Тот день у меня не удался с самого начала. Не сказать, чтобы я очень сильно хотел переезжать в хрущевку, с жителями, молодость которых пришлась на Карибский кризис. Но обстоятельства, жажда свободы и независимости взяли надо мной верх и я, добровольно променяв вкусный мамин борщ на холостяцкие дошираки, решился на жизнь в одну каску. Переезд я наметил на субботу, благо, на работу спешить не надо, можно спокойно перевозить мои скромные пожитки на новую берлогу, подальше от родителей и поближе к чудесному магазину «Алкоголь 24», примеченный мной в соседнем доме. И вот, последние приготовления выполнены, наставления получены, машина нагружена. Собственно, из пожеланий в доску задолбавших меня родителей самым важным было – не ссориться с соседями. Вроде как дом старый, одни старушки, обеспечь им тихую старость, не кричи пьяные песни с балкона, не слушай музыку громко. Будь скромным, улыбайся, придерживай им дверь, слушай их маразматический бред и прочее. В общем, не мешай им доживать лучшие дни своей старости.
И вот, в предвкушении отмечаний переезда, с пакетами в руках, спускаюсь к машине. Ну вот, еще один косяк – заднее колесо спущено, машина стоит на диске. Проклиная весь наш автопром, дороги, генерируя ненависть, с матюками домкрачу «Восьмерку», добываю из недр багажника запаску, меняю колесо, швыряю инструменты в багажник. И вот, с легкой пробуксовкой стартую вперед, к завтрашнему похмелью, курению в кровати, случайным связям и прочим радостям жизни 22-летнего парня.
Дворовые бабки встретили меня с некоторым любопытством. Я, помня завет родителей, улыбнулся им самой лучезарной улыбкой, какую только смог растянуть. Казалось, в доме живут только старухи, которым женившиеся по залету молодые родители спихнули своих чад. Весь этот школьный выпуск 1948 года сидел на лавочках, нагло втыкая в меня и машину. Их слюнявые внучата копошились в песочнице, играя с окурками, пивными пробками и собачьими какашками, коих вокруг имелось в изобилии. Словно в подтверждение моих мыслей, в помойке рылось пару генераторов этих саамы какашек, раскидывая мусор и вытесняя конкуренцию в виде бомжа.
Тут я позволю себе лирическое отступление, за которое готов получить кучу собачьих фекалий за воротник от любителей четырехногих блохоносцев. Собак я не то чтобы не люблю, просто у меня с ними давняя вражда. Дворняги вечно пытались откусить мне самые неожиданные части тела, породистые собаки рычали сквозь намордник. И даже одна, в конец охуевшая карликовая псина, размером с мобильник образца 1998 года нассала мне в ботинок шесть объемов своего веса, пока я сношал ее хозяйку. На собак мне везло и на дороге. Они вечно норовили выскочить мне под колеса, в самые неожиданные моменты. Кто гонял на отечественных «зубилах», должен помнить тот страшный черный бампер, от столкновения с которым гибнет даже крупный рогатый скот. Мне доводилось видеть лобовые ДТП, где «зубило» можно отличить только по этому самому бамперу, как ни в чем не бывало, лежащим рядом, среди гор трупов. Неоднократно грязный бампер моей «восьмерки» был последним, что доводилось видеть собакам, решившим покончить с собой путем перебегания ночной трассы перед летящей едущей машиной. Вот такая взаимная нелюбовь. Не сказать, чтобы я сильно расстраивался, скорее, мне было немного жаль собаку… Хотя, кого я обманываю? Похуй мне было.
И вот, от стаи блохастых отделился самый грязный пес, держа в зубах кусок какого-то говна, принятого им за еду. Вторая собака ломанулась было за ним, но, поняв, что отобрать нямку у вожака не представляется возможным, решила выместить злобу на чуваке, ковыряющемся в багажнике машины. О чем я вскорости узнал, почувствовав, как кто-то рычит и тянет меня за пальто. Дворовые бабки исключены, слишком приветливо я им улыбнулся, значит все же четвероногая падаль.
Я развернулся, держась за полу моего пальто. Так и было, мой гардероб усиленно портила собака, покрытая свалявшейся шерстью и непередаваемо пахнущая мокрой псиной. Внимание всего двора было приковано ко мне. Дети моментально заткнулись и начали наблюдать бесплатный цирк. Бабки надели очки и приготовились к зрелищу, болея за тузика, любимца двора, изгоняющего незнакомца из своего ареала обитания. Я обвел старух взглядом, не переставая улыбаться, нащупал в багажнике давешний домкрат, в спешке брошенный на пол багажника. Резко размахнулся и с сочным хрустом охуярил не ожидающего такого поворота событий барбоса. Глаза собаки вытаращились, челюсти немного ослабили, но не выпустили моего пальто. Не дожидаясь реакции общественности, я замахнулся и ударил еще сильнее, не оставляя черепной коробке противника ни малейшего шанса. Челюсти разжались, собака рухнула. Я стоял напротив одеревеневших обитательниц лавочек с окровавленным домкратом в руках, под ногами лежала мертвая собака. Я снова улыбнулся и поздоровался: «Здравствуйте, я Дмитрий, ваш новый сосед с третьего этажа!»
P.S. Прошло два года, я до сих пор живу там же. Машину я поменял, места во дворе не очень много, поэтому иногда я ставлю машину на газон, заезжая на бордюр. И никто из выживших из ума обитательниц двора еще не сказал мне ни единого слова… Интересно, почему?
© SkyDiver
