В 2014 году России не стало. Россия сгинула в три месяца.
Только ветер вольно гулял по лесам и степным равнинам, по огромному кладбищу, называвшемуся Русской землей. Там были обгоревшие стены колхозов, пепел на местах селений, кресты и кости у заросших травою дорог, стаи воронов да волчий вой по ночам.
Совсем недавно цветущий, ароматный Крым превратился в сухую безжизненную пустыню, лишь песок неторопливо заметал обезвоженные трупы крымчан и трижды проклятые триколоры в их скрюченных пальцах.
Кое-где еще по улицам городов бродили последние шайки ментов и чекистов, уже пропивших награбленные за четырнадцать лет роскошные часы, золотые печатки, бесполезные телефоны "верту". Всё теперь было выграблено, вычищено на Руси.
Жутко и безмятежно пузырились карельские болота, принявшие в себя миллионы беженцев, пытавшихся хоть как-то прорваться в Финляндию. Спешно выкопанный на границе Украиной ров, был доверху заполнен телами россиян, расстрелянных в спину пограничниками. Никого не выпускала родина из цепких своих объятий.
Опустошена и безлюдна была Россия. Обезумевший от страха и санкций русский народ, не покидая квартир, доедал последних хорьков, лабрадоров и кошек. И смотрел телевизор, где бесноватые ведущие зачитывали приказы, отданные правительством из подземных бункеров, больше похожих на дворцы. "По четным не есть! Вдыхать через раз! Померить всем черепа! Всех ненавидеть!" - брызгая слюной, выкрикивал Киселев новые директивы начальства. Покорно вздыхало население и с ненавистью мерило друг другу черепа.
Вопрос с инакомыслящими был быстро и бесповоротно решён. Отправились на илистое дно Финского залива два философских парохода, четыре дизайнерские баржи и поэтический паром. Не осталось в огромной стране ни одного человека, который бы мог трезво и правдиво сказать о происходящем.
В тот, запомнившийся мне на всю жизнь, день, я сбежал из дома. Сбежал, потому что даже в ничтожные свои семь лет не смог выносить атмосферу злобы, лжи, пропаганды, предательства и подлости, царившие тогда в любой русской квартире. Размазывая слёзы по впалым детским щекам, без цели я шёл по мёртвому городу, изредка заглядывая в салоны гниющих, никому не нужных без бензина автомобилей.
- Стоять, сука! - сзади вдруг раздался окрик. Я обернулся. Ко мне приближались два человека в грязной, настолько изорванной форме, что было не разобрать - милиция это, военные или пожарники. На плечах у них покачивались "калашниковы". Убегать было поздно.
- Ну что, попался, шпиёныш хохляцкий? - визгливо сказал один.
- Хороший сегодня шашлычок из свидомой гниды замастачим, - добавил второй и облизнулся.
- Дяденьки! Я русский! - закричал я отчаянно, - Коля Иванов моя фамилия!!!
- Может ты ещё и дочь офицера? Все русские дома под столом сидят, - сказал визгливый и потянулся к курку.
И тут произошло чудо. На широкий проспект где мы стояли, откуда-то с боковой улочки, величественно и совершенно бесшумно выехал танк песочного цвета. "Абрамс" - опознал я его, вспомнив детскую военную энциклопедию. На башне танка красовался жовто-блакитный трезубец. Послышались два глухих хлопка и мои собеседники бесформенными кулями повалились на асфальт.
Танк остановился около меня и из открывшегося люка, с непередаваемой грацией, выпрыгнул высокий мужчина. Восхищённо разглядывал я его новенький камуфляж с горделивым красно-чёрным шевроном "правий сектор", благородную бороду, снайперскую винтовку и легкомысленную соломенную шляпу.
- Что, хлопчик, испугался? - добродушно сказал мужчина, - Не надо бояться. Великая Россия пропала! Всё страшное уже позади. Теперь не пропадем. Все теперь мы тут станем братьями. Голодный небось?
Мужчина вытащил из кармана пачку печенья в крошках махорки и протянул её мне. Робко взяв угощение, я посмотрел в его пронзительно синие с жёлтым белком глаза и даже детским своим умишком понял: наконец-то на истерзанную мою землю, впервые за много столетий, пришли добро и справедливость.
http://ivan-der-yans.livejournal.com/149885.html?style=mine#cutid1
