Ксения Овсова, девушка с лошадиным лицом, сидела на диванчике и страдала. Природа обделила её красотой, зато щедро одарила родственниками. Папа её, бывший демократический мэр, оставил после себя главное – память друзей, среди которых оказались первые сановники государства. Поэтому несмотря на свой склочный характер, девушке прощалось многое и жилось довольно легко.
Телеанал, на который она трудоустроилась по приезде в столицу, выделил ей прайм-тайм и несколько недоразвитых кокаинщиков, которые в свободное от эфира время носились по площадке в поисках дозы. Овсова собирала под вечер ребят у костра и блистала эрудицией на их фоне. Что, в общем, было довольно несложно. Рейтинги, понятное дело, зашкаливали.
Шло время, и Ксения, ограждённая от мира гламурной тусовкой, сама поверила в свой интеллект. Она могла переспорить и изящную балерину, и поцеловать взасос топ-менеджера нефтяной компании. Такте успехи воспитали в девушке самомнение. Овсова решила идти в политику, не, ну а чо.
Однако её опередили, кто бы мог подумать, что это была подружка Маша. Тоже, кстати, с того же телеанала. Она так заразительно говорила слово «Пипец!», что руководство Партии, по просьбам конечно трудящихся, назначило девушку депутатом. Овсову такое событие выбило из седла и взбесило.
– Она даже трусы не носит, а её в депутаты?! - возмутилась Ксения в своём микроблоге и позвонила крёстному.
– Алло, - обречённо произнёс крёстный в трубку. - Я тебя слушаю.
– Дядя Вова! - закричала Овсова с другого конца линии и рассказала ему все-все несправедливости.
– Ксюнька, - сказал дядя Вова, выслушав все печальки, - не надо тебе в политику, нам Дума нужна, а не цирк шапито.
После чего повесил трубку и с намёком посмотрел на сидящего рядом лидера Партии. Тот всё понял и включил номер Овсовой в чёрный список.
И вот теперь лошадиное лицо изображало грусть на диванчике. «Я им всем покажу!» думала Ксюша и грызла ноготь, вспоминая свои победы на лобном месте в главной телепередаче страны.
Народ Овсову не очень любил. Точнее, не любил вовсе. Когда начались выступления и прочие речи о нечестных выборах, в неё из народа полетели свист и плевки. Плевки, правда, не долетали, сцену предусмотрительно поставилии на возвышении. Ксения говорила разумные для хомячкового понимания вещи, однако репутация гламурной дряни застила мозг планктона, который не мог обработать сразу две взаимоисключающих информации: крестница президента и Овсова за нас.
Время шло, митингующие по своему составу мало чем отличались от участников реалити-шоу, поэтому Ксения скоро там стала своей. Ей даже простили недавние предложения не пущать быдло в центр. Когда начались погромы, Овсова ждала, что ей позвонит дядя Вова и скажет, что был неправ. Она представляла, как снисходительно ответит ему, как скажет, что конечно любит его и перейдёт на сторону власти, успокоив одним взглядом всех хомячков.
В реальности же дядя Вова сидел в это время в своём кабинете и пил чай со смородиновым листом. Чай также пили: сенатор Люся (мама Ксении), дядя Дима (друг дяди Вовы и мамы Люси), дядя Рашид (милиционер) и Володя Колокольчиков (тоже милиционер), который Ксюшу близко не знал.
– В семье не без урода, - заплакала вдруг в тишине кабинета мама Люся и взрогнула плечами.
Все смущённо отвели глаза.
– Может её на воды пока? - внёс предложение дядя Дима. - Скажем, что у девочки нервный срыв, там и переждёт аресты.
– Это будет несправедливо, - внёс предложение дядя Рашид и поднял вверх палец. - Диктатура Закона ж, мать её!
– Сажать, так всех, - задумчиво резюмировал дядя Вова. - А то опять скажут, что к нас не демократическое государство, а тирания.
Мама Люся зарыдала в голос. Володя Колокольчиков понял, что остался крайним и что отдуваться теперь ему.
Обыски начались внезапно. Ксения спала с агитатором по кличке Ящур, когда в дверь постучали. Их вытащили из кровати в одних трусах и строго посмотрели. В сейфе хранились присланные из-за границы деньги, которые предназначались для отдыха революционеров этим летом. После полугода пламенных усилий нужно и на море - решили во внешнеполитическом ведомстве одной страны и ссудили под будущие беспорядки небольшую сумму.
Деньги, конечно, следователи изъяли, но Ксюшу в тюрьму не взяли, хоть она и готовилась примерить терновый венец . Не вышло из неё ни Клары Цеткин, ни даже Розы Люксембург. В последнюю минуту пламенное сердце крёстного дрогнуло, чистые руки задрожали, и он не смог усилием воли перебороть память о своём друге. Колокольчикову позвонили и приказали: напугать и отпустить.
Ксения снова рыдала, уткнувшись головой в коленки матери. Мама Люся гладила непутёвую дочь по головке, вздыхала и шептала:
– Дурочка моя, дурочка. В кого ж ты такая уродилась.
Внезапно мама Люся вздрогнула и вспомнила свой внебрачный роман с артистом цирка клоуном Розенблюмом, случившийся тридцать один год назад. Женщина побледнела, прикрыла в ужасе ладошкой рот, посмотрела на дочь новым взглядом и всё наконец поняла.
Все события и персонажи вымышленны больной фантазией автора, а любые совпадения с реальными людьми в тексте случайны.
© Кнут Пряников
