Светка - русская. Я - украинец. У нас любовь.
Весьма неполиткорректно по нынешним временам, но любовь - она как прыщ, и на заднице вскочить может.
Света любит кроссфит, мороженое с клубникой, Таиланд, меня и отвязно потрахаться. В последнем она проявляет чудеса изобретательности. Для того чтобы хоть немного понять что такое Светка, можно упомянуть о том, что когда её сумку с игрушками просвечивают в аэропорту, таможенники рыдают и фалломорфируют, понимая что жизнь, в общем-то, прожита зря.
Но подлинной страстью Светки являются ролевые игры. Костюмы, игрушки, тексты и роли, импровизация, доминирование и прочий непотребный анал - вот то что заводит её до состояния а-ля "я щас сосками блузку процарапаю". И вот сегодня, вернувшись домой и застав Светку в строгом деловом костюме, я понимаю что делу быть.
-Давай, - шепчет Светка, покусывая от нетерпения губки - давай сегодня ещё раз.
-Ммммм, - протягиваю я, - не против. А во что? В "Лаврентий Берия и курсистка"?
-Неееет, не то.
-В "Эсмеральда и Квазимодо"?
-Нет, сегодня нет. Другое.
-Чо, в пингвинчиков что ли?..
-Нет. В мою любимую.
-Писечка, любимых у тебя четыре, насколько я помню. Давай конкретнее?..
-Ну в эту, - Светка крепко сжимает ноги и облизывает пухлые губки, - в оккупацию.
Ну что ж, в оккупацию, так в оккупацию.
Прошедший месяц подарил нам немало счастливых моментов. Вдохновившись текущей политической ситуацией, Светка придумала замечательную ролевую игру под названием "Бандеровская оккупация". В ней она - пламенная активистка партии Единая Россия, попавшая в бандеровско-фашистский плен. А я... Ну кем мне остаётся быть. Бандеровец, ясен хуй. По сценарию палач-бандеровец долгое время, с чувством, тактом и обилием увлажняющего геля, пытает активистку. Активистка мужественно терпит пытки и даже самое жестокое насилие не заставляет её назвать ни адресов резиденций Путина, ни фамилий однопартийцев-миллиардеров, ни даже страшной правды о шубохранилище - ничего. Заканчивается всё наигрязнейшей еблей, во время которой Светка поёт российский гимн, а я пытаюсь сбить её с ритма всё нарастающими и усиливающимися фрикциями.
Получив моё согласие, Светка достаёт из под кровати объёмистый чемодан, откуда извлекает верёвку и небольшой российский триколор. Мы приступаем.
...
Светка привязана к стулу и старательно изображает испуг. Я, заложив руки за спину, неторопливо описываю вокруг неё круги.
-Ще не вмерла України і слава, і воля... - затягиваю я и останавливаюсь напротив.
-Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля... - продолжаю, внезапно прерывая пение зловещим смехом. Светка вздрагивает и несколько раз взмахивает триколором, сжатым в правом кулачке.
-Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці, - я добавляю силы в голос, и смотрю на Светку бандеровско-содомитским взглядом.
-Россию не победить! - робко начинает Светка.
Я расстёгиваю две пуговицы на её блузке. Светка тяжело дышит и пытается укусить меня за руку.
Пять минут спустя начинается, собственно, оккупация. Светка отбивается так, словно я и в самом деле собираюсь отрезать ей соски. Квартира сотрясается от криков "врёшь, фашист, не возмёшь", "кто ещё хочет комиссарского тела?", "мочить в сортире!" и истошным "не сметь оккупировать анально!..." Но всё, разумеется, без толку.
...
-Скажи, - Светка тянется и мурлычет как довольная кошка, - все бандеровцы такие как ты?
-Ага, - отвечаю я, - от сала да с чесночком, да с чёрным хлебушком, да с горилочкой - знаешь как нас прёт?
-Ммммм... Не такая уж она и страшная эта оккупация... А как по-бандеровски будет "любовь"?
-Так и будет. Любовь.
-Да? Выходит не такие уж мы разные. Может как-то договоримся?
-Обязательно договоримся, - отвечаю я и прижимаю её к себе так крепко, как только могу.
Обязательно.
