- Дееееееедааааааааа!!!!!!!!!!!!!! - мальчуган раскинул руки в стороны и, перебирая маленькими ножками, спилотировал в объятия дедушки. – Вжжжжииииих.
- Ну что, сорванец, скучал по старику?
-Деда, а кто такой, этот старик?
- Ну я конечно, а разве ты не знал?
- Неа, ты же мой деда, как ты можешь быть стариком?
- Наташа, он сделал мне комплимент? - Михаил Петрович ласково посмотрел на внучку. – Как хорошо, что вы приехали. Я соскучился по этому моторчику.
- Дед, я тебе Илюшу оставлю на выходные? А то мы с Вадимом уезжаем по работе, мама тоже работает. Я все привезла, что нужно: одежду, продукты, - Наташа засуетилась, начала копаться в сумке, пытаясь уточнить, все ли она взяла.
- Наташенька, ну конечно оставляй, уж с ним-то мы не пропадем. И не вздумай даже деньги мне под скатерть класть, не обижай старика. Как у тебя дела у самой? Не болеешь? Давай-ка я чайку согрею, а то замерзли поди.
- Деда, извини, не могу остаться, мне ехать пора. Все у нас хорошо, работы много только, на себя времени не остается совсем. Вон Илюшу оставить не с кем, я бы так тебя не побеспокоила. Ты сам как? Как здровье?
- Ну как здоровье… нормально, не жалуюсь пока. Сердечко не шалит, а остальное – это не беда.
-Ну вот и хорошо. Я поехала, а послезавтра мы с Вадимом приедем и побудем немного, поговорим, я тоже очень соскучилась. Ты Илюшу сильно не балуй, а то привыкнет. Илюша! Веди себя хорошо! Слышал меня? - ответа не последовало, ребенок целиком и полностью был увлечен головой северного оленя, висевшей на стене – Ну все, пока.
Дверь захлопнулась. Михаил Петрович посетовал: «Это же надо было до такого довести людей, чтобы у них на себя времени не оставалось? Не порядок, ей Богу». Он все понимал, но такая несправедливость не давала ему покоя. Наташу дед очень любил и жалел, она была единственной внучкой. Красавица, умница, добрая, ему казалось, что она впитала все самые положительные качества его дочери. И правнук такой славный. Михаил Петрович с чувством гордости пошел в зал, разыскивать маленького сорванца.
Долго искать не пришлось: Илюша, воспользовавшись тем, что его никто не видит, принес из кухни табурет, взобрался на него и уже начал нахлобучивать свою шапку на все ту же несчастную голову оленя, смирно висящую на стене.
- Илья, ну что же ты делаешь? Думаешь, ему холодно?
- Ага, - ребенок, закусив нижнюю губу, полностью отдавался делу.
2.
Весь вечер прошел в играх и веселье. Илья, как заведенный, бегал по комнате, изображая самолет. Маленькие ручонки рассекали воздух двухкомнатной хрущевки, словно крылья Ту-134. Вскоре мальчишка утомился и, тяжело вздохнув, присел на пол рядом с дедом.
- Илюш, может спать пора уже? Ты не устал?
- Устал, но спать я не хочу.
- Ну как же это? Все детки в это время уже спят, а ты все летаешь. Аэропорт , между прочим, уже закрывается .
- Лаааадно, пошли спать. Только ты мне сказку расскажи, - Илюша хитрым взглядом посмотрел на деда. Михаилу Петровичу ничего не оставалось, кроме как согласиться.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
-Ну слушай. Только я тебе не сказку расскажу, а настоящую быль. Случилось это со мной давным-давно, в 1965 году. Был я тогда молодым, горячим работником автобазы. Жили мы с бабой Машей в Алискерово , маленьком поселке в Билибинском районе на Чукотке.
Чукотка, внучек, - это волшебный северный край, где живут белые медведи и пушистые олени, растут маленькие деревья и небо раз в год светится всеми цветами радуги.
Водопровода в поселке не было и воду возили туда от скважины на машине. Я как раз работал водителем этой самой сказочной водовозки. Машина была большая с синей бочкой вместо кузова.
Как-то один раз стукнул мороз минус семьдесят один градус. Поселок погрузился в дымку, воздух стал сухим и рассыпчатым. Когда вдыхаешь такой морозный воздух, кажется, что ты вдохнул мелкую пыль, сразу хочется кашлять. А солнце светило так ярко, что мы носили солнечные очки.
И вот в это морозное утро пошел я за своей водовозкой в гараж. Казалось, обычное дело: завел машину, прогрел и поехал за водой. Но в то утро она не завелась. Я полез под капот, долго ковырялся и, наконец, обнаружил причину поломки: в двигателе стерлась прокладка. Я пошел к механику:
- Богданыч, - грю, - у меня прокладка стерлась в двигателе, выручай, а то поселок без воды останется.
- Петрович, а нету прокладки-то, только использованные остались для списания.
Подумал-подумал я и решил ехать в райцентр Билибино, а это в трехстах пятидесяти километрах от нашего Алискерово. В такой мороз транспорт, конечно же, не ходил. Начальник автоколонны определил меня в попутную машину-вахтовку, ну это такая большая машина, которая в кузове возит рабочих. Пять часов мы ехали по серпантинной дороге до Билибино. Кругом красотища: сопки в снегу казались синими-синими, и дымка стелется в низине, небо серое будто перламутровое, у меня аж дыхание перехватило.
Когда мы добрались до райцентра, я сунулся в одну автобазу, в другую – нет таких прокладок на мой горемычный двигатель. Я уже было и надежду потерял, но мужики в последней автобазе оказались душевные:
- Беги за самогоном, найдем мы тебе прокладку.
Побежал я в магазин за водкой, с радостей купил аж пять бутылок, обменял их на прокладку, но оказалось, что обратно-то ехать не на чем. Стал я переживать. Те же мужики из автобазы, подсадили меня в машину, которая везла солярку в соседний с нашим поселок. Водитель высадил меня у поворота в Алискерово, попрощался и уехал. Я-то думал, что будет какой-нибудь попутный транспорт, но в течение сорока минут - ни одной машины.
Мороз стал крепчать, и я решил пойти пешком. До Алискерово тридцать два километра ходу. Там геологи на полпути останавливались, думаю, дойду до них, отогреюсь, а потом решим что делать. Так ведь и пошел. Кругом все замерло, деревья и так маленькие, а тут они как будто вжались в снег. Одет я был тепло: торбаса- такие меховые сапоги из оленьей шкуры, ватники, овчинный тулуп, шапка меховая.
Не помню уже сколько я прошел, но стало вечереть. Закат был бледно-розовый, с примесью серого бархата. Дышать становилось тяжело, видимо мороз усилился и сковал воздух. Вдали стало виднеться зимовье. Подойдя поближе, я понял, что экспедиция уже снялась с места, и никого из геологов здесь нет. Но из трубы домика еле заметно струился дымок.
Я зашел внутрь: видно экспедиция снялась с места недавно. Дрова в печке были аккуратно затушены, но от них еще исходил теплый дым. В амбарном шкафу нашлись крупа, чай и даже сахар. Я растопил печку, подогрел воды, заварил чай. После горячего чая меня разморил сон. Взяв за печкой оставленный тулуп и постелив его на деревянную лежанку, я прилег.
Спалось мне часа два-три, может четыре. Я проснулся от рева двигателя. Было уже темно, в такой мороз даже луна не светила, но звезды были такие крупные, как зеркала заднего вида. Выбежав на улицу, я увидел вдалеке светящиеся фары автомобиля. Залетев в дом, я поджег палено, затушил печку, потом снова выбежал на улицу и стал махать горящей деревяшкой, что было мочи. Машина остановилась.
- Мужик, выручай, я тут совсем окочурюсь, довези до Алискерово.
- Садись, меня Саня зовут.
- Миша, - две секунды, и я уже сидел рядом с водителем.
- Ты в армии же служил?
- Служил, 10 лет почти.
- Тогда доставай из-под своего сиденья ружье, вон уже огоньки виднеются.
- Какие огоньки? – я медленно сунул руку под сиденье, нащупал ружье.
- А вон те, волчьи глаза.
Такое зрелище не увидишь нигде: волчьи глаза светятся в ночи, как маленькие лампочки. Саня сбавил скорость, и мы благополучно миновали волчью стаю. Волки смотрели на нас голодными светящимися глазами, покорно поджав хвосты.
Домой я добрался глубокой ночью. А утром снова пошел на работу. Мне тогда за такое геройство премию выписали в триста рублей. В те времена не хухры-мухры, а приличные деньги.
Дед посмотрел на правнука: Илюша уже спал глубоким сном, подложив под правую щечку ладошку. Михаил Петрович не знал, понравился ли мальчику его рассказ, да и вообще понял ли что-нибудь внук в этой непростой истории. Но деду так хотелось поделиться кусочком своей непростой жизни с этим маленьким человеком.
Михаил Петрович улыбнулся и пошел спать на диван, над которым висела фотография Маши. Его Маши.
© Trueshechka
