Он морщится, увидев выцветшую футболку из прошлого века с размашистой надписью «Ливайс» кириллицей — для него это «не прикол». Ещё для него «не прикольны» традиционная субботняя баня, вечерние благодушные разговоры на кухне и попытки вовлечь его в приготовление «настоящей мужской еды» — зачем ему это, когда есть доставка и большой выбор блюд. С ней он при всех вежлив и предупредителен, но по утрам у нее усталый вид — наверное, он обижает ее...
Я знаю о нём давно. Мы часто его обсуждаем в компании таких же, как я... Он молод и самоуверен. Он никому не хочет понравиться — принимайте таким, какой есть. А кому не по душе — тех он не держит.
У него развязная речь, когда он с ней, и чуть заискивающая, когда один на один и без нее. Особенно когда он «поиздержался» или натворил дел. Такое с ним случается всё чаще, но заискивает он всё меньше и меньше.
Он морщится, увидев выцветшую футболку из прошлого века с размашистой надписью «Ливайс» кириллицей — для него это «не прикол». Ещё для него «не прикольны» традиционная субботняя баня, вечерние благодушные разговоры на кухне и попытки вовлечь его в приготовление «настоящей мужской еды» — зачем ему это, когда есть доставка и большой выбор блюд. На неловкие попытки остальных взять что-то деревянными китайскими палочками он смотрит с нескрываемым презрением: уж этому-то могли бы научиться!
Он недослушивает, перебивает на середине фразы или вовсе разворачивается и уходит, оставляя возмущённый спич повисшим в воздухе: всё это он слышал уже не раз, придумай что-нибудь пооригинальнее, скукота и нудятина!
Он беспардонно вытаскивает диск из проигрывателя — это упадничество, давайте послушаем новый хит. Он никого не спрашивает и уже ставит тот самый хит — дерганный, как и он сам. В «хите» почти нет музыки — что-то бренчащее на фоне звуков пилы и скрежета по стеклу. Зато у «хита» — рекордное количество просмотров и бешеная популярность среди вот таких дёрганных по всему миру.
Он не стесняется провожать взглядом каждую «герлу» в парке — даже когда он с ней: а что в этом такого, он же не клялся в верности до смерти, не те нынче времена.
На людях он старается держаться подальше от этого, в футболке «Ливайс» — чтобы не подумали, что он знаком с тем, кто борется с лишним весом, раз за разом проигрывая борьбу.
Он этого не читал. И этого тоже. Он вообще ничего не читал — он может только повторять чужие и вырванные из контекста фразы. У него даже обнаруживается любимая книга, — что-то эротическое из школьной программы: теперь такое изучают в школе, честное слово, не сам же он придумал.
Он почти никогда не спрашивает — он заявляет. И омерзительно прихохатывает при этом, пообещав вернуться пораньше, снова обманывая, громко хлопая за полночь кухонной дверью и съедая тарелку оставленной не для него свежесорванной клубники.
С ней он при всех вежлив и предупредителен, но по утрам у нее усталый вид — наверное, он обижает ее...
Он увезет ее из дома далеко и навсегда, оставив меня без нее, одного, с вылинявшей футболкой «Ливайс» и лишним весом.
Я его ненавижу.
Он будущий жених моей девятилетней дочери.
Я каждую ночь вижу его во сне.
http://tayga.info/column/2012/10/03/~109857
