Олег Иванович шел по коридору.
Кто-то, может быть, скажет — ну и что?
Штирлиц, вон, тоже шел по коридору! И чем закончилось? Чья виктори?
На что мы культурно ответим такому нетерпеливому читателю — быстро, милдруг, — это только кошки. Как говорится в одном украинском анекдоте о великом и могучем — дали будэ! И продолжим наш рассказ.
Ибо какое может быть даже сравнение самого, самого! Олега Ивановича, где-то героя, можно сказать, нашего времени, с каким-то штандартенфюрером СС!
Итак: шел Олег Иванович с важного межведомственного совещания, которое он же и проводил в конференц-зале института.
В качестве заместителя директора Института физиологии человека.
Открылась дверь одного из отделов и оттуда вышла Алина Семина. С недавних пор — уже начальник этого отдела.
Ты смотри — округлилась, набрала вес. Привлекательна, но уже не как девушка, а как молодая женщина.
Улыбнулась, поздоровалась.
Приостановившийся было на мгновение Олег Иванович пошел дальше. Но уже окутанный флером давних воспоминаний.
Было это на заре его работы в институте. Он тогда был только-только назначенным начальником как раз этого отдела. Но, ясное дело, для пришедшей с институтской скамьи молодой девчонки он был Царь и Бог.
А вот она ему сначала не понравилась.
Да, молодая, фигуристая, выше его ростом. Как говорится, деваха с молоком. С завидной грудью и более чем заметной попкой. Но — не в его вкусе.
Что они тогда праздновали отделом, сейчас уже и не вспомнишь. Что четко помнится — день был предпраздничный, а потому — короткий.
Как они вдвоем оказались на заднем сиденьи такси, везущего их в гостиницу, неизвестно. Да и какая разница! Помнит, что время было где-то три часа пополудни. Светло было, солнечно. И по-щенячьему хорошо.
Когда после нескольких затяжных истекающих слюной поцелуев Алина нетерпеливым движением стала расстегивать ремень на его брюках затем залезла ему в трусы и схватив будто истосковавшись начала дрочить его и так набухший до невозможности член а потом сначала бережно освободив готовую вот-вот взорваться головку от резинки трусов вытащила эту живую дубинку вверх и поставив ее колом со стоном насадила на нее почти до яиц свой нет уже не влажный а просто полный слюны рот и стала и сосать и круговыми движениями нежного языка ласкать головку доводя его самого до умопомрачения он тогда еще интеллигентный мальчик из хорошей семьи со стыдом в зеркале заднего вида увидел округившиеся глаза водителя.
Серьезного такого мужика лет пятидесяти.
Ему тогда стало страшно неловко.
А потом была гостиница, неистовый, животный, пьяный трах. Кстати, тогда впервые и попробовал в жопу. О чем раньше только слышал от сокурсников.
И почему-то запомнились слова Алины, — Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Все знакомые — это любовники. Или те, что уже были, или те, что еще будут.
В приятных воспоминаниях о делах давно минувших дней Олег Иванович поднимался по лестнице на свой этаж. Кто-то, спускавшийся сверху, на ходу поздоровался с ним. Он «на автомате» ответил и обернулся.
Это же надо!
Нина. Нина Михайлова. Не у него, в другом отделении работает.
Когда же это было? Перед очередным Восьмым марта, вроде. Подруга у нее была еще странная, приметная — очень толстая. Везде вдвоем они ходили. Может, и дружила-то она с этой толстухой, чтобы на ее фоне выглядеть красавицей. Но если объективно, надо отдать должное — фигура у Нины в то время была очень даже. Сама потом рассказывала — гимнастикой серьезно занималась.
Высокая, блондинка. Лицом — средненькая. Портили ее длинный нос, который в народе называют шнобелем, и очень низкий и почему-то хриплый голос. Реально хриплый, даже надреснутый какой-то. Ни до, ни после он такой голос больше не слыхал.
Он давно заметил, что встречая его в институтских коридорах, Михайлова начинала неестественно, но громко смеяться, и что-то оживленно шептать подруге на ухо, не сводя с него глаз.
На работе народ обычно больше всего напивается в канун двух праздников: под Новый Год и Восьмое марта. Да, таки, наверное, это было перед Восьмым марта.
Отметив в обед с коллективом и оставив коллектив доходить до нужной кондиции, он тогда вернулся в кабинет и просматривал какие-то бумаги. Вдруг услышал звук открывающейся двери.
Зашли они, как обычно и ходили, вдвоем. Такой сладкой парочкой. Изрядно пьяных старшекурсниц Института благородных девиц. Даже лица, по покойному Евдокимову, были такие…красные-красные. Но без весел в руках.
С чего начался разговор и куда потом ретировалась толстуха, он уже не помнил.
Хорошо почему-то запомнил, что пизда Нины ему не понравилась. Что, в общем-то, удивительно. Что в ней может нравиться или не нравиться? Ее ебать надо!
Ан нет. Осадок какой-то остался. Неправильный. Неприятный.
Может, лениво двигалась? Давно подмывалась? Щетина кололась? Хер его знает.
Олег Иванович уже поднялся на свой этаж и подходил к своему кабинету. По коридору кто-то шел ему навстречу.
Из-за большого окна в торце коридора лицо человека не было видно, один силуэт, но по фигуре Олег Иванович сразу узнал — Ольга. Оленька.
Уже из нового поколения. Второй год у них работает. Сухо поздоровалась. Но взглядом обожгла.
Ну, Оленька, извини. Вот чего-то как отрубило. Нравилась-нравилась, а потом — бац! и все. Неинтересна стала.
Он сразу обратил на нее внимание, когда она появилась в институте. Небольшого роста, чуть полненькая, круглолицая брюнетка.
Эдакая мопассановская пышка. Не красавица. Но феромоны сексуальности, а если быть точнее — блядства, сидевшие в ней, казалось, сбивали с ног любого увидевшего ее мужчину.
Ясное дело, что в хороводах вокруг нее институтского молодняка Олегу Ивановичу участвовать было негоже. Но по взглядам, которыми они обменивались, сталкиваясь иногда в коридорах, он понял — дело будет!
…В этот день он тогда приехал после поздравления Владимира Павловича — начальника главка в министерстве. Как-то незаметно, стопка за стопкой, а набрался он там прилично. Понял, уже когда зашел в свой кабинет.
День клонился к вечеру. И дал он тогда слабину, решил сделать себе приятно. Используя, так сказать, служебное положение. Он знал, где эта дивчина работает, какую тему ведет.
Позвонил начальнику отдела, сказал, чтобы ему занесли материалы по такой-то теме. Знал, кто принесет. Пришла, принесла.
Посмотрел на нее пристально. В глаза. По ответному взгляду понял, что она тоже все поняла.
На ней было очень красивое платье удивительного фасона. Декольте было не классическим, а как глубокий вырез в виде лежащего полумесяца. Устроившегося на полуоголенной груди третьего размера.
Он тогда молча поднялся из-за стола, подошел к ней, протянул руку, но не к папке с бумагами, которую она держала на коленях. Не говоря ни слова, засунул руку в этот полумесяц и начал жадно мять ее грудь. Сначала она, тоже молча, схватила его руку за запястье и вроде как попыталась вынуть ее, но буквально через несколько секунд он почувствовал, что она, наоборот, сама направляет его. Затем она положила папку на стул рядом, а другой рукой через ткань брюк начала гладить его уже твердый член. Причем не просто гладить, а медленно и умело ощупывать его, ведя руку от корня у яиц к головке.
Минет Ольга делала очень умело. Чувствовалась большая практика. Но глотать наотрез отказывалась. Зато у нее была другая фишка. Она всегда хотела, очень ей это почему-то нравилось, чтобы он кончал ей на платье. Ну, чисто Моника.
Но потом — как отрубило. Надоела. Поэтому и дуется.
Олег Иванович вошел в свою приемную.
Людмила, секретарь, просматривала вечернюю почту.
- Что там, срочного ничего нет? — весело обратился к ней Олег Петрович.
- Нет, Олег Петрович! – улыбнувшись в ответ, ответила Людмила.
- Ну и ладушки! – довольно сказал Олег Иванович, одобрительно взглянув на гладко-зачесанные черные как смоль волосы, аккуратный абрис помады на губах, томный взгляд тщательно подведенных карих глазищ.
Отличный работник, примерная супруга, мать двоих детишек.
А как выглядит!
А как подмахивает!
Олег Иванович вошел в кабинет.
Сел за стол, достал сигарету. Затянулся.
Уперся взглядом в висящий напротив портрет классика марксизма-ленинизма с надписью внизу: Жизнь — это способ существования белковых тел.
Портрет остался в кабинете еще от его предшественника, Матвея Федосовича. Решил оставить «по приколу» — на память о временах расцвета застоя развитого социализма.
Вдруг вспомнил анекдот, который Федосович рассказал ему, когда прощался перед уходом на пенсию.
Принимают мужика в партию. Говорят – Ну ты же понимаешь, что теперь, как член партии, ты должен быть образцом для других. Не пить, не курить, налево не ходить. Мужик вздыхает — Понимаю! — А если нужно будет, жизнь за партию отдашь? – Конечно, отдам! На хера она мне такая нужна!
Взгляд упал на лежащий на столе научно-популярный журнал. На открытом развороте в глаза бросалось выделенное лихим курсивом название его последней статьи «Биологически активные добавки — как неотъемлемый дискурс жизни современного человека».
Алина, Нина, Оля, Люда…
А как же без них-то?
© Шева
