На юге нет слова "рынок". На юге есть слово "базар"- то место, где торгуют продуктами и всеми дарами окрестных земель. В Минеральных Водах был именно базар, небольшой такой, огороженный, в центре городка. Когда грохнули дикие девяностые, первые чартерные борты полетели в Стамбул. Появились фирмочки, организованные самыми умными и умеющими нюхать воздух - ИЧП в количестве.Я лично знаю троих бывших "индивидуальных частных предпринимателей", у которых под горой Змейкой стоят трёхэтажные дворцы, а на их заправках толпятся все машины, следующие по трассе "Ростов-Баку".
Но это так, к слову.
А те, кто был поближе к власти и обладал хоть каким-то капиталом, стали хозяевами ЗАО, организовывавших эти самые чартеры в Туреччину - за триста баксов всего. Но зато на три дня и в адских условиях-назад люди летели с тюками в рост человека, а карго вез за ними ещё полтонны груза на каждого. Кожаные куртки, трикотаж, хлопок, бельишко-всё выбиралось на собственный страх и риск, люди скидывались копейками и посылали самого сведущего "за товаром". Чаще всего это были женщины. Преподаватели, инженеры, врачи - все летали в Стамбул. А потом реализовывали товар на купленном месте. Место представляло собой кусок прилавка(кому повезло и кто был посостоятельнее), или покрывало, расстеленное на земле - для большинства. Весь базарчик превратился в торжище. Для роскошной зелени, овощей и фруктов осталась передняя часть базарчика, для мяс и прочей птицы-крытый павильон. Там же продавали молоко и производные.
Мой муж вместе с другими лётчиками уже начали ощущать железную хватку хозяев аэропорта-упали зарплаты, вылетов стало меньше, а на чартеры пускали только по страшному блату. У моего очень умного и способного мужа блата не было. Но зато была машинка. Предел мечтаний, первые наши "колёса"- смешная "копейка", которую он холил и лелеял и которой страшно гордился. Я тоже её любила - мы были молоды, а машинка давала возможность ехать в горы, к морю, к сестре моей в Майкоп - в общем, иллюзию свободы. Почти полную.
И вот однажды в недобрую ночь муж поехал ставить "Дусю" во двор к другу. И что-то очень долго его не возвращалось. Я сначала психовала, а потом вдруг поняла чётко совершенно: что-то случилось.
Угу. Предчувствие меня не обмануло. Муж вернулся через два часа. С рассечённым лбом и с опрокинутыми внутрь глазами. Сел на кухне, закурил. Молчал. Я присела напротив, налила ему коньяку. Ждала. И дождалась:
- Знаешь, нам надо расстаться...
- ???
- Я не хочу, чтоб и ты попала под раздачу.
- ??!?
- Я только что разбил чужой "мерин". Выставили счёт.
Я выдохнула: и всего-то?? Ну да, я и сейчас идиотка безнадёжная оптимистка. а уж тогда...
Апрель на Кавказе в те годы был тёплым. И очень ночи тёмные были. Небо, усыпанное звёздами, луна и редкие, слишком редкие фонари на улицах... Муж ехал по дороге примерно на 80 км, когда его ослепила встречная "Газель". Вывернув руль вправо, муж с маху поцеловал в жирный зад "мерина", стоявшего с погашенными габаритами. Ну, то есть, в полной темноте. Лоб он разбил о руль, а синяки на предплечье оставили те двое горилл, что сидели в машине.
Приговор был суров - вся "меринова" жопа подлежала замене. ДВЕ ТЫЩИ баксов. Зарплата мужа равнялась двумстам.
И моя - ста. Но отдать-то нужно было завтра.
Цитирую Яндекс: "В январе 1992 года, с приходом к власти Гайдара, цена на доллар взлетела до 100 рублей, в январе 1993-го - до 500, в январе 1994-го - до 1500, в январе 1995-го - до 4000 рублей. "
В общем, друзья, пятеро лётчиков и один егерь Домбайского заповедника, вывернули свои заначки и через сутки муж отнёс требуемую сумму кровопийцам пострадавшим. Дусю мы чинили сами, но это уже другая история:)
Разделавшись с прямой угрозой прекрасному мужниному личику и драгоценному телу, мы стали думать, как и где достать чернил и плакать взять денег, чтоб отдать долг.
В субботу я пошла на базар. Закончились трюфели продукты, а в магазинах мы ничего не покупали, только на рынках. Там и дешевле было, и лучше. Бреду себе и вдруг вижу приятельницу Светку. Стоит Светка за малюсеньким(полтора метра), прилавочком и торгует всяким турецким ширпотребом, взятым на реализацию. И тут я внезапно понимаю, что спасёт нас только торговля. То есть, нужно продавать. Только что? Нет у нас ничего, чтоб продать - кроме здоровых органов, но это же не выход...
Воодушевившись, пошла я между прилавками уже с маркетинговыми целями. И увидела, что торгуют ВСЕМ. Ну, просто всем. И всего в изобилии. Хоть убейся, но не наберу я денег, став реализатором. А совесть мучает, потому как друзья же отдали заначки...
Вернулась домой, стала разгружать сумку и вдруг взгляд зацепился за что-то на диванчике кухонном. Там лежал мой парик. Мой роскошный длинноволосый парик, кудрявый, бежево-пепельный, "под Пугачёву" - он был такой натуральный, что я тысячу раз слышала от неискушенных дифирамбы моим прекрасным волосам:)
И тут я поняла, что не увидела на базарчике ни единого парика! Их просто не было. Села, выкурила три сигареты подряд и осознала шанс. Единственный.
Короче, отвезла я мамино колечко в Пятигорский ломбард и полетели мы с мужем в Москву. Он - в кабине, а я в багажном отсеке, ибо зайцем:)
Счастье сопутствует отчаянным дурачкам. В Лужниках(тогда там был громадный рынок), я помогла донести пять стаканчиков кипящего почти кофе пожилой даме, а она оказалась хозяйкой контейнера с..париками, конечно же:) И я купила "на все" разных чудесных париков - каре, короткие стрижки, каскад и парочку длинноволосых. Пятнадцать штук. Абсолютно не представляя, что я буду с ними делать...
Представьте: меня хорошо знают в городке, у меня три методички вышли, я - единственный КФН в ГорОНО, родители моих учеников шастают по нашему рыночку постоянно.Да и места нет же у меня... Но всё утряслось: за долю малую Светка пустила меня за свой прилавочек в первые же выходные.
Как же мне было стыдно, Елиный и Всеблагой... Но долг же платежом красен - раз. И не будет же мой муж, самый молодой штурман на большой "ТУшке", подающий надежды специалист, стоять за прилавком? И речи быть не могло.
В общем, первый парик я продала через час после того, как развесила их художественно. Пышной карачаевской женщине. Знаете, он удивительно изменил её молодое, но очень простое лицо. И это заметили все. Счастливая, положила выручку в потайной кармашек и тут же присела - по ряду шла председатель родительского комитета нашей школы. Сейчас смешно вспомнить, но я чуть не погибла там, под прилавком, от отчаяния - как я смогу заработать денег, если буду шугаться всё время? Но мне было очень, очень стыдно...
Только всё равно три парика я в самый первый свой выход продала, да.Пятую часть. Это внушало оптимизм. А на следующий день та карачаевская женщина пришла уже в "моём" парике, с накрашенными глазками и с двумя подружками, обвешенными золотом. Эти взяли по ДВА парика, представляете? И пока они меряли и прихорашивались, около прилавка образовалась некоторая толпа. И тут все коммуникативные способности мне очень пригодились. Я заливалась соловьем, я предлагала варианты...И услышала: "Девушка, а вы не могли бы на заказ привезти вон тот, который только что купили, и вот таких еще...?"
Конечно, я могла! Тем более, что к концу второго дня моего дебюта домой я несла ОДИН сиротливый длинноволосый парик. Он потом целых два года выручал меня тёплыми кавказскими зимами. И был прекрасен - просто предназначался мне, потому его и не взял никто.
В то лето мы не поехали ни на какое море - я торговала париками. Летала раз в неделю в Москву к своей "лужниковской" тётечке, она выполняла мои заказы, а потом стала давать мне товар без денег. И тогда мы поехали на огромный Пятигорский Верхний Рынок(он тоже был базаром, но огромным). Там подруга Олька выхлопотала мне кусочек места рядом со своей приятельницей, с которой мы быстро подружились. Если учесть, что Верхний рынок раз в двадцать был больше Минераловодского, то понятно, что долг друзьям мы отдали за три месяца от начала предприятия:)
Две тысячи долларов. И пятьсот образовалось у нас на новую машинку. "Шестёрочку". Мы купили её через год. И взяли потом с собой в Москву, которая замаячила на горизонте внезапно - через три года после случая с "мерином".
У меня осталось много друзей на обоих базарах рынках - в летние каникулы я торговала гораздо чаще и быстро перезнакомилась с бесшабашными и добрыми, в общем-то, продавцами всего. Именно там я встретила человека, который осенью составил мне протекцию в Университет - он покупал парик для своей матери, которая потеряла волосы после химиотерапии. Почему-то я отдала ему роскошное шатенистое каре за сумму, вдвое меньшую, чем заплатила за него сама.
Может быть, я тогда уже знала как-то, что через три года рак вползёт и в мою жизнь? Но мы подружились с грустным, сорокалетним тогда, профессором. И видимся по-прежнему, когда я приезжаю навещать могилу. Его мама похоронена через два ряда от белого мраморного обелиска моей мамочки...
И знаете, потом, когда наша семейная тележка неслась в пропасть так, что закладывало уши, уже уходя и перебирая в памяти восемь лет жизни, я ни на миг не пожалела о том, что вытащила моего нежного и растерянного мальчика из грандиозной жопы...
Я просто очень его любила. А когда любишь, легко можно переступить через себя. Очень легко. Смеясь.
http://mercylo.livejournal.com/285805.html?style=mine&mode=reply
