Наша историчка внезапно ушла в декрет.
Не совсем внезапно, конечно. Сейчас даже первоклассник знает в деталях, как делают младенцев в капусте.
Прошло вот уже десять минут после звонка, а в аудитории до сих пор не появился педагог.
Вездесущая Люська Фролова, всегда первая узнающая все школьные новости, громким шепотом объявила:
- Хана истории! Коза на сохранение легла!
Класс радостно зашумел. Молодая историчка, свежая выпускница педагогического университета, больше заботилась о своей личной жизни, чем о предмете, который ей нужно было вложить в наши буйные головушки.
Я прикидывал, как с пользой провести свободное время.
Четвертый урок история, пятым-шестым должны быть силовая тренировка и баскетбол..
Если забить на все и отправиться в кино, день мог сложиться на редкость удачно.
Во-первых, на дневных сеансах никого нет, а во-вторых, Марго, мисс Секси нашего класса, в настоящий момент разглядывающая себя в зеркало на последней парте соседнего ряда, благосклонно выслушала мое вчерашнее предложение сходить в кино.
Я представил себе ее походку, покачивающуюся попку, обтянутую узкими джинсами и ухмыльнулся. Наличных денег, выделенных папахеном, должно хватить не только на вип-места, но и …
Мммм… Я зажмурился - пальцы уже чувствовали шелк кожи ее груди.
Но тут приятные мысли были грубо и бесцеремонно прерваны нашей классной. Трубно-жестяным голосом маршала Жукова она объявила:
- Карины Зариповны с сегодняшнего дня не будет. Но вы, дети мои, не расслабляйтесь, любимая всеми вами история остается в расписании, с преподавателем, который доведет вас до экзамена.
- Блин, - не удержался я, - Облом подкрался незаметно.
- Ох, Невский, не о том вы думаете перед выпускными, - ехидно пропела руководительница. - Займитесь историей, Александр. Имеете такую громкую фамилию, но не думаете о прошлом и будущем.
Учительница выплыла из класса, а я разочарованно присвистнул. Кино откладывается на неопределенное время.
Я посмотрел на Марго, она насмешливо скривила губки и показала мне язык. Гадючка.
Мягкий стук входной двери заставил всех повернуться .
Новый учитель истории оказался мужчиной. Высокая угловатая фигура, крючковатый нос, лезвием рассекающий лицо на две асимметричные половины, очки в золотой оправе.
- Будем знакомы, Велимир Львович Завадский, - голос историка был сухим и ломким.
Прозвище, которое мне сразу же пришло на ум, подошло ему идеально, словно гроб по мерке. Вельзевул.
Он сел за стол и внимательно оглядел класс. Я невольно поежился: взгляд, скользнувший по мне мимоходом, ожег почти ощутимо.
- В целях быстрого и близкого знакомства, я предлагаю вам написать нечто вроде краткого эссе, которое не будет оцениваться с точки зрения орфографии и стилистики.
Вам нужно постараться использовать для изложения свои личные ощущения, знания, субъективное представление о реальности.
Тема… Тема звучит примерно так: «В каком историческом периоде времени и какой стране я хотел бы жить».
Класс ошарашенно молчал. Это было что-то новенькое.
Карина Зариповна шла по проторенному пути. Открывала журнал, тыкала наманикюренным пальцем в расчерченные строчки; выбранная жертва уныло бубнила у доски заданный параграф в вольном пересказе.
Иногда это было забавно. Например, когда ответчиком выступал весельчак- затейник Игореха Таранов, собирающийся после школы поступать на факультет журналистики.
Таран мог запорошить любые уши смесью анекдотов, дурацких историй из жизни своих знакомых, сдабривая этот компот вкраплениями из наставлений «дао» или цитат Маркса - смотря по обстоятельствам, что он штудировал на тот момент.
Пересказ его Куликовской битвы я помню до сих пор.
Он изобрел какого-то воеводу Кабана, который крошил врагов направо-налево самурайским мечом. Решающую же роль в битве сыграли марсиане, которые умудрились высадиться в день битвы на Куликовом поле.
Таран сначала осторожничал и придерживался стерильной версии учебника, но потом вошел в раж и понес полную околесицу.
Класс лежал на партах, прикрывая рожи тетрадями, и тихо стонал в пароксизмах сдерживаемого хохота.
На тот момент нашей историчкой была Варвара Степановна. Неплохая старушка, советской еще закалки, напичканная знаниями, как банка шпротами.
Бороться с нами она периодически пыталась, но плохими оценками не гнобила.
Уже к середине монолога Тарана ее сморил тихий полуденный сон, так что она не смогла по достоинству оценить плод его воображения.
За пересказ он получил твердую «четверку». Наверно, если бы он включил тогда в героев Куликовской битвы Бэтмена – было бы «пять».
Антон Кулибин приглушенно хохотнул на задней парте:
- Исторический стриптиз, и как его исполнять.
Историк недовольно дернул бровью. Мы зашуршали тетрадями.
Я призадумался. А действительно, куда бы мне хотелось отправиться, и в качестве кого?
Ледниковый период отметаем. Люблю, когда тепло и людно. А за мамонтами пусть идиоты бегают.
Римская империя?… хммм. Излишества и разложение, конечно, привлекательны.
Но кончили эти извращенцы плохо - порвали их варвары на безделушки.
Древний Египет - к черту. Жара, верблюды, куча невнятных и мерзких зверобогов.
Греция? Как и в Риме – пидор на пидоре, спиной страшно повернуться. Вот откуда ноги растут нынешней евродемократии.
Ацтеки, майя - кровожадные ублюдки. Европа Средних веков - кучи говна на улицах.
Ндааа. Дилемма.
Сзади меня дернули за воротник. Я недовольно обернулся - чего?
Мне передали записку, скатанный в маленький тугой рулончик.
Маргошиным твердым почерком было начертано «ХочЮ в Париж». Ишь, троллит меня, как ребенка.
Я засмеялся и забросил бумажный комок в горшок с пыльным кактусом на окне.
Какие, к дьяволу, размышления о судьбах страны? Мы все класса с третьего уже знали, кто чем будет заниматься в дальнейшем. Элитная школа, никаких посторонних отбросов.
У Антона отец монопольно владел сетью заправок. Полагаю, не нужно никому пояснять, что право продажи энергоресурсов автоматически возносит его обладателя на недосягаемую статусную высоту. Дальнейшая учеба в Итоне, брак с какой-нибудь олигархической особой и далее по протоколу. Энергия и власть.
Таран был сыном дипломата. Факультет журналистики, вдогонку юридическое образование, стажировка где-нибудь в Штатах или Японии.
У Марго мать входила в совет директоров крупного банка. Ее будущее было расписано, как и у всех нас, на жизнь вперед.
Это животным позволительно бездумно греться на солнце под небом эволюции, а человек – звучит гордо, не так ли?
Мое сочинение уместилось на странице. Орфография и стилистика проблем для меня не составляли.
Я положил тетрадку на стол Завадскому, жестом показал, что хочу выйти. Он раскрыл тетрадь с моим творением, скользнул глазами по мелкой буквице, пожал плечами.
Я кинул взгляд на Маргошин стол и показал ей знаком, чтобы она завязывала с историческим реминесценциями. Девушка округлила глаза и постучала по часам.
Дверь класса захлопнулась за мной с оглушительным грохотом, в лицо пахнуло холодом.
Я стоял на улице. Зимней улице, очень зимней для мая месяца.
- Смотри, сука, куда прешь! - меня толкнули в спину. Я обернулся.
Голливуд. Я попал на съемочную площадку. Мне в лицо неприветливо пялился детина ростом под два метра, обросший щетиной, как короткошерстная горилла.
Он был перепоясан оружием, словно новогодняя елка гирляндами. За плечом короткоствольный автомат, за голенищем короткого сапога – рукоятка ножа, под распахнутой джинсовой, с подбивкой мехом, курткой – разгрузочный жилет из матовой ткани с множеством подсумков. Он что, на войну собрался? Мужик фыркнул и бесшумно скрылся за углом ближайшей полуобрушенной панельки.
- Извините, - запоздало ответил я и растерянно огляделся по сторонам. Разруха и запустение. Грязный и мокрый снег на растрескавшемся бетоне, огромные кучи мусора, провода черными удавами цепляются за перекошенные столбы.
Школа стояла за моей спиной - пустое развалившееся здание с зияющими провалами окон. По моему хребту змеей скользнул холодок. Где я? Что за хрень с временем и местом?
Тонкая рубашка и школьный пиджак не спасали от легкого, градусов в десять, морозца.
Срочно нужно было что-то делать, если я не планировал загнуться через неделю от пневмонии. И я рванул на рысях к перекрестку. Тому, который был в моей жизни еще четыре часа назад, когда я шел в школу.
«Каждый человек имеет право на выбор».
Так называлось сочинение парня, который считал, что все блага цивилизации вечны и переходят к человеку по праву рождения. Завадский хмыкнул и пробежал короткий текст по диагонали.
«… Все мы с младенчества наделены способностями и талантами, которые дают право надеяться на определенный уровень жизни.
Я никогда не буду дворником или вахтером, потому что достоин большего. Я не хочу попасть в прошлое, так как любое прошлое сковано государственной машиной, а любое государство порождает рабов, которые зависят от хозяина и подачек, которые он бросает рабу, чтобы тот и с голоду не сдох, но и далеко не убежал. Быть рабом - слишком унизительно, быть властелином – слишком хлопотно.
Я не хочу жить в любой стране, которая, так или иначе, является клеткой для человечества, потому что хочу быть свободным.
Иметь возможность отвечать только за себя и за того, за кого ты имеешь возможность отвечать – идеальная модель будущего, в котором я хотел бы оказаться».
Велимир Львович дочитал последний абзац и задумчиво посмотрел в окно. В стеклах его элегантных очков метались сполохи огня и бились люди, пытаясь проломить тонкую пленку других времен и реальностей.
Парень в белой рубашке и синем форменном пиджаке – крохотная сломанная фигурка - лежал у обрушенного парадного входа здания, бывшего когда-то шикарным элитным магазином. Карманы пиджака деловито обшаривала пара оборванцев – мужчина и женщина в драных зимних пальто и дырявой обуви, обмотанной теплыми шарфами.
Не найдя ничего, кроме мобильного телефона с мертвым черным экраном и ненужных уже никому ключей, мужчина выматерился и пнул тело ногой. Женщина выхватила у него из рук пластиковую коробку и некоторое время нажимала кнопки, все подряд.
Когда на стекле телефона высветилась фотография молодой красивой девушки, хохочущей в объектив, бомжиха озлилась и швырнула аппарат в кирпичную стену, брызнувшую в ответ осколками.
© паласатое
