Пятница. Утро. В доме суета и неразбериха. Мама уже убежала, ей на работу добираться больше часа. Мы с младшей сестрой собираемся в школу. На кухне громко булькает на плите кастрюлька, в которой сестра варит термобигуди. В прихожей трещит раскаленная плойка. Рядом рассыпаны вывернутая из косметички тушь, помада и тени. Хлопают и не закрываются двери из ванной и туалета. Я же, с детства помешанная на чистоте и порядке, судорожно убираю в нашей комнате и ору на сестру, пытаясь заставить ее заправить постель и собрать разбросанные на столе ручки, книжки и тетрадки.
- Сколько можно? Почему всегда убираю я? Если ты не уберешь, мама вечером не выпустит нас на улицу. Если ты не помоешь посуду, я расскажу, что это ты разбила банку со сметаной. Этой, выскользнувшей из холодильника банкой, я, шантажирую ее уже года три. Если…
Тут из спальни не торопясь выходит папа, ему на работу к десяти, заглядывает на кухню и с вопросом: «Что на завтрак? — приподнимает крышку над кастрюлькой.
- Аааа, опять бигуди…» — тянет разочарованно. Возвращается в спальню, заглядывает в шкаф и обнаруживает, что мама опять не успела погладить ему рубашку.
-Дооця, — понимаю, что это ко мне, — Доцяяя, ты же любишь папу, погладь рубашку. Продолжая кричать на сестру, я бегу на кухню, бросаю яйца для папиного завтрак в неостывшую от бигуди кастрюлю, включаю утюг и начинаю, торопливо, экстренным методом гладить рубашку. Это наше с сестрой изобретение: гладятся только манжеты, воротник и передняя полочка — все равно под пиджаком остального не видать.
И вот, когда рубашка уже почти поглажена, я слышу, звук хлопающей входной двери, и понимаю, что моя сестра с офигенно накрученной челкой, гордо поднятой головой и неубранной постелью, покинула квартиру. Спотыкаясь о коврики, бросаюсь в прихожую, растерянно смотрю на вешалку с верхней одеждой и, до меня доходит, что ушла она в моей куртке. Это мамин бзик: покупать нам одинаковые вещи. Хотя, я же старшееее, и я в ее годы такого не носилаааа, и ее куртка испачкана еще с прошлых выходных.
- ААА! Сукаааа, — рвется с моих губ. Но, моментально, я соображаю, как отомстить сестре. Бегу в нашу комнату и хватаю из ящика стола старый серенький кошелечек, тот самый в который моя сестра каждый день бросает мелочь. Мелочь эту, мама оставляет ей на школьные завтраки. Всю неделю младшая сестра копит деньги, чтобы заплатить за вход на дискотеку, которая проходит по пятницам в местном кафе. На дискотеку ей, в отличие от меня, родители ходить пока не разрешают. И бегает она на вечеринки втихаря, в тайне. За пару минут до окончания программы, выскакивает из кафе, опережая мой приход мчится короткой дорогой домой и делает вид, что вроде как она гуляла в соседнем дворе.
Так вот, я хватаю этот кошелек, вытряхиваю в карман все монетки, запихиваю кошелек вглубь ящика и гордо ухожу в школу.
Встречаемся мы дома уже вечером. Я, по привычке, чтобы мама была довольна и без проблем отпустила меня гулять, вылизываю квартиру. Сестра делает прическу, выпрашивает у меня новый батник на вечер, маникюрными ножницами мелко режет люрексовые нити из старого дедушкиного галстука. Эти, сделанные вручную блестки, мы наносим на веки, и нам завидуют все девчонки на дискотеке. В общем, близится праздничный вечер пятницы. Я почти забыла об утренней обиде и своем поступке, хотя на перемене не упустила возможность угостить подруг пирожными, купленными за деньги сестры. Мысли мои заняты новым поклонником и предстоящим свиданием.
Тут из комнаты выскакивает озабоченная сестренка, с вопросом, не видала ли я ее кошелек.
- Не видела, — отвечаю, продолжая мыть полы.
- Точно не видела? — расстроено спрашивает.
- Откуда я знаю, куда ты засовываешь свои вещи? Вечно у тебя беспорядок. Ищи получше.
Проходит минут десять. Сестра не появляется. Открываю дверь в нашу комнату и вижу…, что моя здоровенная акселератка-сестра, съежившись, жалко сидит на своей идеально застеленной кровати, держит в руках распахнутый, пустой, серенький кошелечек и слезы тихо капают в ее ладони.
- Здесь были деньги на дискотеееку, — заикаясь, произнесла сестренка, — Ты не знаешь где они???
Я не призналась в своем воровстве, залепетала, что, возможно, это маме нужна была мелочь на дорогу, что может ты сама забыла и потратила… Я мгновенно вывернула все свои карманы, выгребла все заначки и насобирала злосчастные три рубля сестре на дискотеку.
Десять лет спустя я улетала в Марокко, это была моя первая поездка в Африку. Первый тяжелый, долгий и опасный перелет. Авантюрный, экстремальный по тем временам поступок. Моя сестра провожала меня в аэропорт. Многие годы я не признавалась в собственной подлости даже себе, отмела в сторону даже малейшие воспоминания об этом низком и мерзком поступке.
Перед самым вылетом мы зашли в аэропортовское кафе. И вдруг, глядя в восторженные глаза сестры, я вспомнила старый серенький кошелечек и тихие слезы, капающие в ее ладони. Я рассказала ей все: что это я украла эти деньги, что потратила их на жалкие пирожные для своих подруг, что я ее никогда-никогда не обижу и что люблю ее больше всех на свете.
© Алена Лазебная
