В палате №3 , мальчишка шести лет с опухолью головного мозга примостился на подоконнике и рисует на казённом листе А4 акварельными красками.
Рисунок его мне сразу не понравился.
В два цвета, синий и чёрный, нарисовал он три, предположительно – человеческие, фигуры.
Говорю:
-Привет, Пикассо! Что это у тебя за Авиньонские девушки?
Саша смотрит на меня с укоризной:
- Это мама, папа и я!
- А почему у тебя и мама, и папа - в платьях? И ноги у них какие- то короткие!
Мальчишка тычет в чёрную фигуру пальцем и возражает:
- У папы не платье! Это – ряса. И совсем не короткие ноги у моей мамы! Это у неё платье такое длинное!
Отец у Саши – сельский священник. А мать, стало быть – попадья и мини юбки ей, в самом деле - не пристали.
- А небо у тебя почему чёрное?
- Это - тучи! Сейчас дождь пойдёт.
И Саша начинает смело ляпать по всему рисунку чёрные (опять этот цвет!) кляксы.
- А это у тебя что? Вот это, между тучами… Самолёт?
- Это господь бог наш, сущий на небесах. Он всегда такой. Его у нас много на стенке висит.
Саша перенёс три операции и теперь готовится ещё к одной, четвёртой.
Была у него уже и клиническая смерть и кома в течении месяца…
Больной, лежащий на койке через одну от Сашиной, внезапно захрипел, свернул голову направо, закатил туда же глаза и забился в судорогах…
Если после приступа будет ещё и афазия, то искать аневризму надо будет в левом полушарии мозга, в переднем адверсивном поле.
Сделаем ангиографию системы левой внутренней сонной артерии.
- Во, как его кондратий то лупит! – буднично прокомментировал Саша и запел:
- Томболия- тромболета , тромболия, тромбола!
Вот этим он и славится! После первой же операции у Саши появилась способность к сочинению бессмысленных стишат, которые он поёт на один мотив, типа « карамболина – карамболетта».
Наши же больные вообразили, что песенки Саши имеют тайный смысл. Стоит ему появиться у нас в отделении – тут же начинают его навещать с фруктами- шоколадками болезные со всей больницы.
Особенно те, кому предложили хирургическое лечение.
Слушают, записывают, трактуют и осмысливают Сашкины бессмысленности, а потом многие отказываются от всякого лечения и поспешно выписываются.
Тут есть какая то страшная тайна.
Больные люди очень охотно верят именно всяким ущербным людям: вонючим дедам-отшельникам, безграмотным знахаркам, невинным младенчикам…
Приходила ко мне на консультативный приём тётка по поводу болей в спине. Совершенно убогая, закорузлая гражданка средних лет. Двух слов связать не могла!
А когда, наконец, она ушла - тут же набежали возбуждённые тётки нашего отделения и, делая круглые глаза, стали наперебой рассказывать об этой каракатице чудеса.
Всё, мол, она лечит и всё наперёд знает! Попасть к ней можно только в очередь и за большие деньги.
Говорю:
- Что ж вы, девки, мне заранее не сказали! Полечил бы я у неё свой алкоголизм!
Ночью Сашин сосед внезапно умер.
В два часа ночи он пришёл на пост и попросил «чего-нибудь для сна».
Когда сестра, через пол часа, принесла ему в палату, списанную в трёх журналах и истории болезни, таблетку фенозепама – больной был мёртв.
Стали мы сочинять посмертный эпикриз.
Наши больные умирают часто и, поэтому, в подобных сочинениях мы премного преуспели: расхождений наших диагнозов и патологоанатомических - не бывает.
Так и в этом случаи.
В истории болезни умершего, в графе «осложнения» вписали мы тромбоэмболию лёгочной артерии и на вскрытии так оно и оказалось!
«Томболия- тромболета…» вспомнил я Сашину песню.
Бывают же такие совпадения!
2.
Готовили, готовил мы Сашку на операцию и всё прахом пошло!
Утром, за час до начала операции, пришла плачущая постовая сестра в сопровождении взвинченной старшей отделения.
- Ну, говори, дура!- рявкнула старшая сестра. – Я уже, П.К., не знаю, что с ними делать! Говоришь, говоришь, а толку – ноль!
Всхлипывая и утирая сопли, молоденькая сестричка поведала, что Саша наелся с утра конфет и выпил два стакана газировки.
- Я его предупреждала! Я всё его съестное спрятала! А больной из сосудистой хирургии принёс ему коробку конфет и бутылку «Тархуна»! Сашка «Тархун» любит. Говорю ему: «Что ж ты наделал! Сейчас анестезиолог придёт. Операцию отменят, а меня – убьют!!». А он только улыбается!
Пошёл я в палату к Саше.
История, конечно, непонятная. Сашка – очень умный ребёнок.
К тому же, опухоль привела к развитию у него водянки головного мозга, а такие дети всегда мудры не по годам! КПД умирающего мозга, почему то невероятно повышается.
Саша дожёвывал, сидя на том же подоконнике, оставшиеся конфеты. Пластиковая бутылка с газировкой была на половину пуста.
«Безжалостно буду гнать теперь всех Сашкиных посетителей!» - подумал я.
По постели мальчишки были разбросаны всё те же чёрные рисунки.
Горячая игла кольнула мне в сердце: «Что это он всё в чёрном видит? Может быть и хорошо, что сегодня операции не будет…»
Саша поднял на меня весёлые глаза, сказал:
- Здрасте, командир- начальник!
И запел всю ту же «карамболину»:
- Фак мимо кадра! Фак мимо кадра!
Во, дела! Он и английский знает?! И слово употребляет по назначению и к месту…
- Ты что такое поёшь?
- Песню.
- А где ты такую услышал?
Смотрит на меня озадаченно:
- Нигде. Сам сочинил.
Потрепал я Сашку по изрезанной голове и пошёл к себе в кабинет.
Боль в сердце становилась всё сильнее.
Прилёг на диван, но лежать не смог: страх и тоска охватили меня. Пробил холодный пот. Стало тяжело дышать…
Набежавшие коллеги сволокли меня в кардиореанимацию и суровый тамошний доктор Альберт Михайлович, сказал сквозь провонявшую табачным перегаром маску:
- Лежи уж, сукин сын! Не дёргайся. Инфаркт миокарда у тебя.
« А.- подумал я.- Сашка! Вот мне и «фак мимо кадра»! Может быть, он в самом деле что то узнал там, после жизни в своей клинической смерти и коме, где ангелы и бесы с прозрачными стрекозьими крылами…Летают вверх- вниз… Мама варит абрикосовое варенье в большом медном тазу … Мы идём под жарким солнцем на шумливую речку Нальчик ловить пескарей и плотву…
Так начинает действовать на меня весь, введённый сгоряча промедол и что-то ещё седативное.
Боль утихла и я погружаюсь в сон, где нет операций, часто умирающих больных и застрявших в песке автомобилей.
© OnOff49
