Олег, или как его называли коллеги по работе Алежа, а особо рьяные коллеги говорили «Алежа» с ударением на последнее «а», вышел на задний дворик, примыкающий к ночному клубу. С черного хода можно было покурить или занюхаться коксом, начальник был против, когда участники шоу убивались прямо в зале или в гримерках. Черный ход достойно носил свое название, даже если бы здесь не было бы никакого хода, то мне кажется что этот задний двор, все равно бы так называли.
Это было мрачное место, с двух сторон плотно зажатое постаревшей, советской, пятиэтажной архитектурой. Медленно падающий снежок танцевал в свете фонарей, укрывая небольшой тупичок белой ватой. Ночной клуб «Иголочка» резко контрастировал своим обшарпанным, из красного кирпича тылом, с эффектным фасадом, сверкающим неоновой вывеской. Олег прикрыл массивную железную дверь, сразу заглушив, вырвавшиеся на мгновение, басы с танцпола. Луна налитая бледным светом отражалась в скованных льдом лужах.
Возле мусорных баков, наполненных с горкой пустыми бутылками и тетрапаками, отливал молодой человек. Он стоял, с трудом удерживая равновесие и упершись рукой в стену напевал песню крошки енота, сильно фальшивя и перемежая оригинальный текст с матершиной. «От улыбки бля… ик, ебать, станет нах…».
Парень был одет в кожаную куртку, джинсы и армейские берцы. Свисающие подтяжки и сверкающая в лунном свете лысая, как бильярдный шар, голова, не оставляли никаких других вариантов идентификации. Угол мусорного бака обсыкал представитель ультраправых политических сил.
Олег сидел на корточках и курил. Поскольку он только что отошел от станка, или если быть точным от пилона, то не рискнув выходить распаренным на улицу, в своем сценическом костюме (тонюсенькие стринги), он накинул бардовый шелковый халат. Скоро уже тридцать, поясницу нужно беречь.
Парень, управившись со своим делом, заметив Олега, стал наводить резкость и неровной походкой, заправляясь на ходу, направился к необычному зрелищу. Скинхед Иванов Егор редко видел мужиков в бардовых халатах. Массивная накаченная грудь стриптизера, чисто эстетически нравилась Егорке, как все спортивное может нравиться пропагандисту здорового образа жизни. Та мелочь, что один из спортсменов курил, а другой был пьянючий, не смущала его совершенно.
- А ты чо, железо жмешь? – спросил Иванов, доставая и себе сигарету. Его очень подмывало узнать, какого он сидит здесь в таком странном виде, но решил для вежливости, сперва завязать светскую беседу
- Работа обязывает – охотно ответил Олег. Он гордился своими трапециевидными и косыми, и потому любая тема хоть как-то завязанная на качалку, делала его сразу активным собеседником.
Дейл Карнеги гордился бы Ивановым, который так метко и беспроигрышно сумел сразу найти общий язык с незнакомым человеком.
- Я тож занимаюсь. Тайским. Ну и там турники… такое…- Егор тоже сначала присел, но с такого ракурса было видно под полами халата, черные в стразах рабочие трусы Алежи. Такая картина сильно его напугала бритоголового, и смущенный он резко выпрямился, растерявшись он не знал о чем говорить дальше и даже захотел уйти.
- Я здесь в клубе работаю – сказал Олег, и жестом указал на дверь у себя за спиной.
- Вышибалой? – предположил Егор.
- Да ну, ты что. – удивился Олег – не дай бог. — сама мысль, что его, человека хореографического искусства, могли принять за охранника, показалась служителю Терпсихоры оскорбительной. – Я выступаю в шоу программе. Я танцор.
- Ну да, ну да. – согласился Иванов, отступая на шаг назад – это типа, голый что ли?
- Обнаженный – поправил артист.
- обнаженный это как? Хер видно? – ему было интересно, как это нормальный парень может показать хер другим мужикам. Молодость Иванова прошла вдали от клубной жизни, вырос он в селе, а в N-ске учился в училище на сварщика.
- Нет, мои гениталии некому не видно – улыбнулся Олег – в этом и заключается разница между безвкусной порнухой и эротическим танцем. – Алежа говорил на свою вторую любимую тему: откровенный танец. Которая, к слову, была неразрывно связана, в его понимании, с первой. Без хорошего тела, танец красивым не получится.
- Ну не знаю – замялся националист – ты типа в трусах танцуешь?
- Да, в белье.
- Это как на пляже получается?
-Ну не совсем – Олег представил, какой фурор произвело бы его появление на пляже в рабочем реквизите – думаю, чутка пооткровеннее получается, чем на пляже.
- Хе хе, у нас в деревне однажды дед один напился и голый бегал, девок на речке пугал. –ностальгически вспомнил свою родину Егор. – его потом участковый увез на мотоцикле, так он пьяный ему в коляску нассал.
Олег улыбнулся, ему как урбанизированному до мозга костей, городскому обывателю подобные истории из жизни глубинки, казались очень оригинальными и экзотическими.
— я выступаю в особых костюмах, которые до максимума откровенны, но в допустимых пределах.
-в каких это пределах?
Олег, чтобы долго не распространятся на эту тему, просто встал, и ловким, отточенным временем движением, снял с себя халат и оказался перед, просто охуевшим Ивановым, в своем предельно откровенном, но в допустимых пределах, костюме.
- я понял, я понял – запищал шокированный Егор, выставляя вперед руки, как бы защищаясь от вида, потрясшего его до глубины души. –какого хуя мужик, ты же блядь голый.
- Ну не совсем – сказал Олег одеваясь – В разумных пределах.
- Послушай, я не знаю, как это все происходит. Ну, там, на танцах этих ваших. Но…- Скин перевел дух, все еще пытаясь прийти в себя после бесплатного стриптиза – но такие вещи нельзя блядь, делать без спроса.
— ну, извини если что не так, но лучше один раз увидеть, чем сто раз…
— да нехуя не лучше – перебил Егорка.
— Ладно, пойду я, а то здесь не жарко, а мне работать еще – начал прощаться Алежа.
— да, да, мне тоже пора – грустно сказал Иванов, блуждая взглядом по всему окружающему пространству, принципиально стараясь не смотреть Олегу в глаза.
Ночью Егор с ужасом проснулся, крича от кошмара, по его лысому черепу скатывались ручьи пота. Он крепко сжимал простынь и осознание того, что все случившееся было лишь сном, постепенно возвращало его в реальность и успокаивало дрожь по всему телу. Ему снилось дикое, полное страсти танго, на берегу реки, в его родной деревне. Он вместе с незнакомым, накаченным танцором, выдавали лихие па, на фоне прекрасной зеленой природы. А Егоркины односельчане с хмурыми лицами, стояли на другом берегу и осуждающе плевали в их сторону.
© космополит
