Я в Сочи последний раз был еще в прошлом веке. Под занавес. Не спрашивайте зачем. И твердо сказал себе тогда, что этот раз — он точно буквально последний.
Сочи выглядел чем-то вроде заповедника, Советский Союз там, казалось, не вовсе еще пал, но все-таки издыхает. Толпа отдыхающих отчетливо делилась на две неравные части: те, кто не может поехать куда-то еще, поскольку находится в федеральном розыске, и те, кто просто не знает пока, что в мире есть Египет и Турция. Крепкие хлопцы на тонированных девятках подъезжали прямо к пляжу. Все, несмотря на жару, в форме: костюмы «Абидас», кроссовки «Абидас», спортивные сумки «Абидас». Собирали дань с продавцов несвежей снеди, садились в девятки, уезжали.
И каждый — от официантки-красавицы в прибрежной харчевне, до старичка божьего одуванчика, сдающего какие-то сараи приезжим, смотрел на тебя этак оценивающе. Читалось в усталых глазах раздумье: принести этому хаму, посмевшему занятого человека побеспокоить, тарелку с горелым мясом, или все-таки лучше сразу кулаком в переносицу?
Так вот. Теперь в Сочи все по-другому. Своими глазами видел.
***
Олимпиада начинается еще в Москве, в аэропорту. Специальные стойки регистрации (не сказать, чтобы вокруг давка), специальные женщины, чтобы показывать стойки, которые нельзя не заметить, тем, кто умудрился их не заметить, мишки, зайки, леопарды, указатели. В самолете — специально отпечатанное меню. Беззубо улыбается с фотографии хоккеист Овечкин, протягивая пассажирам бутылку колы. Мысль, наверное, в том, что бодрящий напиток не очень для зубов полезен. Ну, я, во всяком случае, так понял. В меню — севрюга, лосось, тарталетка с икрой. Это в эконом-классе. В бизнесе, наверное, печень птицы Гамаюн. Хотя в бизнесе никого нет. Еще и брелок с логотипами Олимпиады и «Аэрофлота» в подарок на память.
В Адлере — картинный казак двухметрового роста на выходе из аэропорта, дальше — подростки в красном, танцуют, кричат «Добро пожаловать!», дарят прибывшим банки все той же колы. Отдельно и восторженно приветствуют явных болельщиков — с флагами, в боевой раскраске.
Солнце бьет в глаза, зеленеют пальмы — горячие, зимние, твои. Под пальмой, щурясь, лежит бродячая собака. Возможно, собака в чине майора, и положена тут специально, чтобы всем показать, что рассказы о поголовном истреблении бездомных животных в Сочи — гнусная антироссийская выдумка. Или это министр культуры Мединский в гриме. Разоблачать мифы о родине — его специальность. Многих книг автор. Но я буду думать, что это просто собака. Ждет сердобольного американского спортсмена, который заберет ее в заокеанский рай. Эвакуация бездомных собак из Сочи — модное сейчас у американских спортсменов занятие.
***
— Пристегивайтесь, — говорит водитель. — Обязательно пристегивайтесь. А то сюда столько президентов всяких понаехало и гоняют, как неродные. Мало ли.
Возле Олимпийского парка — адские толпы у касс, окурки, грязь, неразбериха, загнанные волонтеры с измученными лицами, запах скандала. В общем, то, чего и ждешь априори от сочинской Олимпиады, почитывая скептиков в социальных сетях.
— Пропустите, у нас же дети!
— Вы бы через интернет подали заявку на паспорт болельщика. Проще было бы. Смотрите — у тех, кто через интернет регистрировался, очередь меньше.
Многие, опять же, ожидаемо, просто приехали в Сочи, не задумываясь о дополнительных документах. Теперь страдают. Вообще, странно, что этому удивительному полицейскому изобретению, так называемому паспорту болельщика, как-то мало уделяется внимания в разговорах об Олимпиаде. Все, видимо, считают, что это нормально, когда человек в собственной стране, не судимый, не подозреваемый ни в чем, должен, помимо билетов на соревнования выправлять специальную бумажку, свидетельствующую о благонадежности. В получении которой ему могут отказать без объяснения причин. Знает ли об этом Олимпийский комитет?
Какая-то женщина, немолодая и просто одетая, вскакивает на кусок бетона, отделяющий одну из бесконечных очередей от другой:
— Это же историческое событие! Почему они не могут сделать так, чтобы людям было удобно?!
На самом деле, это ведь один из вечных русских вопросов. Если мы найдем на него ответ, то проснемся в другой стране. Потом, когда-нибудь.
***
Или нет, сразу. Здесь и сейчас. На вход в Олимпийский парк никакой давки, хотя обыскивают даже серьезнее, чем при посадке на самолет в Шереметьево. Просто пропускных пунктов — сотни. Ну, десятки точно. И волонтеры здесь — улыбчивые и вежливые. А дальше, за стеклянными дверями, — вожделенная другая Россия.
Сначала кажется, вокруг — подобие какого-нибудь праздника пива в «Лужниках». Толпы разогретых, кто пивом как раз, но таких немного, а кто — просто радостью, людей. Очереди в ларьки за нехитрой снедью. Очереди в павильоны спонсоров, развлекающих гостей разными хитрыми штуками. «Ауди» катает на машине с горки, у Сбербанка по искусственной ледяной стене ползут вверх альпинисты.
Но нет. Здесь все по-другому. Дело не в том, что вокруг пальмы, и снега ни грамма, и пятнадцать градусов тепла. Даже не в стадионах — красивых, кстати, чего уж там, стадионах. Но люди... Это какие-то другие люди. Как будто, пройдя сквозь стеклянные стены в парк, они стали призраками, как будто привычная озлобленность, характеризующая среднерусскую толпу ненависть к ближнему осталась там, где Олимпиады нет.
Это же вечная тема, которую американцы еще в перестройку придумали и сами своему открытию изумились: русские никогда не улыбаются. И действительно, вы видели когда-нибудь толпу сограждан, и чтобы каждый — с улыбкой? Вы такого не видели. И я не видел до посещения Олимпийского парка в Сочи. Или нет. Или видел, но об этом позже.
Чувство причастности к великому делает русского человека счастливым, добрым и немного расслабленным. Не только волонтеры, но едва ли не все встречные бросаются помогать, объяснять что-то, просто сообразив, что ты здесь — новичок, уловив вопрошающий взгляд.
— Вы курить, что ли, хотите? Здесь не везде можно. Пойдемте, покажу, где можно.
— А это, видите, толпа? Это магазин «Боско». За сувенирами давятся. ГОМ называется. Смешно, да? Главный Олимпийский типа. На самом деле внутри любого стадиона есть ларьки с сувенирами, если что.
Выделяются люди растерянные. Постепенно понимаешь, что это старожилы, которые здесь с начала и до упора. Увешались флагами, забыли, что где-то есть обычная жизнь, зима, снег, родина. Растворились в празднике. Вращают глазами, будто инопланетяне.
И главное — это обычная толпа. Не звезды, не пресловутый креативный класс. Болельщики в причудливых нарядах, любимые фотографами всех стран, скорее редкость. Олимпийские наряды «Боско» тоже не повсеместны.
Много шапок – символов Олимпиады. Дети предпочитают зайку, красавицы — леопарда. Отцы семейств — девятую «Балтику». Мишка почему-то в загоне, но я воздержусь от политических выводов.
***
Хоккейный матч Россия – Словакия. И снова сплошная теплая доброжелательность. Очередь из желающих сфотографироваться со словацкими болельщиками в майках сборной. Ни одного неаккуратного слова, притом что болеть-то все пришли всерьез и ревут «Россия!», не жалея глоток.
Прохожу мимо группы товарищей, попадающих, кажется, во все телетрансляции. Казачьи папахи, что-то вроде мундиров, у каждого на груди здоровенная буква, так, чтобы целиком складывалась надпись «RUSSIA».
— Представляешь, она меня спросила сколько вам платят? — с искренним возмущением говорит один другому. — Нам — платят! НАМ — ПЛАТЯТ!
Матч (довольно скучный, чего уж там, смотри я его по телевизору) ошеломляет. Стадион «Большой» хорош. Зал полон. Ложи блещут. Блестит, то есть, лысина президента РФ на вип-трибуне. Мир ярок, как сельская ярмарка. Исход борьбы почти не важен. Зрелище слишком прекрасно, чтобы думать о результате.
— О, смотри, там еще и Медведев!
— Опять спит?
— Дима, не спи!
— Чего ты грустный, Дима! Все отлично будет, Дима!
Русские люди так добры здесь, что даже Медведева почти готовы любить.
На трибуну прилетает шайба. Достается какой-то китаянке, которая, похоже, вообще на хоккее случайно. В перерыве к счастливице — паломничество. Шайбу гладят, целуют, пытаются купить. Ну, фотографируются, естественно.
Вообще, перерыв интереснее матча. В перерыве люди с флагами, на которых названия городов, кричат друг другу:
— Самара! Мы вас видим!
— Барнаул! Спасибо, что приехали!
— Магадан! О, реально, Магадан! Ма-Га-Дан!
«Путин, лыжи», — просыпается на секунду где-то в темных складках души борец с режимом, но тут же и засыпает.
Все так, как написано на надувных трехцветных стучалках, которые здесь не сложно добыть. «Одна страна, одна команда». Люди просто физически ощущают это единение и сопричастность к чему-то большому.
***
Степень подготовки у болельщиков разная. Не все хорошо представляют даже правила игры.
— Не в ту сторону теперь бьются, — озадаченно замечает юноша, когда команды после перерыва ожидаемо меняются воротами.
Но все одинаково счастливы.
***
Улыбки, всеобщее счастье, ощущение сопричастности к событиям, которые сегодня кажутся невероятно важными, а завтра, возможно, станут бессмысленными... Где-то я уже видел такую толпу приятных и позитивных людей. Конечно, да. Первая Болотная. Извините за сравнение.
Кстати, еще неизвестно, что вышло дороже. Олимпиада или тот московский праздник. С одной стороны — пятьдесят миллиардов, которые, говорят, кто-то у кого-то украл (лично у меня не было пятидесяти миллиардов и не будет уже никогда, а у вас?), с другой — покалеченные жизни, страна, двинувшая в сторону диктатуры, дурацкие законы, изобретаемые ежедневно обезумевшими депутатами...
Нет, но тоже ведь весело было.
***
— Шайбу! Шайбу! — кричат на стадионе, а шайба все не идет в ворота.
— Шойгу! Шойгу! — слышится мне.
Это ведь традиция: когда что-нибудь не получается, зовут Шойгу.
***
На стадионе «Айсберг» — танцы на льду. За моей спиной — канадки. Семь хрупких дев. Сосредоточенно смотрят выступления, со знанием дела комментируют. Пока не появляется канадская пара. Тут я даже оборачиваюсь — не началась ли у них безобразная оргия? Хрупкие девы вопят и стонут так, что перекрывают остальной стадион.
— GO, CANADA, GO!!!
(Хорошо, что у сограждан, видимо, не очень популярна полнометражная версия мультфильма «Южный парк», а то нашли бы что ответить.)
Рядом со мной тоже канадка. В руках флаг с кленовым листом, на щеках — еще один, нарисованный. Обдумываю, как бы ей так объяснить, что канадские болельщики умеют жечь, но тут на лед выходят русские. И соседка моя на чистом нашем, без тени акцента, отчетливо, вслух говорит:
— Порвите, ребята, всех.
***
Олимпийский парк накрывают ночь и теплый, практически летний дождь. Под дождем, шатаясь, движутся крепко выпившие подростки. На флаге — карикатурная почти — надпись «ТАГИЛ».
— Под Европу, на, косят, на. На хоккей, на, без билета, не пролезешь, на. Волонтеру денег даю прокати на своей таратайке. Не берет, на, денег, на. Как, на, у больших, на.
На самом деле — это гордость.
В разговорах знакомых и незнакомых, в Олимпийском парке и в горах — две основные темы.
— Не, а все равно же есть гордость за страну!
— Такое отгрохали. Я ехал, думал, тут все в дырах и штукатурка сыплется. А тут — вон!
Это раз.
— Но столько деньжищ! Вот, наверное, поднялся кое-кто. Чего тут после будет-то? Куда они все это денут?
Это два.
И все-таки первое важнее.
— Не, ну щас-то прикольно, чё.
***
— У меня есть друг, трейдер, зовут Ашот. Он любит Россию и нефть, так вот, он...
— Позвони ему, он, наверное, здесь. Все, кто любят Россию и нефть, сейчас здесь.
***
«Роза-Хутор», набережная горной речки, сплошные отели, бутики и рестораны. Почти не пародия, почти Швейцария, несмотря на неизбежную пошловатость богатого евроремонта. Среди дорогих ресторанов — загон с дешевой едой, самовары, подсолнухи, вывеска, если я теперь не ошибаюсь, «Борщевня». Тут же пекут картошку в мангале, заведение называется по-свойски: «Картофан». Порядок охраняют двое казаков в специально сшитой к Играм аккуратной форме.
— Можно вас сфотографировать?
Они стоят за невысоким забором, отделяющим «Борщевню» от остального мира.
Улыбки до ушей.
— Ну конечно. Нам выйти к вам или так получится?
Даже казаки здесь не копят обиды на мир, не идут что-нибудь закрывать и запрещать, а демонстрируют чудеса вежливости.
Я ведь говорил уже, что это — другая Россия.
Какой-то человек лет шестидесяти, весь в швейцарских флагах (настоящий швейцарец в поддельной Швейцарии, это ли не знак), притулился к моему столику.
— Я думал, что Россия не такая, — говорит он, уродуя английские слова.
Я отвечаю достойно, точно так же, то есть коверкая язык условного противника:
— Она не такая, это правда.
И мы улыбаемся друг другу.
***
Заглядываю ненадолго в твиттер, а там — политическая битва, и Дмитрий Киселев, великий, опять что-то учудил, за что награжден орденом четвертой свежести. Не сразу вспоминаю, кто это — Дмитрий Киселев. Нет здесь никакого Дмитрия Киселева. Путин есть. Путина видел. Безвредный, с народом ликующий, с народом грустящий, и ничем опасным, вопреки своим обыкновениям, не занятый.
А Киселева нет.
***
Биатлонный стадион. Человек в первых рядах на пределе гостеприимства:
— Ну что вы все орете свое «Россия, Россия!». Олимпиада же. Они приехали все к нам. Давайте поддержим. Ю Эс Эй! Ю Эс Эй!
Поддерживать никто не рвется, но диссидента все-таки не бьют.
***
Я много всего еще видел, но здесь остановлюсь, пожалуй. Олимпиада в Сочи дает ответ на вопрос, который маячит за всеми дискуссиями о будущем родины, хоть и не принято его формулировать без оговорок. Возможна ли здесь нормальная жизнь? Можно ли победить не коррупцию там какую-нибудь дурацкую, а настоящие, серьезные проблемы: отсутствие интереса к чужим бедам, равнодушие к ближнему, переходящее в ненависть, неготовность в другом увидеть человека? Великую разобщенность народа, патриоты которого привыкли кичиться общинностью?
Да, можно, и рецепт прост. Нужны деньги. Очень много денег. Невообразимо много денег. И еще — пальмы, пятнадцать градусов тепла и летний дождь в феврале. И еще — общая праздность, и еще — ощущение причастности к великому делу.
Работает. Примерно две недели. Ну, чуть больше. На обнесенных забором территориях, для входа на которые нужны специальный паспорт и дорогой билет. Но работает.
***
Олимпиада кончается в аэропорту. С отъезжающими не церемонятся, масштабный человек на стойке информации на невинный вопрос отвечает так, что сразу вспоминаешь славный Сочи конца прошлого века. На обед в самолете селедка.
В Москве — телевизор. В телевизоре — новости. В новостях — другая страна, другой город, другая толпа и другой огонь. Смотришь на Киев и не веришь, что было это все: Сочи, стадионы, люди, улыбки.
http://slon.ru/russia/davydov_sochi-1059007.xhtml
