Приехал я как-то в качестве лейтенанта на Дальний Восток. Поселился в офицерском общежитии и начал по традиции пить водку. Водка была невкусная, пить не хотелось, но традиции были сильнее.
Жизнь в общежитии била ключом: в три часа ночи в номер могли зайти коллеги и поинтересоваться, а нет ли у меня кастрюли, в которой можно было бы сварить свежевыловленных раков, либо в поисках плацдарма для сомнительных удовольствий в компании местных жриц любви. Жрицами были тощая страшная Юля со сломанной рукой в гипсе и жирная Корейка. Корейка на самом деле была кореянкой, но звали её исключительно этим продуктовым прозвищем. Проститутками Юлю и Корейку назвать было нельзя – денег они не брали, а работали на чистом энтузиазме, альтруизме и спиртных напитках.
Иногда с визитом заходили старшие товарищи (то есть старшие лейтенанты). Их называли «бизоны», потому что в пьяном виде они часто бизонили. Один из бизонов, Толик, садясь за накрытую «поляну» в самом начале застолья честно категорически заявлял: «Колюще-режущие предметы со стола убрать!»
Неудивительно, что в один из дней мне внезапно захотелось покоя, и я стал подыскивать съёмное жильё в городе.
В Кремле тем временем не хуже бизонов бухал Ельцин, и жалованье лейтенанта было сверхскромным, поэтому я снял не коммуналку, а пол-домика в частном секторе. В другой половине домика жила бабушка, которая иногда заходила на мою половину и контролировала текущую обстановку.
У бабушки был огород и две собачки: Шарик и Дружок. Она целыми днями сидела у радиоприёмника, слушала новости, а потом пересказывала их Шарику. Дверь между частями дома часто была открыта, и можно было наблюдать такую картину: бабушка сидит на табуретке, перед ней сидит Шарик, преданно глядя ей в глаза, а она вещает: «Ты представляешь, Шарик, сегодня в Гродеково сгорел военный склад с боеприпасами!» Шарик только кивал и вежливо молчал.
Этот Шарик был очень хитрым типом. Он был маленький, бело-рыжий, с небольшой бородкой. Летом он с удовольствием ночевал на улице, но лишь только наступала осень, он в присутствии бабушки начинал бешено трястись, словно припадочный. У бабушки начинало обливаться кровью сердце и она запускала хитреца в дом. Так он и зимовал, довольный и в тепле.
Дружок был более суровым. Размером он был не больше Шарика, шерсть его была чёрно-белой, он постоянно хмурил брови и тащил патрульно-сторожевую службу на цепи во дворе. Бабушка объяснила ему, что я являюсь источником её доходов, и он перестал на меня кидаться.
И вот, как-то раз бабушка жалуется: «Заболел, наверное, Дружок! С утра к еде не притрагивается!» Я не придал её словам особого значения, но, выйдя на улицу, сразу их вспомнил: в будке лежал Дружок, а рядом с будкой стояла его миска, изготовленная из банки из-под сардин. В миске лежало… ни за что не догадаетесь! Пол-кочана капусты!
Я осторожно намекнул бабушке, что козлячья еда вряд ли устраивает пёсика, на что она порекомендовала мне не вмешиваться и сообщила, что я ничего в этом не понимаю, и её собачки любят овощи гораздо больше всего остального.
С тех пор я стал присматриваться, чем же потчует бабуля невольных вегетарианцев. Оказалось, что они питаются морковкой, капустой, а иногда – варёной картошкой. Поэтому я иногда стал прихватывать из офицерской столовой несколько кусочков хлеба, косточки и подкармливал честного служивого Дружка.
А однажды я убил крысу, что завелась у бабули, охотился за ней две бессонные ночи. Вынес её во двор и отдал Дружку. Тот весело мне подмигнул и уволок мясо в будку.
И вот настал день, когда бабушка зашла ко мне и решительно заявила: «Денис, нам надо поговорить». Я не понимал, о чём речь, но бабушка заявила прямо: «Я догадалась, что ты чем-то кормишь Дружка. Ты испортил мою собаку – он начал за собой подъедать какашки!» Я опять попытался объяснить ей, что какашки куда нажористей капустной диеты, но она опять не пожелала слушать и строго-настрого запретила подкармливать Дружка.
В итоге бабушку постигла таки расплата за собачью диету. Ближе к осени она собрала богатый урожай морковки и разложила её сушить на огороде. И, по роковой случайности, забыла закрыть калитку в огороде. И грянул гром. Хитрожопый подлый Шарик ворвался в огород и понадкусывал буквально каждую морковину.
Бабушка горько плакала и жаловалась на потраву, а я про себя улыбался и думал, что есть таки на свете справедливость.
©DRodman
