Впервые я стал рабом в четыре года. Советский тоталитарный режим в лице моего деда, ветерана войны, батрачившего в начале семидесятых на колхозной мельнице, заметил мою тягу к завязыванию шнурков ( я тогда только-только научился это делать и упражнялся в этом процессе, завязывая и развязывая всем моим детсадовским девочкам) и взял меня в рабство на целый день, принуждая меня, четырёхлетнего, завязывать верёвочками колхозные мешки с мукой.
Изнемогая над этим непосильным делом, истекая потом и соплями, проклиная СССР и лично товарища Сталина, я всё-таки получил в конце рабочего дня из рук сатрапа-деда подачку в размере десяти рублей мелочью, кои сразу же и употребил на разврат и антисоветскую пропаганду.
Следующий свой транш проклятая советская власть выделила, когда мне было двенадцать. Вместо обязательной летней практики на школьном огороде отец забрал меня на непосильный рабский труд в «Сельхозтехнику», где я изнывал по четыре часа в день над мытьём подшипников тряпочкой.
За это издевательство над неокрепшей детской психикой я получил восемьдесят рублей за месяц. Честно говоря, было очень стыдно перед гэдээровскми тельманпионирами, которые писали мне в письмах, что отдыхают в построенных советскими оккупантами летних лагерях.
Четыре года после этого я благополучно избегал эксплуатации бесчеловечным режимом, скрываясь в выпускных классах примитивной и тоталитарной советской очччень сррредней школы.
Однако, по исполнению мною шестнадцати пламенных лет проклятый советский строй не преминул меня, как не поступившего в вуз, привлечь по полной программе. И бедный юный Антошка пошёл пахать дорожным рабочим за какие-то сраные сто пятьдесят рублей в месяц. Установленные мною дорожные знаки стоят до сих пор!!! Сам этим летом лично ездил и убедился. Дорога Ивацевичи-Милейки. Все мои знаки заржавели уже, но стоят, как влитые…. Да, сильно меня выдресировал ненавистный тоталитаризм, что я за грёбанные копейки так вмуровал эти столбы…
Следующее моё поступление в вуз, следующий пролёт и работа в доме культуры. О чем я уже писал. Грязь, разврат и непотребство. Замнём, дабы не портить фэйс жертвы Союза, в котором, как известно – не было секса…
Дальше – плотник в колхозе. Вот за что я благодарен ненавистному режиму, что за ежедневный отдых в сосновом лесу, иногда помогая трактору вытягивать спиленные стволы я получал двести в месяц.
Коронное моё рабство – ЖБИ. Завод грёбаных железобетонных изделий. За какие-то смешные двести пятьдесят рублей в месяц я пахал, как папа Карло, посменно, бригадным подрядом, в нечеловеческих условиях бесплатной столовой, спортивного зала, бассейна и молодых лаборанток.
Потом, наконец-то, с третьего раза – институт, тут же - семья и дети. На втором курсе очного иду на завод «Интеграл» учеником литейщика. Ужас…. За каторжную восьмичасовую смену – триста сраных совковых кислых рублей в месяц… Ну, плюс стипендия – пятьдесят. Хоть ты вешайся… Приходилось в общаге фарцевать украденными с завода полупроводниками и термоядерными микросхемами.
К счастью, на этом этапе моё рабство, наконец-то, закончилось и я в полной мере познал совершенство и гармонию рынка. Не, я нормально. Работаю, как и раньше. Предпринимательство, нал-безнал, китайский ширпотреб и отечественная смекалка.
Заработать денег можно при любой власти и общественном строе. Но есть один нюанс… Очень хочется кроме тупо зарабатывания бабла зарабатывать ещё и удовлетворение содеянным. Я стараюсь и убеждаю себя. Иногда получается.
Но того бешеного восторга от качественно забитой в форму плиты перекрытия, который я испытывал в восемнадцать лет, я за эти двадцать пять лет не познал. Я не про детский лепет созидания, я про нормальную рабочую парадигму…
Понимаете, какая странная хрень... Я – работяга по призванию. И мне нравится энто дело – работать руками. Мой сын, которому двадцать три года, подрабатывал летом на стройке за каких-то несчастных сорок долларов в день.
...на следующий год я попрошусь к нему в подсобники…
