Я думал, что жизнь моя кончена.
Здравствуйте, меня зовут Максим. Я – пожарный.
Был им.
В детстве мы все мечтали о любимых профессиях. Друг мой Ванька хотел стать космонавтом, Наташка учителем, а Лариса – вы не поверите! – продавцом в киоске (девочка до восьми лет наивно полагала, что конфеты там выдаются бесплатно). Я же видел свое будущее, облаченное в белый халат врача. На то есть несколько веских причин: во-первых, у меня вся семья – доктора. Во-вторых, я люблю людей. Всех. Абсолютно. Богачи, бедняки, мужчины и женщины, старики и дети – они все в первую очередь люди. Я всегда это знал. Я всегда в это верил. И я всегда хотел им помогать.
Но то ли Бог надо мной посмеялся, то ли просто мозгами не вышел – химию, в общем, не потянул. Выпускные экзамены завалил, в медицинский институт не поступил. Даже на платное отделение не взяли. Родители сперва ругались. Потом пытались меня по блату пропихнуть, на что получили моё решительное «нет». Даже не знаю, что мною тогда двигало при отказе: задетая гордость ли, ясная жалость в глазах родителей или осознание того, что своей химической бездарностью я могу погубить не одну жизнь. И снова волна семейного возмущения накрыла с головой. Собрал вещи, черкнул пару строк для мамы, мол, не сердись – я вернусь, и ты мной еще гордиться будешь.
Ушел.
Из города не уехал – некуда. Пожил пару недель у друга, а потом в армию подался. Не буду вдаваться в подробности армейских будней – поначалу было и тяжко, и голодно, и холодно, потом и веселее, и теплее. Вернулся.
Поработал несколько месяцев грузчиком на складе. Там с мужичком подружился – Василем Горынычем – царство ему небесное. Как-то он обмолвился, что сын его на курсы при пожарной части устроился. Черт побери! Мне словно ведро ледяной воды на голову вылили. Почему, почему я раньше об этом не подумал? Ведь такая замечательная профессия – пожарный!
Курсы прошел. Устроился в пожарную часть. Знаете, на многих работах сложно первый месяц: с коллективом подружиться, в темп нужный вписаться, обязанности понять и усвоить. Мне было сложно целый год. После каждого пожара я порывался уволиться – меня выбивало из колеи бессилие перед страшной стихией. Ночами я плохо спал, кричал, просыпался в холодном поту – мне снился огонь, жадно пожирающий человеческие тела и души. Однажды мне приснилась девочка, которую я не смог спасти: она протягивала мне свою обуглившуюся дымящуюся руку и плакала. Крупные слезы катились по черным обожженным щекам. Я упал к ее ногам, обхватил большими руками маленькие детские коленки и плакал вместе с ней. Прости меня, прости, бедная девочка! Я хотел тебе помочь. Я не смог.
Я действительно хотел уйти. Каждый Божий день хотел, независимо от того, был он выходным или рабочим. Но какая-то необъяснимая сила меня держала. А я держался.
Ночью седьмого марта была моя смена. Все мы спали, кроме Сани – он как всегда ошивался у холодильника. Внезапно! – тревога. Мы подскочили, оделись и понеслись на вызов. Горел жилой деревянный двухэтажный дом. И вот, поле боя, огонь, вода, две стихии в борьбе и мы – бойцы. Всех людей эвакуировали. Всех? Черта с два! Женщина, там женщина на первом этаже! Боже мой, это же Лариса! Та самая, которая в детстве мечтала стать продавцом в киоске! Я, не отдавая себе отчета в действиях, бросился в дом. Спас. Но спасся ли?
Помню только вязкий сизый дым передо мной. И во мне.
Я умер?
Открываю глаза и смутно вижу белый потолок с потрескавшейся побелкой. Я жив. Я жив! Врачи ходят, вымученно улыбаются, по плечу хлопают, говорят, что герой. Мать пришла – села возле кровати на табуретку и так горько заплакала, что я отвернулся даже. Друзья из части проведали – пошутили, байки потравили, анекдоты порассказывали. И Лариса пришла. Протянула мне пакет с конфетами и сказала, что это ей в киоске бесплатно дали. А потом попыталась улыбнуться, да не получилось. Расплакалась.
Хватит, Лариса, слезы лить. Да, я больше не смогу работать в пожарной части. Вряд ли я вообще где-нибудь смогу работать. Кому нужен инвалид без ноги? Теперь я ничтожный беспомощный человечишка, не способный и шагу самостоятельно вступить. Я потерян для этого мира. Я сдохну в грязной квартире от голода, меня побьет дворовая шпана или проломят башку в пьяной драке. Я жив, но я умер. Не вижу смысла влачить такое жалкое существование. Я слаб! Я проиграл…
Жизнь моя кончена.
Я был пожарным. Восемь лет назад.
Был. А сейчас я, ковыляя в протезе, иду в магазин мягких игрушек. Хочу купить большого плюшевого медведя, чтобы подарить дочери. Завтра ей исполнится шесть.
Я счастлив. Я жив.
© translit
