Федя Борщевик был нищим ёбарем. Нихуя кроме ебаццо он толком не умел, и работал сторожем, получая копейки, которых хватало чисто на хавку. А жена его, такая же долбоёбка как он работала буфетчицей и приходила домой уже в четыре часа дня. Часто бывало так, что Федя днём был дома, так как работал посменно, и у супругов приключался молниеносно-вонюченький поебунчик, при котором Федя всенепременно сбрызгивал внутрь своей скво. Скво ничего против не имела, а имела она семерых детей, льготную трёхкомнатную квартиру от хуедарства, и пособия в размере ста баксов на каждое вычпокнувшееся у неё из вонючей патлощели чмо.
Был декабрь, снег, хмурое небо и ебля. Федя каждый день молился, чтоб ему не отказал его хуй, тогда бы он точно сошёл с ума и не знал бы чем ему заняться: книжек он не читал, телевизор у них поломался, детьми он не занимался, на бухло денег особо не было. Получается, думал Федя, покручивая волосы вокруг ануса, что реально в моей жизни секс занимает наиважнейшее место. И ещё курение 'Астры'. Я человек принципиальный, я заслужил уважение среди людей, и они знают, что я курю только 'Астру'. Спроси любого на районе, и любой скажет 'Федя курит только 'Астру', уважаю'. С такими мыслями Федя часто погружался в сон, никогда не чистя на ночь зубы.
Четверо ихних детей уже безуспешно посещали школу, двое во втором классе, Галя и Вольдемар, двое в первом, Валя и Арнольд. Самый маленький Паша прожигал жизнь в яслях, а ещё двое задвигались в детский сад. Все были похожи друг на друга и на своих родителей: кривоногие, белобрысые, со щелью между передними зубами. Здоровые и тупые. Все, без исключения были насквозь тупорогими. Близились утренники, и всех детей, ходящих в школу, нужно было обеспечить новогодними костюмами. Надо что-то думать, - сказал Федя жене, после борща на сале. Но нихуя не думалось, и они быстренько поебались, и тогда Федя сказал: я знаю, что нужно делать. Жена погладила его по голове рукой с сигаретой и сказала: завтра раскажешь, спи. Но Федя не спал, а продумывал свой план, крутя волосы на анусе.
Назавтра он рассказал жене о чём думал почти восемь минут, пока не уснул, и та пришла в восторг: гениально, Феденька! Феденька от таких слов зарделся весь, заёрзал на стуле и нервно закурил 'Астру'. Надо Вольдемера уже к куреву приучать, второй класс поди, не дитя уже, - затянулся Федя. - А то если не я, научат его в школе и без меня, понимаешь. - Ты не прав, дорогой, правильно говорить 'Вольдемар'. - А, чёрт, забываю всё время, - Федя три раза коротко сплюнул на пол и растёр слюну несвежим тапком в красно-зелёную клеточку. Подготовка началась...
В день утренника Федя не работал, ну а его жена тоже не работала. Была суббота, метель и суета. С самого утра отдав диарейного Пашу в ясли, жена Феди нажарила шкварак, поставила по торжественному случаю на стол бутылку, и вместе с мужем вступила в неизвестность. Выпив одну бутылку, Федя сгонял за второй, а потом и за третьей. К тому времени его половинка уже обрубилась прямо на столе, а Федя был настолько пьян, что подумал, что посрал прямо в брюки за столом. Дети в это время собирались на утренник и не вмешивались в дела родителей, изредка заглядывая на кухню на предмет не появилось ли чего в пустом холодильнике. До утренника оставалось два часа, а папа вонял говном и храпел, к тому же мама обоссалась прямо за столом. Так и не растолкав Федю, дети украли со стола оставшуюся водку, 'краковскую' и хлеб.
Прихватив карнавальные костюмы, дети выбежали из дома и, перед тем, как заходить в школу, забежали на задний двор, стали под крышу на крыльце, ведущем в хозпомещение и, начали пить водку. Галя и Валя никак не могли проглотить и двадцать грамм, а мальчики, наоборот, уже сделали пару глотков, храбрясь перед сёстрами и потихоньку начинали пьянеть. В конце концов захмелевшие, они влили сёстрам в пасти огненной воды, допили остальное, доели колбасу, выкинули бутылку и шатающимися огурцами побежали в школу. Они немного опоздали, поэтому никто не обратил внимания, что они были одни и пьяные.
В актовом зале было полно народу, играла музыка и было тепло, от чего детей развезло ещё больше. Втиснувшись в общий хоровод пьяные дети, спотыкаясь, ходили взад-вперёд, пока Валя не нарыгала на спину впереди идущему мальчику, который был в костюме майского жука и паралон впитал всю блевоту. Но всё же кое кто это заметил и кинулся к Вале и оттащил её из хоровода. Остальные трое кое как держались, но хоровод пора было прекращать. К счастью, ведущий сообщил, что если кто еще не переоделся, тот может сделать это прямо сейчас за сценой и, что конкурс костюмов начнётся через пять минут. Непереодетые дети кинулись за ширму и наспех стали переодеваться. - Мне не нравится эта дура в костюме Мальвины, - прошептал Вольдемар. - А мне этот дурак в костюме Чебурашки, - заплетающимся языком сказала Галя. - Тише вы, а то всех распугаете, - шикнул Арнольд. Дождавшись, пока все переоделись и выбежали, эти трое одели свои 'костюмы' и незаметно вышли к остальным.
Первым на всеобщее обозрение вышла парочка, брат и сестра. Оба были одеты в костюмы зайчиков. Пройдясь по кругу, они встали сбоку и зал зааплодировал. Когда добрая половина детей уже прошла, Арнольд дал отмашку и нетрезвая троица выбежала к очередному дефилирующему ребёнку с криками - Бригада! У Арнольда на груди висел плакат с надписью 'Саша Белый', Галя была Космосом, а Вольдемар был Филом. А Валя-Пчёла, как известно, спёкся. Арнольд перым ебанул железной палкой от изголовья кровати по зубам крокодилу Гене, Вольдемар успел со всей дури уебать по голове Мальвине, а Галя подожгла свой плакат и кинулась с ним на Чебурашку. Тот не успел съебаться и упал, ударившись лбом о паркет. Всё это произошло настолько быстро, что никто не успел понять было ли это частью сценария или нет. Потом уже, когда крокодил Гена сплюнул кровавые зубы на пол, кто-то крикнул: пиздец! И все кинулись на бедных пьяных детей, которые пытались отмахиваться палками и кричали 'Бригада'. Всё, как папа сказал, - подмигнул падающий на пол Арнольд Гале. Та счастливо улыбнулась и отключилась.
Что потом было...чуть ли не всей школой все попёрлись домой к семье Борщевика, но дверь им никто не открыл, а у пьяных детей не было ключей. Спустя час после безуспешных попыток дозвониться, люди стали расходиться, а потом и вовсе остались только родители с повреждёнными детьми, костюмы которых уныло обмякли и были заляпаны кровью. Чебурашка, к тому же, был подпален и вонял, чем раздражал даже собственную мать.
Участковый составил протокол и сказал, что потом обязательно зайдёт сюда ещё раз, 'скорая' тоже уехала, и тут-то пьяный Федя открыл дверь. Увидев своих испуганных детей и злые лица родителей, он всё понял. Крикнув 'Ложись!', он засунул в штаны руку, нашарил там говна и запульнул целой пригоршней прямо в толпу недовльных. Его же дети предусмотрительно отбежали в сторону, вследствии чего всё говно попало в цель. Зачерпнув второй раз, Федя быстренько кинул остатками жидкого говна в особо недовольную мать, и услышал за спиной пьяный голос своей жены: дай я на них нассу! Отпрыгнув в сторону, он пропустил шатающуюся и ссущую на ходу жену вперёд. Далеко ссать у неё не получалось, и она стала неловко набирать ссули в ладошки и метать их в убегающих терпил. И этом одна из мамашек споткнулась из-за того, что Вольдемар, перегнувшись через перила сверху схватил её за волосы и сильно дернул. Остальные повалились прямо на неё, и жена Феди, став сверху на кучей барахтающихся тел, доссала, попёрдывая.
Поссали туда же и их дети, и сам Федя. 'Бригада!', - кричал он, счастливый, подкуривая 'Астру', а дети радостно смеялись и думали какой же охуенный и крутой у них папка. А всё потому, что они с детства вместе.
— Кальян
