цвета. Авдотье он сразу понравился, и она почему-то сказала – Как мило! Молодой человек удивлённо на неё уставился и сказал – Извините? Потом, словно передумав, быстро и смущённо добавил:
- Ой, извините, толкнул вот вас…Я Федул. Федул Онжявожя (ударение на второе ‘о’).
- Авдотья. Авдотья Бизязя.
- Очень приятно, Авдотья. У вас такое редкое имя!
- Ой, все так говорят… - она засмущалась.
- Ну, я не все, - растягивая слова, негромко произнёс Федул. Я, можно сказать, очень вас понравил. Сразу как зашёл, так меня как магнитом к вам притянуло, вот не поверите!
- Ну, что вы…вы меня смущаете, Федул (Авдотья почувствовала прилив крови к щекам, после того, как произнесла его имя. А в ухо ей кто-то шепнул – Федул, я хочу, чтобы ты мне вдул. Она испуганно дёрнулась и посмотрела назад – вокруг никого не было).
- Всё нормально? – Федул напряжённо всматривался в конопатое ебло провинциалки. Глаза его блестели.
- Д-да…показалось…
- Отлично. Вы куда летите, если не секрет? – он снял беретку и обнажил свою начинающуюся лысину. Непонятно по какой причине Авдотье очень захотелось натереть её чесноком, посыпать сушёным укропом и съесть.
- В…Париж! А вы? – она лукаво улыбнулась. – Ой, что же мы стоим? Ведь надо идти в самолёт садиться!
- Да что вы, Авдотья! Я тоже в Париж!!!
- В тот самый Париж???
- В какой ‘тот самый’?
- Ну…что и я?
- Авдотья…кхм…Париж, он тот что во Франции…в него мы летим!
- Ух ты!!! Ёбана! – тут она запнулась, закрыла рот руками и прошептала – Ой, извините!
- Ничего, ничего, - снисходительно потупил глаза лысенький. Очки его сползли на кончик носа и он нервно их поправил.
- Федул, нам сказочно повезло – мы летим вместе! Пойдёмте в самолёт?
- Рано ещё. Скажу вам честно, Авдотья, летаю я не первый раз и знаю всю это кухню.
- Какую кухню? – удивилась Авдотья.
- Кухню аэропорта, конечно же.
- А что вы там делали?
- Где?
- На кухне-то!
- На какой кухне?
- Аэропорта!!! Вы же сами сказали!
- Ааа…кухня аэропорта…да я там…знакомый у меня там, ничего особенного. Авдотья, - вдруг сказал Федул, - а пойдёмте в ресторан, я угощаю. Чего мы тут стоим среди зала?
- А самолёт? – её глаза забегали.
- Так, - Федул строго на неё посмотрел. – Я летал уже 12 раз, я тут всё знаю. Самолёт без нас не улетит. Это раз. Второе – вылет только через 3 часа! И третье – ресторан вон же он, прямо тут в здании. Авдотья посмотрела на два чемодана, стоявшие у его ног – Давайте помогу?
- Эээ, нет! – испуганно схватился жёлтобереточный за ручки коричневых гробов. Я сам!
В ресторане почти никого не было. Впрочем, не в сезон там редко когда бывало полно. Поставив сумки рядом со столиком, парочка уселась. Принесли меню. Авдотья долго не соглашалась, что Федул уплатит, но он настоял. Они заказали по салату ‘Цезарь’, по свиной отбивной с грибами и сыром, бутылку французского сухого красного вина и по кусочку вишнёвого пирога. Авдотья, которая в жизни не ела ничего изощрённей кулака по ебалу, жрала как сумасшедшая. С удивлением Федул смотрел, как кобыла накачивалась вином и пожирала еду. Пришлось заказать ещё вина, котлету по-киевски и два ‘Оливье’. После котлеты и оливье Авдотья залпом хуйнула очередной стакан сухача и успокоилась пьяная. Федул улыбался, а она смотрела на него сальным взглядом, с губ которого стремилась жирная капля из котлеты, упавшая ей между её конан дойл.
- Федул, а тут туалет есть? – шатающимся языком заигрывала она.
- Есть. Воооон там, - он указал на дверь позади неё. – Там, справа.
- А не проведёшь? А то заблужусь.
- Ну...пойдём. – его взгляд скользнул по чемоданам.
- Пусть стоят, куда они денутся! Эй, официянт, присматри за барахлом, пока мы в туалете. Не обижу! – залилась Авдотья пьяным смехом. Официант с ненавистью посмотрел на неё и процедил – Хорошо.
- Чики-чю! – вдруг громко произнесла Авдотья и, жестом поманив Федула, направилась к туалету.
Как Федул и опасался в туалете Авдотья на него напала с целью выебать. Тяжело дыша ему в лицо прошлогодним кефиром, она стянула с него штаны, взбарахлила ему хуй и вставила его себе в пизду без гандона. Только потом он заметил, что она угрожала ему рогаткой, опасаясь, что он её не трахнет. Занимались они любовью минут пять. Затем она истошно возвопила и слегка сблеванула ему на плечо, но тут же вытерла рукавом. Кое как освободившись, пока насильница заправляла юбку, Федул выбежал из туалета и спокойно пошёл к чемоданам.
Чемоданов уже не было, официант ничего не видел, а других свидетелей не было. Пьяная Авдотья не могла контролировать свой гнев и в припадке так уебала одному менту, вызванному на ограбление, что ей заломали руки и вызвали подкрепление. У мента случилось сотрясение, а Авдотья получила два года ‘химии’.
Сидя на химии, она часто рассказывала своим соседкам, как чуть не побывала в Париже. Котлета по-киевски вспоминалась ей с особой теплотой. Она вобрала в себя весь образ Парижа – густой, жирный, вкусный вкус. Авдотья даже поверила в то, что котлета по-киевски и была самим Парижем. Она насмерть заебала местного повара этой котлетой и он её испёк. Авдотья жрала эту котлету и плакала, вспоминая Федула, который улетел-таки в Париж, а потом прислал Авдотье открытку с Эйфелевой башней.
Авдотья вначале очень разозлилась на него и изорвала ненавистный пейзаж на сорок два кусочка, но позже, когда она нарубила два кубометра дров, она успокоилась и собрала открытку назад. Так она открыла для себя пазлы, что не раз спасало её холодными зимними вечерами в мечтах о котлете по-киевски, Париже и Федуле...
— Кальян
