Славные годы застоя. Мы на практике. Предприятие не любит практикантов, но затыкает ими все «дыры». Пытаясь хоть как-то подработать, беремся за все, что осилим, но по договору. Работаем во внеурочное время, до двух – трех часов ночи. И это после всего, что делаем днем. Все пытаются нас обмануть. Начиная с кладовщицы Любы, выдавшей старую спецодежду, дырявые ботинки и обожженные телогрейки. Второе звено – ИТР и администрация, включая бухгалтерию. Даже секретарша Танечка приложилась, нашептав, что-то директору. Мы злые. К 33% от заработка, которые они на нас перечисляют – за месяц вышло треть от того, что получают остальные такие же, как мы, но уже оформленные и с разрядом. Горькая обида рвет, что-то внутри, но мы бессильны перед круговой порукой.
Приглушаем злобу неуемную пивом на пожарном водоеме в дальнем углу автобазы – хотим подтвердить теорию, что рыбалка успокаивает. Под ногами, у самого среза воды, копошатся в лентах собственной икры лягушки. Ленты полупрозрачные, серовато-зеленые, скользкие и противные. А икра-то – черная.
Лягушки, сидя на поваленных камышах, тупо смотрят на нас – хорошо, хоть не насмехаются, в отличие от большинства работников предприятия. Идея, как всегда, пришла в голову Юрке, а мы ее развили. Набрать лягушачьей икры, протереть через марлю, промыть, посолить и сыграть спектакль. О последствиях не задумываемся. Не то настроение. Скидываемся полученным гонораром. Одного отправляем в магазин за продуктом в подходящих банках, сами же, втроем беремся за дело. За час работы самодельным сачком – два ведра жуткой на вид и ощупь, но без запаха смеси. Приходит Славка с двумя двухлитровыми банками болгарских помидор с перцами, бутылкой водки, пачкой серой, крупной соли и батоном хлеба на закусь. Перетираем и моем все вместе. В качестве сита – накомарник. Мало. С двух ведер лишь банка. Допиваем водку, помидоры уже не лезут. Водоем чист от икры, но ниже по балке есть еще один. Перебираемся туда и завершаем задуманную подготовку.
Утром в нашем вагончике, (а в действительности – это прицеп-рефрижератор от старой «Шкоды», который нам выделили под бытовку, с врезанными окнами и штатной дверью на борту) Юрка доводит продукт до кондиции – тщательно перемешивает, солившуюся всю ночь черную зернистую консистенцию, подолгу принюхивается. Коля готовит два куска толстой, еще и в два слоя фольги. Я вырезаю два аккуратных круглых куска пергаментной бумаги. Славка режет два кольца с давно расходуемой мотоциклетной камеры. А попробовать - слабо? Нам не слабо. Лягушек ели, ежиками потчевались, до змей еще доберемся. Пробуем. Съедобно, а главное подвоха не заметно. Кто из наших знакомых может похвалиться, что видел черную икру не на картинке?
На внедрение отправляемся я и Юрка. Легенда проста – Юрка женится!!! Ему привезли по знакомству две банки черной икры, забрал бы домой, но планы поменялись – ночует не дома. Просим расчетный отдел, до завтра подержать в холодильнике банки, а к следующему вечеру заберем. Забираем, как и обещали, Коля проверяет отметки карандашом-стеклографом. Сработало – каждую банку расчетный отдел опустошил почти на сантиметр. Спустя час, с той же легендой ( Юрка к больной бабушке идет ночевать ), помещаем банки в холодильник глав.буха. Злобная, старая стерва, с огромной бородавкой на носу, уже блестит алчным глазом – второй у нее стеклянный. На следующий день все по старому сценарию – замеряем по отметкам и банки перекочевали в холодильник кладовщицы Любы. Главбух отличилась, в своей жадности переплюнув весь расчетный отдел – еще минус сантиметр. На следующий день, в пятницу, убедившись, что и Люба от главбуха не далеко ушла в потреблении халявы, перемещаем банки-путешественницы к секретарше, пообещав забрать в понедельник. Нам до жути интересно – наш директор? Выступит ли он в роли дегустатора?
В понедельник, когда разгреблись с планерками и жизнь предприятия потекла в обычном, вялом русле «нихренанеделания», идем завершать спектакль. Мы даже не переодеваемся – в этот день все равно будет не до работы. Коля и Славка стоят в конце коридора – тщательно изучают наглядную агитацию. Я и Юрка, заглядываем к секретарше в приемную. Она, вспыхнув стеснительным румянцем, выходит из-за двухтумбового стола времен «сталинизьмы» и, разводя руками, выплывает к нам в коридор.
Ах, какое несчастье. Ах, Юрочка извини. Такая досада. Ну, кто бы мог подумать, что так случится? Сортируя содержимое холодильника, она (такая безрукая – и улыбается в 64 зуба) нечаянно задела одну банку, и та разбилась. Икру пришлось выкинуть – полы были грязные. Она сознает свою вину, она согласна возместить. В пределах разумного денежного компенсирования.
Ария Юрки, на высоких нотах, с переходом на фальцет. Так, что бы услышали все в управлении. Где совесть? Куда мы попали? На «фиг» нам такая практика? Неужели нет ничего святого?
На вопли Юрки вываливается именно тот контингент, который за неделю пытался поднять себе гемоглобин нашей бутафорией. У всех глаза невинных овечек. Даже единственный глаз Главбуха, кажется, наполняется крокодильей слезой. В разгар Юркиного затянувшегося монолога, в коридоре появляется лысая голова директора с очками на лбу. Еще немного затянув истерику, Юрка выдает:
- Мне не жалко, хрен с ней с икрой. Лягушек в пруду много и мы еще насобираем. Но нужно же хоть немного совести иметь! Как вам жабьячья икорка? Пришлась по вкусу?
