Квартиры бывают разные: с видом на море, на горы, на парк и даже с видом на Волгоградский проспект, что в моем случае даже очень неплохо, ведь моим соседям повезло значительно меньше — они каждое утро рассматривают мусорный бак. Но речь сейчас не о них, а о нехорошей квартире, что располагается прямо напротив моей двери. Это сейчас на ней прибит номерок, а сама дверь даже закрывается на ключ, но местные жители помнят те славные времена, когда по ту сторону черного дерматина жили местные алкоголики, которым было очень сложно подняться на 4-й этаж после резко зашкаленного градуса. Таким образом, можно было легко определить, сколько бутылочек смог вместить в себя квартирант: крепость напитка соответствовала количеству пройденных этажей. Нужно ли говорить об этом особенном, ни с чем несравнимым запахе, которым пропитывался каждый житель подъезда по дороге на работу?
Затем в квартире произошли кардинальные изменения: то ли пьяная бабушка зарезала дочку, то ли внук зарезал бабушку, но кто-то из них печально погиб. В квартиру вселилась седьмая вода на киселе в виде двадцатилетнего красавца Андрюши.
Андрюша имел только две страсти в жизни: восточные женщины и запрещенные растения, которые он курил, ел, выращивал, сушил, варил и даже заваривал в чайнике. Бизнес у молодого предпринимателя процветал: к дверке с черным дерматином стекалась вся районная элита. Баклажанные «шестерки» стояли перед подъездом в рядок, готовясь к ночным гонкам по дворам. Излюбленный маршрут: от поликлиники до заправки и обратно. Погубило Андрюшу то, что он предал вегетарианство и перешел на более тяжелые продукты.
Какое-то время в квартире жили обе женщины Андрюши, его отец и легендарная тетя Валя. Высокая блондинка с зелеными тенями и справкой из психдиспансера. В дни обострений тетю Валю можно было встретить в черном обтягивающем платье, в маске, которую она сама себе вырезала из бумаги, и с пасхальным яйцом на шее. Будучи творческой натурой, она развешивала гирлянды по всему подъезду, писала любовные записочки дворникам-чуркам, которые убирали наш двор, и ходила знакомиться с мужчинами к магазину «Дикси». Иногда у тети Вали случались «приступы Самоделкина» — тогда она вполне могла разбудить меня в три часа ночи с просьбой немедленно выдать ей дрель или молоток. Еще тетя Валя любила двигать мебель, а если ее что-то не устраивало в гарнитуре, то она легко могла выбросить ненужную часть прямо с балкона. В общем-то, по сравнению с алкоголиками и наркоманами, тетя Валя была достаточно безобидным и добрым человеком. Однако какое-то время спустя она бесследно исчезла в глубине Кузьминского парка и больше не появлялась.
Месяца через два в эту квартиру вселился табун девиц из союзной республики. Особенно я подружилась с проституткой Яной, которая приходила с утра стрелять сигареты. Она была высокой брюнеткой с большой задней кормой и пушистым накладным шиньоном. Яна была мастер на всякие изречения типа: «Я такая радая, что хоть с работой мне так подфартило, хоть график нормальный, выспаться можно» или «Да, у нас на Сумской стоять не то, что у вас на Волгоградке, у нас хоть архитектура какая-то, хоть какое-то развитие!» Потом она как-то неудачно забеременела и уехала обратно в Харьков.
Сутенера звали Борис. Он был крайне вежлив и аккуратен. Даже починил домофон за свои собственные деньги. Кроме того, он был очень пунктуальный — ровно в 22.00 минивэн ждал у подъезда, и 8–10 раскрашенных барынь, надушившись цветочными запахами, медленно и чинно, друг за другом спускались по лестнице вниз, занимая места согласно своему статусу.
Потом у нас сменился участковый, и с Борисом незамедлительно что-то случилось. Хохлушки в срочном порядке съехали, и вместо них поселилась дама сложноопределенного возраста по имени Зайга. У Зайги был внук-гемофилик, собака пудель и большой телевизор. Вообще, она была довольно странной женщиной: ничем определенным она не занималась, а только все время жаловалась, что у нее больной внук, нет пенсии, а жить она хочет в Японии, потому, что у нее там родственники. Моя сердобольная мама давала ей денег в долг, кормила иногда обедом внука, отдавала старые вещи. Как-то раз Зайга в очередной раз пришла пожаловаться и заодно попросила у нас раскладное кресло на ночь, потому, что к ней якобы приезжали родственники. Утром мы обнаружили, что след соседки и ее больного внука простыл — квартира была открыта и абсолютно пуста. Уехали, наверное, в Японию к родственникам, которые так и не поспали на нашем кресле. Потом оказалось, что мы не очень-то и лохи: кто-то предложил ее внуку игровую приставку на время, кто-то отдал магнитофон, а Дима с верхнего этажа дал в долг крупную сумму якобы на срочное переливание крови.
Теперь в этой квартире поселился некий Владимир. С виду ничего: лет сорок, курит «кэптен блэк». Говорит, что художник, но сейчас работает в рекламном бизнесе. Посмотрим, что это за бизнес такой.
©Анна Векшина
