— Аккуратнее заноси! Главное не уронить, иначе проблем не оберемся. Миша, левее, левее возьми!.. Руки береги!.. Миша, ну что же ты!
— Ай, ч-черт!
Из коридора в дверной проем заглянул Мефистофель.
— Кто звал меня?..
Миша подставил под тяжелый ящик колено, выдернул кисть, придавленную к косяку, и принялся трясти ею в воздухе.
— Никто, профессор, — сказал Гертц. — Просто Мишка руку придавил. Простите.
— Пустяки, — отмахнулся Мефистофель. — Это что у вас в ящике?
Миша с Гертцем переглянулись.
— Да так, оборудование кое-какое, — не моргнув, соврал Гертц. — Ничего особенного. Не поможете с ящиком?..
Мефистофель приподнял тонкую бровь и расплылся в кривой улыбке.
— Бог в помощь, — сказал он и развернулся. Из коридора послышались его удаляющиеся шаги, а потом донеслось: — Тороплюсь! Некогда!
— Ты что! — зашипел Миша. — А если бы он увидел…
— Спокойно, — кивнул ему Гертц. — Старый Ник еще ни разу в жизни никому не помог. Лучший способ избавиться от него — попросить помощи. Как рука, ничего?.. Потащили!
Они втянули ящик в комнату, и Гертц запер дверь на замок.
— Ну что? Попробуем открыть?
— Что-то я нервничаю, — признался Миша. — А не опасно?
Гертц поморщился.
— Да что там опасного? Подай пассатижи.
Гертц встал коленом на крышку ящика и принялся вытаскивать из нее насквозь проржавевшие гвозди.
— Вот помню, — говорил он, — было дело в Ирландии, года четыре назад. Ездили мы, знаешь, в командировку. Пошли погулять в горы, и провалился наш декан прямо в гнездо лепреконов. Вот тогда было опасно. А здесь… — он с усилием выдернул последний гвоздь, — здесь ничего опасного нет. Помоги-ка!
Они подхватили руками крышку и аккуратно сняли ее с ящика. Ящик доверху был набит сухими стружками, опилками и старой паутиной. Гертц рукой расчистил небольшой участок от стружек, под ними показалась пыльная поверхность гроба. Гертц стер пыль рукавом.
— Прошу! — объявил он. — Знакомься, Миша: спящая царевна.
Миша прильнул к хрустальной крышке гроба, пытаясь разглядеть, что внутри.
— Это ноги, — сказал он.
— А, ну значит, знакомься здесь, — ничуть не смутившись, сказал Гертц и стряхнул на пол стружки с противоположного конца ящика. — Симпатичная?
Миша промолчал. Гертц хлопнул его перепачканной рукой по плечу.
— Не дрейфь, — сказал он. — Все отлично. Давай уберем отсюда весь этот мусор.
Вдвоем они разобрали боковые стенки ящика, потом веником смели стружки и пыль в угол, под стол. Посреди комнаты остался стоять серый от пыли гроб.
— У меня от нее мурашки, — сказал Миша. — Гертц, а ты уверен, что она не мертвая?
Гертц чихнул. Подметать он не умел совсем, обычным веником ему удалось поднять в воздух небольшой самум, и теперь пыль лезла ему в нос.
— Уверен! — сказал он и снова чихнул.
Миша намочил под краном тряпку и протер гроб. Хрусталь имел отчетливо розоватый цвет, сквозь прозрачную крышку были видны очертания женской фигурки, скрестившей руки на груди. Фигурка была одета во что-то пышное и кремовое.
— Внутри пыли нет, — удовлетворенно сказал Гертц, наблюдавший за процедурой. — Это хорошо, значит, герметично упаковано. Хороший знак. Ну что, откупорим?
— Штопор подать? — неловко пошутил Миша. Ему вовсе не хотелось веселиться, просто он сам не знал, как реагировать на ситуацию. До этого момента идея пробудить сказочную спящую царевну казалась ему заманчивой, но сейчас…
— Послушай, — сказал он. — А что, если она и правда, того?.. Не спит, а это самое?.. Четыреста лет не шутка. Даже в летаргическом сне нужно чем-то дышать, а гроб-то закрыт плотно…
Гертц отмахнулся от него.
— Что за пораженчество? — сказал он. — Прекрати сейчас же. Ты же прекрасно знаешь, летаргия тут ни при чем. Это зачарованный сон. Она съела яблоко…
— Да откуда мы знаем? — перебил его Миша. — Может, ее на самом деле просто зарезали, а потом придумали романтичную сказку.
— А она похожа на зарезанную?
Миша бросил взгляд на девушку.
— Ну…
— Вот и я говорю, нечего тут…
Раздался стук в дверь.
— Вот черт! — ругнулся Миша.
— Живо, прячь!
Они проворно сдернули с окна занавеску и накинули ее на гроб, Гертц бросил сверху стопку журналов и еще какой-то хлам со стола. Миша открыл дверь.
— Решил помочь, — с приторной улыбкой сообщил Мефистофель, протискиваясь внутрь.
Гертц отмахнулся.
— Спасибо, профессор, мы уже справились. Не стоит беспокоиться.
Мефистофель быстро шагнул в комнату и наклонился, чтобы откинуть уголок занавески. Миша похолодел.
— Прелестные ножки, — сказал Мефистофель. — С транспортировкой вы, несомненно, справились, а вот что вы будете делать с ней дальше?
Гертц с Мишей переглянулись. Не дождавшись ответа, Мефистофель нервно взмахнул рукой.
— Да бросьте! — сказал он, закатывая глаза. — Можно подумать, трудно было догадаться. Два молодых кандидата наук поздно вечером волокут из подвалов институтского корпуса хрустальный гроб с царевной. В который раз. Спрашивается, зачем?
— В который раз?.. — растерянно пробормотал Миша.
— Mon Diable, — Мефистофель покачал головой и нарочито громко вздохнул. — Неужели вы думаете, что за четыре с лишним столетия вы оказались первыми, кому пришла в голову эта идея? Или может надеялись, что я не узнаю ящик?
Гертц, совершенно пунцовый, смотрел в пол. Миша от стыда с радостью провалился бы под землю, но диффузорное проникновение всегда было его слабым местом, и он боялся застрять на полдороге.
Мефистофель громко хлопнул ладонями и потер их.
— Ну, давайте откроем, — сказал он.
— Что? — хором откликнулись Миша и Гертц.
Мефистофель пожал плечами.
— А что? Мы здесь, она тоже здесь. Почему не попробовать?
— Но… Но… — забормотал Гертц. — Я думал, вы собираетесь нас остановить… Как тех, раньше, ну, кто пробовал до нас…
— Какого черта я должен кого-то останавливать? — удивился Мефистофель. — Я никого не останавливаю. Это интересный эксперимент. Да, до вас многие пытались, но как видите, она все еще спит. Верно?
— Ни у кого не получилось! — догадался Миша. — Ну да, конечно. Царевну разбудит только поцелуй влюбленного принца! Или рыцаря?.. Как там было?
Мефистофель поцокал языком и наклонился, чтобы сдернуть занавеску с гроба полностью. Журналы, которые Гертц водрузил сверху, разлетелись по полу.
— Классику, mon ami, нужно знать, — сказал Мефистофель. — Открывайте.
Сам он уселся в глубокое кресло у стены и принялся наблюдать.
Гертц обошел вокруг гроба, рассматривая позеленевшие бронзовые защелки, которые удерживали хрустальную крышку на месте. Три из них открылись довольно легко — Гертцу пришлось лишь подковырнуть их отверткой, но последняя не сдавалась целых десять минут.
Потом они вдвоем с Мишей взялись за крышку и сняли ее с гроба.
— Voilà, — произнес Мефистофель из своего кресла. — Ну, и кто из вас двоих герой-любовник?
Миша и Гертц не отозвались. Оба глядели на царевну.
Бледное лицо казалось еще белее от того, что было обрамлено черными густыми волосами. Несколько длинных волосинок из прически растрепались и легли на лоб царевны. Миша осторожно убрал их. На белом лбу не было ни единой морщинки.
— Холодная, — прошептал Миша. — Как восковая фигура.
— Давай, — сказал Гертц дрогнувшим голосом. — Я тебе уступаю.
— Почему я? — Миша отодвинулся от гроба. — Это ты все придумал. Я с самого начала не хотел.
— А вот и хотел! — возразил ему Гертц. — Я же видел, как ты на портрет смотрел. Еще тогда решил, что уступлю.
— Да не буду я! — возмутился Миша. — Она же холодная совсем, ты потрогай лоб! Как лягушка! Я тебе говорю, она мертвая!
— Ничего она не мертвая! — зашипел Гертц.
— Она не мертвая, — подтвердил Мефистофель.
— Откуда вам знать? — огрызнулся Миша. — Может, она это… мумифицировалась. Может, ее потому никто и не мог разбудить. Потому что тут нечего будить.
— Хорошо, — сдался Гертц. — Я сам попробую, понял? Но потом не говори, что я не предлагал.
Мефистофель опять шумно хлопнул ладонями и хихикнул.
— Отлично, — сказал он. — Смелее, mon ami. У вас все получится.
Гертц склонился над царевной, немного помедлил, потом остановился. Вынул из кармана платок, тщательно вытер губы и высморкался. Потом снова наклонился и осторожно чмокнул царевну.
— В губы, юноша, в губы, — посоветовал Мефистофель. — В щечку будете свою бабушку целовать. Девушек полагается целовать прямо в губы.
Гертц вздохнул и снова поцеловал царевну, на этот раз — в губы. Потом отстранился и настороженно, почти со страхом, уставился на нее.
Несколько секунд ничего не происходило, и Гертц уже собирался было сказать: «Не вышло», — как вдруг заметил, что веки царевны задрожали.
— М-м-м, — сказала царевна. — М-м-м, отлезьте.
Потом приоткрыла глаза.
— О, — сказала она сонно. — Опять.
— Ц-ц-царевна, — забормотал Гертц. — Я п-прошу прощения…
Царевна повернула голову и заметила Мишу, сидящего по другую сторону гроба.
— Хм, — сказала она. — Сразу двое, как мило. И кто из вас?..
— Ч-что? — не понял Гертц.
— Кто поцеловал?
— Это он, — сказал Миша.
— Да, это он, то есть я, — сознался Гертц.
Царевна неловко приподнялась на локтях и уселась в гробу.
— А, и вы здесь, — приветствовала она Мефистофеля.
Мефистофель сделал вид, что приподнимает несуществующую шляпу.
— Могли бы им сказать, — укоризненно сказала царевна.
— Мог бы, — сказал Мефистофель, — но зачем портить волшебную сказку? Тем более, что они сами прекрасно с этим справились.
— А обо мне вы не подумали? — зло огрызнулась царевна. — Всегда вы так, думаете только о себе. Мужчины!
Она фыркнула. Миша и Гертц бросали непонимающие взгляды то на нее, то на Мефистофеля.
— Ведь я же просила вас в прошлый раз, — продолжала царевна. — Неужели так сложно быть человеком и хоть раз позволить сказке закончиться хорошо?
Мефистофель почесал острую бородку ногтем большого пальца.
— Может и не сложно, — кивнул он. — Не пробовал, честно признаться. Не мой профиль. Я, знаете ли, вообще со сказками дел не имею. Вот эти двое юношей, — он махнул в сторону Гертца с Мишей, — вот они с кафедры мифотворчества и легендоведения. Им и полагается знать, как заканчивать сказки.
Царевна поджала губы.
— Но… Но ведь… — попытался вмешаться Миша. — Я не понимаю, профессор! Она же проснулась! Вы же проснулись, царевна! Разве это не счастливый конец? Я хочу сказать, разве не это было предусмотрено? Вас поцеловали и разбудили…
— Господи боже! — оборвала его царевна. — Эти мужчины со своим эгоцентризмом!.. Века идут, а вы все не меняетесь! Ну где, где это написано, что мне наплевать, кто именно меня разбудит?!
— Что? — не понял Гертц. — То есть как?..
— А вот так, — отрубила царевна. — Терпеть вас не могу. Ваши колючие физиономии, волосатые руки, сальные шуточки! Эта вечная грязь под ногтями, брр!.. Ну почему, почему меня не может хоть раз разбудить какая-нибудь симпатичная девушка?..
Гертц широко раскрыл рот. Миша едва слышно проговорил:
— Так она… Она это самое…
— Вот не надо только ханжества, — сказала царевна. — Можно подумать, это какое-то уродство. Ну, да, мне нравятся девушки. Вам, насколько я понимаю, тоже — так что же вас не устраивает?
Мефистофель трясся от беззвучного смеха. Царевна взяла в руки подушку из гроба и принялась ее взбивать.
— В общем, так, господа, — холодным голосом сказала она. — Сейчас вы закрываете гроб, аккуратненько ставите на место, где взяли, и забываете к нему дорогу. Вам понятно?
— Э-э-э, — замычал Гертц. — Но зачем?.. Я хочу сказать… Вы ведь все равно проснулись… То есть, вы могли бы… Ну, таких девушек, наверное, немало… Я-то не встречал, но вы… Ну, в общем, вы могли бы…
— Найти себе пару сама? — закончила фразу царевна. — Могла бы. Но где тогда сказка?
— А что — сказка? — не понял Миша.
— А то, что я — сказочная царевна, — объяснила царевна. — И сказка должна закончиться так, как полагается. Иначе какая же я сказочная?.. Чтобы все было как надо, меня должен разбудить поцелуй моей настоящей любви. А не первого попавшегося охламона, которому от скуки взбрело в голову поиграть в сказочного принца. Ясно?
— Ясно, — торопливо кивнул Гертц.
— Ясно, — сказал Миша.
— Вот и славно.
Царевна удобно устроилась на подушке, потом пошарила рукой в складках своего платья и достала оттуда надкусанное яблоко, — совсем огрызок, меньше трети от первоначального размера. Несмотря на это, яблоко выглядело еще свежим, только надкусанные места потемнели. Царевна откусила кусочек и спрятала остаток обратно в складки платья.
— Совсем дряблое, — пожаловалась она. — Ник, в следующий раз принесите свежее, будьте добры. Я могу на вас рассчитывать хотя бы в этом?
— Безусловно, — отозвался Мефистофель. — Что за шоу без яблока?
— Мужчины! — фыркнула царевна. Глаза ее уже слипались, но она все-таки успела напоследок выдавить из себя: — Эгоисты до мозга костей! Я пытаюсь устраивать свою личную жизнь, а они даже это превратили в шоу!.. Все, закрывайте.
И уснула.
В молчании Миша и Гертц уложили крышку на гроб и закрыли бронзовые защелки. Мефистофель закурил сигарету и молча следил, как они собирают и сколачивают боковые стенки деревянного ящика, как засыпают гроб сухими стружками, как Гертц выпрямляет молотком гнутые ржавые гвозди и потом остервенело вколачивает их в крышку.
Лишь когда шляпка последнего гвоздя вошла в старые доски, Мефистофель нарушил молчание.
— За дверями стоит тележка, — сказал он. — Можете взять.
— Тележка? — удивился Миша.
Мефистофель пожал плечами.
— Я же не изверг, чтобы заставлять вас тащить ее обратно на руках, — сказал он. — Гроб тяжелый, еще разобьете.
Гертц отложил в сторону молоток и вытер пот со лба.
— Вы расскажете про нас?..
— Кому? Другим профессорам?.. — усмехнулся Мефистофель. — А зачем? Некоторые из них в свое время сами пытались проделать тот же номер.
Гертц потупился.
— По-дурацки получилось, — сказал он. — Хотели сказку довести до счастливого финала…
Мефистофель затушил окурок в стол.
— Есть сказки, mon ami, — назидательно сообщил он, — а есть персонажи сказок. Сказку-то вы, может, и довели до финала. А вот счастливы ли персонажи?
Молодые кандидаты наук молчали.
— Везите ее уже, — сказал Мефистофель. — А потом заходите ко мне на кафедру, я вас буду ждать. Один профессор вчера на спор превратил ведро воды в превосходную мадеру, выпьем по стаканчику, отметим это дело.
— Да чего тут отмечать, — пробурчал Миша.
Мефистофель улыбнулся.
— Всегда есть, что отметить, — сказал он. — Например, сегодня вы узнали много интересного и стали чуть мудрее.
Он встал.
— К примеру, узнали, что сказки не всегда такие, какими кажутся, — добавил он. — Про спящую царевну — моя любимая. Каждый раз смешно.
Гертц и Миша подняли ящик и водрузили на тележку.
— А что же вы не поможете ей, — спросил Гертц. — Раз вы с ней такие приятели? Не очень-то хорошо с вашей стороны.
Мефистофель улыбнулся.
— Может, и нехорошо, — ответил он. — А может и хорошо. В сказке, mon ami, все должно быть честно. Ей нужен не кто попало, а тот — или та — кто ее по-настоящему любит. Пока этот человек не придет к ней самостоятельно…
Он вынул из пачки новую сигарету и прикурил.
— Разбудить-то ее может кто угодно, — добавил он. — А вот сделать ее счастливой… Для этого поцелуя мало.
Миша потянул тележку за ручку, Гертц придерживал ящик сзади, чтобы тот не свалился. Вдвоем они выкатили тележку в коридор. Мефистофель остался стоять, глядя им вслед. Когда они скрылись за поворотом, он почесал бородку большим пальцем и добавил в пустоту:
— Какой вообще толк от поцелуя, если в нем нет настоящей любви?..
http://alex-aka-jj.livejournal.com/160351.html
