Итак, понедельник, около десяти часов утра. Троллейбус. Мы с Олькой возвращаемся из центра на Петроградку.
Народа в троллейбусе не слишком много, но все сидячие места заняты. Стоит человек пять-шесть, в том числе мы. Прислонились к водительской кабине, болтаем.
Рядом, на сиденьях для пожилых людей, инвалидов и пассажиров с детьми, сидят два парня лет двадцати семи - тридцати. Здоровые такие амбалы с бычьими шеями. Посмотришь на них, и сразу понимаешь: инвалиды. А может, просто сильно устали к десяти часам утра: знаете, жизнь петербургских шахтёров - не сахар. Порой сутками из шахты не вылезают, всё дают стране угля и дают.
В "Правилах хорошего тона" совершенно чётко написано: если сидишь в общественном транспорте, а рядом стоят женщины, то ты должен либо закрыть глаза и привориться спящим (можно даже приоткрыть рот, пустить слюну и всхрапнуть для пущей убедительности), либо воткнуть в уши наушники, опять же закрыть глаза и притвориться меломаном. Кстати, во втором случае неплохо бы ещё покачивать головой в такт музыке - тогда люди поймут, что ты слушаешь не говно, а Шопена, и проникнутся к тебе уважением. А можно ещё уткнуться носом в книжку. Только, ради бога, не в комиксы! Кафка, Шопенгауэр, Ницше, Кант - люди должны видеть, что перед ними на сиденьи для инвалидов сидит думающий человек, истинный интеллигент, а не собачья пиписька.
И то, что вы ни одного слова в этой книжке не поняли, не имеет никакого значения. Экзаменовать вас в троллейбусе никто не будет. Главное - абстрагироваться, отгородиться от этого мира никчёмных суетливых людишек, от толпы глупых тёток, у которых все мысли заняты исключительно ерундой: что приготовить на ужин, где подешевле купить котлеты и куда пристроить тяжёлые сумки. Правда же, мужчины? Я ничего не путаю - именно это прописано в вашем Кодексе настоящего джентльмена?
Так вот. Петербургские шахтёры так заняты добычей угля, что "Правила хорошего тона" им познавать некогда. Поэтому глаза они не закрывают, спящими не притворяются, Шопена в троллейбусе не слушают и его однофамильца Шопенгауэра не читают. Сидят себе и сидят, по сторонам таращатся.
Как раз напротив наших утомлённых шахтёров сидели две женщины "за шестьдесят", а возле дверей жалась к поручню бабуся девятьсот пятого года выпуска. Старенькая-старенькая, сгорбленная-сгорбленная. И никто не уступал ей место, ни-кто. Санкт-Петербург - город высокой культуры. Старость у нас уважают, но это же не повод уступать место.
Одна из женщин "за шестьдесят" в какой-то момент обернулась, увидела бабусю и начала вставать.
- Подождите, - говорит ей вторая. - Вот молодые люди сейчас поднимутся и уступят бабушке местечко.
Молодые люди не шелохнулись и подолжили таращиться по сторонам.
- Ребята, это места для пожилых людей, - обратилась к ним женщина.
Ноль эмоций. Петербургские шахтёры вошли в транс и отреклись от суетного мира.
Тут у меня нестерпимо зачесался язык. Аж зудит, знаете ли, нет сил терпеть.
- Мужчины, - говорю я, - каплю совести из себя выдавите, может?
Мужчины повели в мою сторону союзными бровьми, но жоп от стульев не оторвали.
Олька шагнула к бабусе, скорбно обнимающей поручень, и посоветовала:
- Вы б присели, тяжело же стоять.
- Да куда ж, детонька? - удивилась бабуся, оторвавшись от своих воспоминаний о встречах с Лениным. - Мест-то нету.
- Есть места, - говорю я. - Вот мужчины встают уже.
Мужчины тяжело вздохнули и посмотрели на меня недобро. Я в ответ одарила их лучшей своей улыбкой. От этой моей улыбки становится всем светлей: и слону, и даже маленькой фитюльке из семейства гелицидов, и всякий, созерцая эту мою улыбку, понимает: ну его нафиг, лучше встать.
Женщины "за шестьдесят" подбадривали нехотя поднимающихся мужчин радостным "давайте, давайте, нечего рассиживать, ишь".
Бабуся прошкандыбала на законное место и плюхнулась со словами "Да что ж оба-то встали, один-то пусть сядет, неудобно-то как, да я б постояла, мне ж недалёко ехать-то".
- Ничего-ничего, - сказала одна из женщин "за шестьдесят", - ноги молодые, постоят.
- Девочки молодцы какие! - похвалила нас вторая. - Пристыдили их, умницы!
Мы от такой похвалы зарделись, аки маки на лугу, и хотели уже попросить выдать нам удостоверения юных тимуровцев, но тут началсь то, из-за чего я, собственно, и решила написать пост.
Утомлённые трудами тяжкими петербургские шахтёры стояли рядом с нами, а женщины продолжали беседу.
- Что за мужики пошли, - возмутилась одна. - Как их воспитывали?
- Ой, да мужиков-то теперь мало осталось, - поведала ей вторая. - Теперь же, знаете, так много голубых.
- Дааа, голубых много, - согласилась с ней первая.
- Вот, - подтвердила вторая. - А у голубых - у них же психология не мужская, а женская.
- Голубые? - восхитилась старушка. - Да что Вы?
- Очень, очень их много! - убеждали её женщины "за шестьдесят". - Прямо столько развелось - плюнуть некуда.
- Голубые! Ихихи! Ой, хаха! - клокотала бабуся, вытирая слёзы сморщенной ладошкой. - Это ж надо - голубы-ы-ые!
- Да-да, - кивали женщины. - Они же не совсем мужчины-то - голубые эти. Они же и жеманничают, как девки, и вообще так себя ведут... У них и капризы, как у беременных. Такая вот психология, да! Средний род! И ничего не скажешь таким, не пристыдишь - не мужики же.
- Ой! - веселилась старушка. - Ой, голубые! Я и не думала никогда! Бывает же - голубые!
Уши "шахтёров" окрасились багрянцем, челюсти ходили ходуном, ноздри раздувались, но они молчали, ибо все эти слова были сказаны не в их адрес, а просто так, в никуда. Сидят тётки, болтают про голубых, никого конкретно не имея в виду. Никто ведь не сказал, что вот эти двое (да-да, вот эти, с бычьими шеями) - педерасты? Ни боже мой. О них уже словно и забыли. И возмутись парни - люди сказали бы: "Огого, а почему вы, собственно, возмущаетесь? Вы приняли это на свой счёт? Неужто снаряд попал в цель? Вот уж никогда бы про вас такое не подумали!"
Мы с Олькой старательно прятали улыбки в кулаки, у женщины, стоявшей рядом, вздрагивали плечи (кажется, она рыдала), другая уткнулась носом в сидящего на её коленях ребёнка и всхрюкивала. А эта троица громко рассуждала о психологии голубых, никого конкретного, конечно, не имея в виду.
Парни скрипели зубами до следующей остановки, а потом стремительно рванули к выходу и пулей вылетели из троллейбуса. Думаю, они ещё долго будут ездить в общественном транспорте стоя. А в ближайшее время и вовсе, наверное, предпочтут пешие прогулки.
После их ухода никто уже не сдерживал эмоций: все, кому посчастливилось стать свидетелями инцидента, дружно ржали в голос.
Ей-богу, такого адского троллинга я давно не встречала. Это было так тонко и так сильно, что ЖЖ-шным троллям стоило бы взять у этих дам пару-тройку уроков. Чистый восторг, достойно аплодисментов. И ведь ни капли хамства при этом, заметьте. А все всё поняли.
http://yapritopala.livejournal.com/317977.html
