Семь тридцать утра. Майорка. Море призывно изумрудно, воздух прозрачен, половина отпуска еще впереди.
Я в первых рядах отдыхающих бегу на завтрак, потому что это святое: как только распорядок дня в отпуске ли, в командировке ли или просто силой воли ли становится четким, а еда принимается в определенное время, так я немедленно встраиваюсь в такую систему и желаю лопать четко по расписанию. Итак, я в составе сланцев, купальника и льняного легкомысленного платья прибываю на завтрак. Рядом со мной за соседним столиком - чинное российское семейство. Муж и жена под шестьдесят, их старший сын с женой - под тридцать. И младшенький, лет десяти. Нет, он тому, кому под тридцать, не сын, а брат. Поздний ребенок, за которым я слежу с восторгом.
- Ну и что древляне? - спрашивает младшенький. Отец семейства разделывается с куском арбуза и заказывает второй кофейник кофе, старший брат сидит с непроснувшимся лицом, его жена быстренько съедает завтрак и бежит купаться. Поняв, что отдуваться придется самой, мать семейства пихает отца ногой под столом. Отец подмигивает ей, улыбается и вновь принимается за арбуз.
- Кхм, - говорит мать семейства, поправляя очки, - древляне. А что древляне? Ну, жили в лесу...
- Дрова рубили, - подсказывает отец и, хохотнув, наливает себе кофе.
- И? - не отстает младшенький.
- Илья! - задушевно говорит мать семейства. - Это папа у нас историк, его спроси.
- Папа у вас ест еду и пьёт питьё, папа в отпуске, - говорит отец и отбывает за второй порцией арбуза.
Пауза. Младшенький вертит светловолосой головенкой, смотрит на меня, я показываю ему язык, он дергает плечом, мол, подумаешь, еще тетки какие-то, вот еще, но возвращает мне высунутый язык, как только я вновь на него смотрю. Ничья.
Возвращаются арбуз и отец.
- Древ-ля-не! - напоминает отпрыск.
- Ну да, - говорит мама и смотрит на мужа как солдат на вошь. Муж смотрит на арбуз.
- Жили они жили, - говорит мама, явно сигнализируя отцу "Помоги, я не в теме!", а тот с наслаждением не понимает её намеков. - И хорошо, богато жили...
Муж изумленно приподнимает бровь.
- Ну, не совсем богато, конечно, - поправляется мама, - как же богато заживешь, когда кругом одни...
- Деревья, - внезапно просыпается старший сын.
- Ну да, - соглашается мама расстроенно.
- К тому же они ж не бобры, чтоб деревья грызть, - добавляет отец семейства, похрюкивая в арбузную тарелку.
Мама, понимая, что окружена толстокожими подлецами, решает сделать прорыв в уроке истории, который ей никак не удается провести, и громко и четко говорит:
- А потом пришел к ним князь Игорь!
- С Ольгой, - меланхолично добавляет старший сын.
- С княгиней Ольгой, - упавшим голосом поддерживает мать семейства.
Пауза. Младшенький весь внимание, отец семейства почти лежит лицом в тарелке. Старший сын сохраняет нейтральное лицо, видно, что с трудом.
- Ну? - теребит младший.
- И говорят они древлянам, - тихо продолжает мама, - то есть князь Игорь говорит, один, тогда еще женщинам...
- Запрещалось разговаривать, - подсказывает отец, уже почти рыдая.
- И говорит им, - нарочито не обращая внимания на мужа, продолжает мама, - в общем... Приподнялся в седле, глянул на них строго, по-княжески, и сказал - "Древляне! О, древляне!"...
- Простите меня, что я приехал к вам раньше князя Олега, - вступает старший сын.
- И заплакал, - поддерживает отец.
- А потом древляне его убили, пойду я курить, жду на лежаках, - говорит мать семейства и, быстро поднявшись, уходит с прямой спиной.
Старшие мужчины ржут и утирают слезы, младший, ничего не поняв - "А за что они его убили-то?!".
Отец семейства - "А потому что он все их спрашивал, мол, ну а чего древляне, а что древляне, а как древляне, а почему древляне?!".
Младший смеется, я, отложив ручку, которой записывала диалог, тихо, про себя, ржу.
А потом мы все пошли купаться. И у меня абсолютное ощущение, что это было не со мной и вообще года три назад. А прошло-то всего ничего, пара недель.
И я по-прежнему ничего не знаю про древлян. И про Игоря, которого они, если верить отпускной маме, зачем-то убили.
