- Товарищ генерал! На карачуевской заставе ЧП! Майор Веденеева пропала!
Голос в трубке казался нанизывающим бисер слов на тонкую струну лесы. Воображаемая рука дрожала
- Едри его качалку!! Заставу подняли?- Карамыхов, потянув , ослабил галстук
-Так точно!
Трубка , пережав артерию сигнала тяжёлым эбонитовым телом, прервала пульсовидное пиканье. Карамыхов уже вдавливал желтоватую, как ноготь курильщика, кнопку селектора
-Алёша , сынок, вертолёт на готовность четверть часа.
Ординарец чётко козырнул словами. Через час вертолёт командующего военным округом задирая жухлую траву приземлился у заставы. Ещё за полчаса до приземления, на половине пути лёта, по рации на вертушку сообщили, что Вулкан взял след.
Нынешняя осень выдалась урожайной и голодной. Урожайной на нарушителей – КСП правили по нескольку раз в день и к обычным по осени следам лосей , косуль и медведей пару раз за один только сентябрь добавились следы человека. Люди Иштвана Димитреску активизировали старый канал, стараясь до снега, фиксирующего движения человека в тайге как протокол, перетянуть китайцам медвежьи лапы да жёлчные пузыри. С вертолёта часто можно было видеть брошенные кровавыми браконьерами на таёжных прогалинах шкуры мишек. Где три, где пять. Только желчь и лапы. Мясои шкуры их не интересовали. На заставе же было голодно. Век уползал раненым зверем , волоча след за занавес времени. Дела разъезжались по швам, в округе, да и мире было неспокойно. Тектонические процессы кроили шкуру издыхающего времени, ещё живого, но линялого и слабого .
Придержав шапку в руке, генерал Карамыхов спрыгнул на землю. За ним – ординарец – Фетисов. В десяти метрах уже дрожал экстерьером в предвкушении важного седока «уазик» с чёрными войсковыми номерами.
-Потом, в дороге доложите, - замахал руками гость опережая растрепанного капитана, с АКСу на лоснящемся ремне, перекинутом через плечо.
-Нашли, товарищ генерал-лейтенант, Вулкан- умница взял след!! -радостно, пытаясь улыбаться захлёбывающимся ветром от лопастей лицом доложил капитан
Сердце не сбавило обороты , но напряжение схлынуло немного, оставляя завесу пелены в глазах. По пелене как по дымному экрану потянулись картинки, услужливо подложенные памятью на проектор. Вот Карамыхов с инспекцией впервые приезжает на заставу Веденеевой,- суфлировал ум. Картинки с прогулкой по территории , затем по лесной тропинке, с запутавшимися в траве багряными листьями. Взгляд в глаза. Вечер, -продолжал суфлёр, -искра в хрустальном бокальном боку. Водка, Херес, жареный поросёнок, капуста с морошкой, рыба. Пальцы хозяйки, держащие поднос с тортом. Без колечка. Чай на веранде , комары…
Майор Веденеева, Алиса, как называл её про себя Карамыхов была очень похожа на родную сестру, ту на которую эрегировали в пуберантном периоде миллионы советских малышей. Только Степашка у Алисы был зажаренным, с румяной корочкой и волосы казались жестче, чем у сестры. Ну и не удивительно –та –на экране, а Алиса на заставе. Вода здесь жесткая -и зубы и желудок содрогаются.
Тряхнувшийся на выбоине дороги уазик выбил Карамышева из приятного седла конька мысли и Родион Сергеевич , отмотал стекло вниз. Сам не заметил как прикурил и затянулся Глотнув резанувшего горло горного воздуха , щёлкнув зажигалкой дослал в горло густой поток дыма . Машина обогнула сопку и ткнулась дрожащим от нетерпения носом в ворота заставы.
-Нашли. В семнадцатом квадрате. Без сознания, товарищ генерал!- доложил дежурный по КПП в приоткрытую форточку уазика. Машина, на секунды замершая в треморной стойке, рванула влево от КПП, огибая территорию заставы. В пятнадцатом квадрате встретили кинолога Мамлышева, комкающего лифчик Веденеевой, с радостно натянувшим хэбэшный ремень поводка, каплющим слюной с кончика языка Вулканом.
-По предмету след взял, сказал радостный Мамлышев ,кажа алисын лифчик и трепля Вулкана по загривку. Собака как бы подтверждая, негромко , в треть силы гавнула, прыгнула к окну, царапая когтями дверку и повизгивая.
-Молодец, сынок, пересохшим горлом выдавил Карамыхов.
Машина заспешила дальше, шумно давя шишки на каменистой дороге. За следующей сопкой на фоне густо-зелёной хвои выделялась выцветшим обмундированием группа военных. Уазик остановился отдышаться. Хлопнули дверки по обеим бортам. Карамыхов бежал к носилкам. Капитан Алиса Веденеева , накрытая шинелью, безучастно и стеклянно смотрела на верхушки сосен, покачивающиеся под ходящим по верху ветром. Уголки рта были надорваны. Карамыхов взялся за пульс на тонкой, удивительной белизны кисти и заглянул под шинель Двигало ним вовсе не любопытство, а что то важное , осознанное позже, догнавшее порыв осмысленностью. Много чего повидавший, генерал сжал зубы. Ноги майора Веденеевой , ещё непроизвольно разведенные, в ржавых, подсохших уже подтёках. Как будто между ляжек давили томатный сок. Карамыхов удивлённо приподнял с паха Алисы катышек бурой шерсти.
-Медведь?- удивлённо пронеслось в гудящей голове. Зимы нет, шатун , понятно. Но насиловать начальника заставы? Карамыхов не мог связать для себя очевидное. Погладив Алису по макушке, чувствуя, как рдеют скулы на холодке. Он наклонившись, негромко, так что было слышно только её одной произнёс:
-Ну ничего, ничего, девочка. Мы его достанем.
-Что-то сказать хочет, -обратил внимание на замершего в двух метрах капитана генерал. Где-то внутри себя подумалось. Сам себе он сейчас казался многослойной воздушной матрёшкой -мысли во вне и внутри текли параллельно. Снаружи был тот же лес – внутри он сам и клубок сплетающихся полупрозрачных ужей нарастающей злости.
-Товарищ генерал, там!- указал рукой капитан
Семнадцатый квадрат упирался в КСП. Ноги дошли, глаза взглянули. Следы медведя , грузные.
-Ну Потапыч, не серчай,- сказал следу Карамыхов. Край тебе! И плюнул на расчесанную,кА к на приусадебном участке рядом со следом граблями землю КСП. Услал уазик. Дошел до заставы долгих семь километров пешком, прислушиваясь к забытому дыханию тайги , упиваясь до звона в ушах вкусным воздухом.
Веденееву вертолёт увёз в Байкальск, в больницу.
«Белоколготочница» прапорщик Фролова виляя бёдрами гуляла по лесу. Снайпер, спецгруппа ГРУ. Красивая ржаная чёлка, невинный взгляд фиалковых глаз. Люди по настоящему опасные всегда мало похожи,- вяло подумал Карамыхов, ещё раз, по многолетней привычке перебирая в уме чётки собственного плана. Красная Шапочка накануне дефлорации, картина шпротным маслом. Оцепление залегло серпом в радиусе трёхсот метров. Карамыхов нервно сжимал хрипящую рацию. Ладонь потела, запотевший корпус начинал скользить. Он потянул из кармана маскхалта платок. Внезапно динамик взорвался шорохом и звонким «ОЙйй!!» -Людочка, что у тебя??- зычно крикнул генерал-лейтенант, затылком чувствую, что ответа не будет. Подав сигнал лежащим рядом капитану и бойцам, Карамыхов вскочил на ноги, побежал, сшибая на бегу тонкие, сухо хрустящий валежник.
-Сукка, сука, суккккка!- повторял он на бегу . Вперёд,- крикнул понявшим всё без слов бойцам.
Поршень в ушах, привкус крови в носоглотке. Мысли чёрным пунктиром, трепыхающийся кадык, горящие щёки. Виляющий между стволов в бешенном слаломе бега грузный Карамыхов не отстал от бойцов, на ходу пердёргивая затвор АК.
Фролова, обхватив коленками дюжую, с зарубцевавшимися сосками сучков сосну, успела взобраться метра на три вверх. Страх сильный стимулятор. Сосна метров на пять от земли, точнее мха была голой. Медведь, казалось , тянулся к ней, подняв лапы. Карамыхов, чьей команды безусловно ждали, махнув рукой –все в сторону, сдёрнул автомат и коротко полоснул очередью по мишкиным лапам. Мишка, как – то легко завалился и завыл.
-Ёбтваюмат! Ёб тва мат! Ёбтваю мат!!, - донеслось до слуха опешившего Карамыхова.
-Человек??? ,- влажные, седые волосы на голове генерал- лейтенанта, короткие солдатские и ухарские офицерские вздыбились от этого крика.
Добежав в пару прыжков, бесконечно растянутых этими секундами дикого, животного напряжения , Карамыхов пнул оборотня каблуком, так, что тот, перекатился на спину.
- Что?, повышаясь на обертонах , голос генерал-лейтенанта звенел как струна, как разящий булат.
-Погосян? Ты тварь??
Старшина Погосян ещё в августе покинувший заставу, считался без вести пропавшим. Далёкая Армения на запросы и телеграммы МО ответила молчанием. Считали впрочем, что каким то чудом выживший в тайге(каким впрочем чудом, ха-ха?) Погосян добрался до большака и там, возможно на перекладных уехал в Уссурийск. И давно уже цедит кисловатое местное вино. Хвастая своим поступком перед земляками. Хотя кордоны в первые две недели стояли такой мелкой ячейкой , что и ….
Вообщем что говорить. Дело прошлое. Карамыхов , подойдя , дёрнул клок шерсти с линялой, ношеной шкуры. Медвежонок был, когда –то, подумалось. Взрослую шкуру человеку не сносить.
Ну теперь, главное , выживи, Армен, только выживи… А там, посчитаемся.
-На заставу его. В вертолёт. В госпиталь, под охраной. Со мной вместе полетит., -глухо , сипло сказал Карамыхов.
Отвернувшись спиной с закуривающей группе военных. Карамыхов пошел, жадно давясь сигаретным дымом и где-то на третьем плане бытия не замечая бегущего и кричащего ему вслед , поздно заметившего уход начальника ординарца.
Отмахнувшись от привязавшегося щенком ординарца – Отстань, уйди!, -он шел широко ступая, дыша целительной тайгой, сбрасывая окостенелость сегодняшнего злого, наэлектризованного дня, пещеристость, прорытую вопросами в каком-то песчаниковом сознании, дрожь от стрельбы в отвыкших пальцах, прогорклость во рту от бессонной, прокуренной ночи, одной из дюжины сестёр , посетившей его за две недели ожидания и ловли на манка. Тайга была , его, рязанского в общем- то по крови мужика, молодостью. Ещё майором , приехав в эти края, так и прикипел здесь. Навсегда . Жаль только, ему , бездетному и немолодому уже , если что и светит с Алисой…Здесь мысль всегда расставляла туманные, как завитки дыма, запятые. Внуков на коленке вряд ли придется катать. А жаль….
© Качирга
