«Я знал вашего отца, молодой человек!» - фраза из какого-нибудь классического английского романа. Никогда не думал, что скажу её сам кому-то, да ещё столь рано…
…В переговорную вошли трое: двое мужчин (один молодой совсем парень, другой моих лет) и девушка. Старший представился сам, обозначил и своих спутников. Представляя юношу, сказал: «Это наш арт-директор. Резидент Нидерландов». Арт-директор в этом месте почему-то покраснел.
Мне лицо «резидента Нидерландов» показалось знакомым. Какое-то не слишком приятное воспоминание завибрировало в моей бескрайней картотеке былых событий и образов, но идентифицировать я его никак не мог.
Обменялись визитками. На визитке парня было написано: Воронцов Алексей Геннадьевич. На обороте был дубль на латинице, и я с удовольствием отметил, что Алексей Геннадьевич не поддался дебильной моде наших уездных разработчиков торговых марок, везде ляпающих выёбистое «-off» вместо «-ov» в фамилиях…
А так – ничего особенного, ни фамилия ни имя ни о чём мне не говорили, я видел этого человека в первый раз в своей жизни и успокоился.
Переговоры шли своим чередом. Я увлечённо рассказывал о задаче, которая будет стоять перед этими ребятами, если мы выйдем на сделку. Присутствующие с моей стороны вставляли реплики в нужных местах, а противоположная сторона задавала вполне себе толковые и конструктивные вопросы.
Вскоре мы всё обсудили. Оставалось только снабдить ребят кое-какими бумагами для ознакомления с проектом. Кто-то из моей команды побежал дать соответствующие распоряжения, чтоб откопировали планы, ещё что-то, и в переговорной повисла «техническая пауза» - так всегда бывает: о деле вроде уже всё переговорили, а о не деле говорить – ещё не настолько близки.
Лицо «резидента» всё-таки не давало мне покоя: что-то по-прежнему покалывало, дёргало память, привыкшую всё и всех всегда чётко идентифицировать. Исключительно для разрыва паузы я спросил глупость:
- Как там, Нидерланды-то? – каков вопрос таков и ответ, мальчишка пожал плечами, усмехнулся: - Нормально, неплохо…
- С дочками нашего нацлидера не общаетесь там? – игриво спросила моя заместительница. Русскоголландец оценил шутку: - Нет, но наслышаны, да.
- А давно вы в Нидерландах живёте? – спросил я более конкретно.
- Давно. С детства. Мама в середине 90-х уехала, у неё сестра там жила уже. Я совсем маленький был. А так я родился в Мытищах… - сказал молодой человек и улыбнулся как-то немного виновато, словно извиняясь за столь простецкое место рождения.
В Мытищах… в Мытищах… родился в Мытищах… Мама в середине 90-х уехала… его увезла… и это лицо… - память настойчиво алармила, волновалась, но я никак не мог ухватиться, паззл не складывался, чего-то не хватало.
- Я тоже живу в Мытищах, - ни к чему заметил я. Мальчик посмотрел на меня совершенно равнодушно.
- А отец не поехал за мамой? – решился я задать в общем-то бестактный вопрос. Мне не хватало детали для моего паззла, и отступить я уже не мог. Парень привычно погрустнел:
- Папу убили незадолго до нашего отъезда… собственно, его смерть и стала причиной маминого решения. Он бизнесом занимался, ну, вы же помните, наверное, какие были времена… - он опустил глаза.
- Извините меня, я не знал… - я тоже опустил глаза, вертя в руках его визитку, ещё раз прочитал его имя, фамилию…
Папу убили… Мама увезла… Мытищи… начало-середина 90-х… Воронцов Алексей Геннадьевич… Геннадьевич…
И тут меня как молнией ударило: Господи! Да это же сын Дона! Того самого Дона, что хотел завалить меня, того самого Дона, при содействии которого вообще немало народу зажмурилось в небольшом тогда городке! Наконец, того самого, которого самого завалили, и после этого между прочим в городке начался ещё больший беспредел!
Вот это да! Память услужливо вытолкнула давно забытый эпизод, как однажды в «Китайском» Дон, нажравшись в сопли, нёс какую-то пургу про родственную плесень его жены, не кисло там в этих Нидерландах устроившуюся (мы все тогда воспринимали заграницу, как другую планету – столь велика была разница между нашими и их реалиями). Возможно, и сам Дон имел планы туда свалить со временем, да не успел – пришили раньше…
Точно! Его же Геной звали, в миру-то. А фамилия? Блин, вспоминай, ты же помнил!
Ещё боясь поверить своей догадке, я спросил очень тихо:
- А вам ничего не говорит имя (я назвал фамилию и имя) такого-то? – парень удивлённо посмотрел на меня: - Это мой отец…
- Я был знаком с вашим отцом. – сказал я и осёкся. Парень пытливо смотрел на меня, ожидая продолжения, а я молчал.
Что я мог ему рассказать? Правду? О том, что его отец был в первую очередь уголовным авторитетом? Что даже квартиру в Мытищах и дом в Сорокино (дурацкий сырой коттедж из красного кирпича с большим количеством бестолковых помещений и маленькими, словно бойницы, окнами) его папанька не строил и не покупал, а попросту убил хозяев, которые где-то как-то с ним пересеклись, и типа что-то ему задолжали – или не отдали – и не побрезговал переселиться с семьёй в их собственность? Которую потом, вероятно, семейство смогло реализовать, убегая в Голландию?
Или может быть зайти с другой стороны, и вспомнить, что пока рулил его папахен, в подведомственном ему мытищинском районе была относительная стабильность? Били, грабили и убивали, собирали дань – одни и те же, а не каждый день – новые? А вот когда Муха, которому Дон так доверял, догадался грохнуть патрона, - криминальная власть начала меняться, как на украинском хуторке времён гражданской? Утром красные, вечером белые, ночью вообще какая-нить чёрная сотня-анархисты?
…Одного новоявленного авторитета во время разборки на центральной площади застрелили, когда он повернулся к своему авто и взял гранату, чтобы кинуть её в оппонента. Так, с гранатой в руке и упал. Дело было толи в июле, толи в августе, было очень жарко, и труп его целый день лежал на оцепленной центральной площади, сомнительной потехой прихуевшим горожанам, потому что мусора очковали подойти к телу с гранатой, вызывали сапёров, технику какую-то, а тогда это ещё не было отлажено-откатано, было диковиной, и всё шло очень долго…
Даже вождь пролетариата, с традиционно задранной клешнёй, до сих пор стоящий на центральной площади нашего городка, смотрел, казалось, на это дело у своих ног с испугом.
Это ему рассказать? Зачем ему, человеку, выросшему совсем в других условиях, думающему по-голландски, свободно владеющему английским, немецким и гораздо осторожнее – русским, эта вот правда о кровавом говне, в котором вошкался его папахен, пока не прибили? Надо оно ему сто лет? Он - арт-директор, в солидной фирме, говорят – талантливый очень, занимается разработкой уникальных внутренних пространств для офисов и производственных помещений… Это уже совсем другой мир, другая реальность. Нахрен ему знать о папаше-убийце? Наверняка мать уже давно откатала собственную версию-легенду, где папа если и не герой, то по-крайней мере и не злодей, уж точно.
Я бы на его месте просто не поверил бы. Вот если бы мне кто-то (по сути, первый встречный) бы начал рассказывать про отца моего такое, я бы, даже если бы у меня были какие-то подозрения на сей счёт у самого – просто бы не поверил, это как защитная реакция организма.
Не-ет, сын за отца не отвечает. Это даже кровожадный Сталин признавал. Правда, только на словах.
А у парня такая очаровательная улыбка, прямой взгляд, правильные черты лица, он открыт миру, улыбчив (как все европейцы), может быть – немного наивен, но явно талантлив и одарён. Не надо ему этого дерьма. Кто бы мне конечно рассказал тогда, в «Алексине», двадцать лет назад, когда я ждал этих громил, и ладони мои холодели от навязчивого ощущения приблизившейся вплотную смерти, - что я буду сидеть за столом в переговорной с сыном Дона, и о чём разговаривать?! – об интерьерных решениях внутренних пространств… Обоссацца про войну, кино и немцы с бригадой-2 в одном флаконе…
Вот оно как всё повернулось.
# # #
…Затянувшуюся неловкую паузу прервали, наконец, притащив бумаги, планы БТИ, чертежи, что предназначались этой команде. Они начали паковаться, а я протянул руку старшему, показывая, что переговоры окончены.
Также поручкался и с «резидентом Нидерландов». Он, немного дольше принятого задержав мою руку в своей, заглянул мне в глаза пытливо и тихо, неуверенно спросил:
-Мой отец был, наверное, не очень добрым и законопослушным человеком, да? – я отрицательно покачал головой:
- Да нет, нормально. Не Махатма Ганди, конечно, но... Просто время было такое. Сложное. Не бери в голову…
© baxus
