Поздняя весна или раннее лето — это всегда буйство красок. Яркая зеленая трава и листва, которые еще не успело сжечь солнце, масса цветов — парковых и самостоятельно цветущих. Густые заросли кустов и деревьев.
Шурочка присела на скамейку и взглянула на часы. То, что Маша опаздывала на встречу на пять минут, было в порядке вещей. Благо не январь-месяц, можно и подождать. Шурочка запрокинула голову и принялась высматривать диковинных зверей, спрятанных в облаках. Потом, когда затекла шея, перевела взгляд вниз, на толстого серьезного шмеля, деловито инспектирующего цветы клевера. «Вот, подумала она, солидный, надежный мужчина. Все в дом. От такого мужа и я бы не отказалась». От романтических мечтаний девушку отвлек частый стук каблучков. Как паровоз из песни, у которого «в коммуне остановка», к ней мчалась подруга. Машины глаза, словно у второй собаки из сказки «Огниво», то есть — с блюдце, казалось, ничего не видели.
— Манюня, ты чего такая возбужденная?
— Шурш, ты не поверишь, мне только что предлагали секс! — Маша плюхнулась на скамейку рядом с подругой и принялась обмахивать ладошкой раскрасневшееся лицо.
— Ну и как, дала?! — подскочила от неожиданной новости Шурочка. — В смысле, снизошла?
— Я что, дура что ли?! Отдаваться первому встречному? Тем более — в кустах. Тем более, сексуальному маньяку. Да и потом, он напрямую мне не предложил. Просто маякнул, намекнул типо.
— Что значит — типо? — удивилась Шурочка. — Обычно, либо тебе предлагают, и ты соглашаешься, либо, дернув презрительно плечиком, отказываешь и гордой походкой уходишь в светлую даль. Давай-ка расскажи в подробностях.
Маша вздохнула, поправила растрепавшуюся прическу и начала:
— Мы же с тобой договорились встретиться в два часа, а я опаздывала — «Не удивительно», вставила Шурочка — и поэтому решила идти не по центральной аллее, а по боковой, глухой. Там мало кто ходит, но зато вполовину короче путь. Спешу, и тут мне навстречу из кустов выходит мужик в светлом плаще. Я еще успела удивиться, на улице теплынь, мы вон с тобой в топиках на голое тело, а он — в плаще. И тут этот мужик распахивает передо мной плащ. А под плащом — НИ-ЧЕ-ГО! То есть, никакой одежды, как у нас под топиками. Представляешь?
— В смысле, что ты увидела? Представляю. И что дальше?
— А что дальше, я перепугалась, как заору и в кусты ломанулась, оббежать его чтобы. А он почему-то не погнался за мной.
Когда Шурочке становилось весело, а подобное случалось довольно часто, поскольку человеком она была открытым эмоциям, девушка смеялась, казалось, всем организмом. Вот и сейчас она согнулась от хохота пополам.
— Ну, Машка, ты и подбираешь себе героев-любовников! Ты хоть знаешь, кто это был? Трясун.
— Сектант что ли? — не поняла Маша.
— Да какой сектант? Извращенец это. Он безобидный, ему в кайф просто показать свою приправу и потрясти ею. Они, такие, похоже, боятся женщин.
— А ты откуда это знаешь?
— Да рассказывали, — отмахнулась Шурочка, — и потом, когда мне шесть лет было, такой точно подстерег в подъезде. Я домой с улицы иду, а он стоит. Плащ распахнул, я не испугалась, а удивилась. Тогда вот в подробностях все и разглядела. А ну-ка, пойдем. Где ты с ним свиданку назначала? Я тоже хочу с ним познакомиться.
— Шурочка, а может не надо? — усомнилась, робея Маша. — Ну его. Вдруг чего не так?
— Все так, — бесстрашно успокоила подруга. — Можешь за моей широкой спиной держаться.
Стоило Маше произнести «Где-то здесь», как метрах в трех от подруг, из-за густого куста сирени, выступил мужчина в светло-сером плаще и перегородил им путь. На вид лет тридцати пяти, симпатичный, ухоженный, он стоял, распахнув полы плаща, и улыбался.
«Еще не стар, но для женщин уже потерян», подумала Шурочка и, полуприсев, вытянула вперед руку:
— Ой, дяденька! А дайте потрогать? Я таких маленьких и кривых еще никогда не видела.
На ум Шурочке пришел только литературный штамп «целая гамма чувств сменилась на его лице», когда она увидела реакцию мужчины на свою просьбу. Сначала поблекла и сошла на нет улыбка, сменившись удивлением, которое почти сразу превратилось в испуг. «Сексуальный маньяк» запахнул плащ, развернулся на 180 градусов и бросился наутек. Вопя что-то восторженно-неразборчивое, следом неслась Шурочка, цепко держа Машу за руку. «Трясун», потеряв способность соображать, словно заяц, бегущий от своры борзых, изменил направление и на свою беду выскочил на центральную аллею, полную отдыхающих граждан. Отстав на несколько секунд, Шурочка резко затормозила, так, что Манюня врезалась ей в спину, сложила два пальца колечком и, сунув в рот, резко и протяжно свистнула. Видя, что свист привлек внимание людей, Шурочка звонким голосом отличницы и примерной пионерки закричала:
— Дорогие девушки и тетеньки, вот этого, — указующий перст направлен в спину мужчины в плаще, — можете не бояться. Он ничего не сделает, потому что у него маленькая и кривая пипирка! К тому же по виду дряблая, как прошлогодний соленый огурец.
С чувством выполненного долга, Шурочка подцепила Машу под ручку и подруги отправились в летнее кафе, есть мороженое.
