Даже и не знаю, как ее звали на самом деле. Когда она составляла часть окружающего меня мира - помнил. На том дне рождения все ее звали - Сорри. Серега, опрокидывая очередную текилу за свое же здоровье, мучительно икнул и сказал: "Сейчас Сорри придет". Упоротый товарищ рядом, вдохновенно давивший плюхи черным крикетом, прояснился в лице, как глаза после визина:
- Сорри охуенна, - мечтательно облизнулся он и со знанием дела подцепил плюху на тлеющий парламент. Сунул сигарету в прожженный бок бутылки колы, мгновенно потеряв интерес к Сорри и ее приходу. Кстати, приход Сорри очень любила, но это стало ясно чуть позже.
Не то, чтобы девочек на этом псевдо празднике не было - были, но это такие девочки, как бы сказать: на которых всем всегда похуй. Они настолько погружены в размышления о собственной охуенности, что минут через пять теряешь к ним интерес. Потому что ничто так не заебывает и не вводит в ментальный диссонанс, под дудкой, как три пары говорящих сисек, обсуждающих между собой несовершенство мира, в котором не материализуются различные ништяки по одному только.. ну как они любят говорить: "Я же девочка".
Поэтому приход Сорри все очень ждали. Серега даже дал в эфир, после того как прокашлялся от очередной плюхи, короткую рекламу:
- Бля, в этот мир можно верить только пока в нем живут такие девочки, как Сорри.
- А почему Сорри? – все-таки осведомился я.
- Потому, что извиняется постоянно, улыбается и извиняется: "Ой, простите, что опоздала, ебаные пробки,сорри, сорри".
В дверь позвонили. Серега прошаркал до двери, щелкнул замком:
- Простите, что опоздала, ебаные пробки, сорри - сорри, мальчики, - наличие здесь еще и девочек Сорри никак не заботило. Она была настолько красива, что всем стало ясно - если где-то есть Сорри - других женщин там больше нет, как бы они не пытались обозначить и доказать собственное существование в данный момент.
Пространство сразу как-то хлопнуло и сузилось да ее сверкающей улыбки, на которую смотришь и понимаешь, что сидишь сейчас с открытым ртом, возможно, даже, пустил слюну по подбородку. Все как-то заискрилось, засверкало, наполнилось ее движениями, голосом, смехом, запахом. Слышно было только как где-то справа, совсем на периферии зрения, яростно сжимают почти треснувшие от давления бокалы с вином, три пары говорящих, сисек. Которые, судя по резко прерванному диалогу, желали сейчас Сорри лютой, мучительной смерти:
- Сделайте даме плюху, мальчики, сорри - сорри, за то, что прервала ваш междусобойчек, - промурлыкала Сорри.
Дальнейший вечер представлял из себя бенефис одной блондинки.
Вообще, я всегда опасался блондинок. Никогда не поймешь, что у них в голове. Бывает, налепишь классический ярлык, начнешь говорить и уже через пять минут поймешь, что походу тут тебя ожидает интеллектуальный нокаут. Такая - может, наивно улыбаясь, и хлопая глазами, заставить себя почувствовать если не дауном, то несколько не далеким. Маленькие блондинки, как правило просто истеричные суки, высокие тоже истеричные суки, но их зато удобно ебать раком - стоя, за что им можно иногда простить очередную истерику. С брюнетками как-то проще, мягче, податливее.
Я не помню уже, как так получилось, но весь вечер мы с Сорри, постепенно подбирались друг к другу, технично занимая стулья, если кто пошел курить на балкон, или еще какую нужду справить. Когда ближе часам к пяти утра, мы все-таки оказались рядом – как-то так вдруг сразу стало все понятно. Исчезла квартира, исчезли говорящие сиськи, все вообще исчезло и усатый джентльмен, плохо говорящий по рюсски уже стремительно несся по третьему кольцу на самодвижущейся повозке не очень понятного цвета, под аккомпанемент шепота Сорри: «Сорри, сорри, мальчик, сегодня ты нужен девочке». Что тут блять на это ответишь?
Как же меня в последствии выбешивало это ее – «мальчик». «Не сердись, мальчик, если я не права, просто выеби меня как хочешь, давай не будем лишние разговоры разговаривать». Даже после просьбы: «Блять да не называй ты меня мальчиком», - максимум, что можно было услышать: «Сорри, сорри, мальчик, у тебя нет выбора».
Как выяснилось через полгода – выбор все-таки есть. Жизнь с Сорри оказалась больше похожа на идолопоклонничество, чем на классические отношения. Да и не хотелось таких отношений. Просто она заняла слишком много места в жизни. Когда любовь достигает состояния, когда готов отказаться от собственного мира и становишься готов к тому, что бы жить только ее миром – надо уходить. Нет ни дня без нее, нет ни одной мысли не о ней, ничего не интересно, ничего не нужно – только она. Я с удивлением обнаружил потом, что большинство людей именно такой любви и ищут, но для меня это пытка. Мне не хватает воздуха и пространства. Если я начинаю чувствовать, что становлюсь управляемым – надо уходить.
Не было скандала, не было ссоры, вообще не было ничего. Просто в дверях она сказала: «Сорри, мальчик, если что-то я сделала не так, но такой как я у тебя никогда не будет».
Я не стал удалять из записной книжки телефона ее номер. Наверное, это до сих пор единственный номер, который я помню и заношу каждый раз в новый телефон, просто для того, что бы оставить для себя напоминание, что она была не права – лучше нее есть. Но тогда зачем мне это напоминание?
Телефон задребезжал смской минут двадцать назад, благодаря этому сообщению я и вспомнил эту историю:
- Сорри за беспокойство, мальчик, ты еще помнишь, что я самая лучшая?
Входящие – удалить. Контакты – удалить – Сорри – удалить? Ок? Отмена?
Жалко, что в памяти тоже нет контекстного меню.
© week-by-week
