Вася, капитан воздушно-десантной бригады, говорил мало. К слову, ораторское искусство никогда не входило в число достоинств Василия. Капитан говорил мало и по существу. Для начальства он всегда держал наготове Строевой Устав, весь, от заглавной буквы «С» до названия издательства и тиража. Для всех остальных капитан пользовал слово «хуй», во всем его разнообразии и многоликости.
- Охуевшие бойцы, — говорил Вася на солдат.
Когда однажды два сержанта раздобыли артиллерийский снаряд и решили зачем-то разобрать его на детали, а по итогу снаряд неожиданно взорвался и сам разобрал на детали сержантов, Вася подошел к ведру, в которое собрали все, что осталось от солдат, поднял холодно звякнувшую крышку, осторожно тронул указательным пальцем глазное яблоко, лежащее в ведре сверху кровавой требухи, покачал головой и заметил:
- Охуевшие бойцы.
Несколько раз Васе предлагали майорскую должность.
- Нехуево, — сначала радостно соглашался капитан, потом весь день ходил задумчивый, чесал крупный нос, вздыхал и вечером, отводя виноватый взгляд, качал головой: — Не. Хуево.
И только с сыном Василий бывал многословно нежным.
Сыну едва исполнилось семь лет. Был он тонкошей, звонко болтлив и отчаянно робок с чужаками. Вечером, сидя на табурете посреди кухни, гладкой, как амбулаторный кабинет, Вася брал на руки сына, и они разговаривали, глядя на холодный огонек газовой конфорки.
- Что сегодня в школе, как себя вел? — тяжело, в растяжку отливал Вася слова. Сын взмахивал худыми ручонками и дробно сыпал звуками, как сухими горошинами в железный котелок.
- С Колей подружился? — вылавливал Василий смысл из щебетания сына. — Это хорошо, сынок, это хорошо.
Сын икал от возбуждения, слова не успевали за его пронзительной мыслью.
- Двойку получил? Ты? Сегодня в школе? — качал головой капитан Вася и нежно трепал наследника за розовое оттопыренное ухо. — А вот это хуёвенько, сынок, это хуёвенько.
© pashtet_77
