Вспомнил про ремонтный случай, произошедший с одним моим знакомым. Приходит он как-то после выходных на работу понурый, без своей кудрявой шевелюры и пышных бакенбардов.
Долго отнекивался на просьбы сослуживцев рассказать, с чего это вдруг решил на осень глядя остричься налысо. Но когда под конец рабочего дня мужики сгоношились на пузырек-другой, Петя Дорохов (одну букву в фамилии заменю, вдруг прочитает - обидится) все же раскололся.
Жена Пети давно уже трындела, что надо бы вытертые деревянные полы в их хрущовке покрасить. Потолок они уже побелили, обои поклеили, а до пола руки все никак не доходили.
И Петя с получки, случившейся в пятницу, сказал жене:
-Ладно, покрашу в эти выходные! Сам. А вы поезжайте ночевать к теще.
Жена обрадовалась, что Петя решил ее не привлекать, и забрав двоих нарожатых ими за двенадцать лет совместной жизни пацанов, с утра в субботу уехала к своей маме на другой конец города.
Петя купил три литра краски и литр водки. Начал красить с кухни. На газетку выставил выпивон и закуску, и пошел махать кистью. Покрасит-покрасит, сдвинет газетку подальше, выпьет, закусит, покурит, и снова за кисть.
Квартирка у него была небольшая, двухкомнатная. И Петя очень скоро переехал в прихожку, в два счета выкрасил и ее и, передвинув банку с краской и газету со снедью и выпивкой в спальню, дал себе заслуженный отдых минут на пять.
Первая бутылка была опустошена уже на две трети, когда он сноровисто взялся за покраску спальни.
Дело шло все веселее и веселее. Петя, напевая что-то задорное, так оживленно махал кистью, что капли краски орошали оклеенные свежими обоями стены. Но наш маляр, находившийся на пике вдохновения, этого не замечал.
Вытолкав банку с краской и перетащив газетку с одной уже пустой и початой второй бутылкой водки из спальни, он несколькими решительными мазками завершил живописные работы и в этой комнате и, не сбавляя темпа, приступил к покраске пола в гостиной.
Правда, получалось у него уже не так сноровисто. Краска ложилась на пол уже не так ровно, оставила свои отметины у Пети уже на его одежде, лице и густой шевелюре. А разок так он вообще сунулся носом в пол и, чтобы не упасть ничком на выкрашенный участок, оперся на ладони.
С трудом очистив их о штаны, Петр с досады выпил сразу грамм сто от ополовиненной им уже второй бутылки, и практически без передышки кинулся на покраску последнего оставшегося незакрашенным клочка пола, не забывая подтаскивать за собой газетный «дастархан» с остатками источника его сегодняшнего малярного вдохновения. И скоро уперся задом в угол комнаты.
И только тут, минут с пять поморщив лоб, Петя понял, что применил немного неправильную тактику окрашивания пола в гостиной: надо было не заканчивать этим углом, а начинать с него. А теперь перед ним расстилалось свежевыкрашенное пространство, преодолеть которое, чтобы пройти на кухню или в туалет, без оставления следов, было невозможно.
Конечно, можно было попробовать высвободиться из этого плена, пятясь назад и закрашивая оставленные следы остатками краски. Но ноги держать Петю в вертикальном или даже полусогнутом положении почему-то не хотели – чуть привстав, он едва не завалился на блистающую свежей краской поверхность пола.
И тогда Петя принял единственно верное решение: заночевать здесь, в уголку. К утру краска, по его подсчетам, должна была просохнуть, и он к возращению домочадцев закончит остатки всех малярных дел, выкупается в ванной и встретит жену свеженьким и улыбающимся.
Петя допил водку, съел остаток колбасы и, поджав ноги, почти моментально уснул на газетке, блаженно улыбаясь и причмокивая губами.
Пробуждение его было ужасным. Петя проснулся от того, что его кто-то очень сильно ругал и при этом еще пинал в бок. И что самое кошмарное при этом, он не мог оторвать свою голову от пола, и решил, что его разбил паралич!
К счастью, все оказалось куда проще: во сне Петя распрямился на своей газетке, и голова его съехала на покрашенный участок пола, к которому он и прилип взлохмаченной прической и одной бакенбардой.
Жена смогла освободить его лишь с помощью ножниц. Ну и, естественно, изуродованную прическу пришлось «обнулять».
Больше Пете одному заниматься ремонтом не доверяли, чему он, кстати, и сам был рад.
Sibirskie
