Прошлую неделю я провела в Париже, прихатив с собой только телефон, деньги и чистые трусы. Этого набора вполне достаточно для самого романтичного города мира. Накануне вылета, утренний душ и новый крем для депиляции ног довольно болезненно опустили мой настрой "увидеть Париж и умереть" до отметки "Лелик, усе пропало". Крем смывала с ног вместе с кожей и слезами. Успокаивала себя мыслью, что волос на ногах теперь наверно никогда больше не будет и надо бы выложить из багажа платье и чулки. Первое время ходила не сгибая колени, потому что было полное ощущение, что я не в джинсах, а в наждачной бумаге фасона "кровавый слим". Думаю моя походка и стала причиной, по которой меня выдернули из толпы прибывших для детального осмотра.
- Жером, внимание, рейс из Москвы, смотри внимательно на этих русских и ищи самую подозрительную рожу, - говорил напарнику крепкий парень в камуфляже с какой-то крупнокалиберной дурой наперевес.
- Да, Дидье. Вот видишь ту бабу, которая идет как цапля, с перекошенным от боли лицом. Наверняка у нее в жопе гранатомет.
Мальчики, клянусь святой Женевьевой, если бы у меня в жопе был гранатомет, то было бы не так больно.
- Мадам, вы сами собирали свой багаж?
- Сама, а вот джинсы натягивать помогала мне одна мать-перемать, и снять я их не смогу, они прилипли к мясу, лучше сразу расстреляйте.
Военные били наповал мою женскую блядскую сущность своей брутальностью и широкой улыбкой. В обычной ситуации, я бы улыбалась в ответ и блестела глазами, но сейчас я молила об одном - не трогайте ноги.
Вы когда нибудь были в Парижском метро? Тогда вы должны очень любить московское, у которого один минус, миллиард человек на кв.м. Жутковатый подземный парижский лабиринт с его не менее жутковатыми пассажирами поначалу пугает одинокую белую женщину, которая не может быстро бегать и разобраться в логике пересадки с одной линии на другую (парижане кстати тоже не могут разобраться в логике, все таки мы очень похожи). И что это за желтые сталактиты, свисающие с потолка? "О, мадам, это просачиваются подземные воды". Я, принимая во внимание, цвет подземных вод, стараюсь не думать из какой трубы они просачиваются. Я в конце концов в Париже. В Париже! И скоро поднимусь из этих катакомб и влюблюсь в город наверху, я уже почти начала.
Выбраться наверх с первого раза не получилось. Турникет упорно не считывал мой билет. Не успела я смириться с мыслью, что наверно поживу недельку под эскалатором вон с тем толстым бомжом, как здоровенный негр поднял меня на руки и ловко вынес за турникет. Мама, дорогая, за последний час ко мне прикасались уже трое мужчин, а я ведь даже еще не вселилась в квартиру. Я уже почти закончила влюбляться в Париж.
Через 5 минут я была в моей квартире, а еще через 2 секунды я подошла к окну и завизжала: передо мной горела, манила, сияла, кружила голову Эйфелева Башня. Я кинулась к телефону, набрала номер хозяев квартиры и путая английские, французские и русские слова кричала в трубку: "Вы..вы..вы знаете, что у вас из окна видна Эйфелева башня?!"
Мне надо было срочно выйти в город и выпить. К черту ноги.
© nerosse
