В один из моих визитов на Фарерские острова (напомню что это одно из самых любимых мною мест на земле, где я бывал много раз) у меня состоялся весьма любопытный разговор с приятелем Биргиром.
Биргир - двухметровый громила весом в полтора центнера и при этом добрый как и все крупные ребята которым не приходилось драться в школе в силу воистину франкенштейновских габаритов, рассказал историю об одной из своих дочерей.
Для более полного понимания того что такое Фарерские острова, необходим небольшой экскурс. Юридически Фареры - территория Дании, член шенгена. Проживает на Фарерах около сорока восьми тысяч человек, из которых половина живёт в столице - Торшавне, а остальная половина рассеяна по сёлам и хуторам, насчитывающим иногда лишь несколько домов. Живут фарерцы просто, в большинстве своём держат овец, которых собственноручно забивают, свежуют и поедают. Блага цивилизации скрасили жизнь этих людей, но не особо изменили её. Как и пятьсот лет назад, фарерцы охотятся на китов (весьма кровавое зрелище о котором я немало писал), мясо и жир которых используют исключительно для внутреннего потребления.
Так вот, история. В один из будних дней, десятилетняя дочь Биргира привела в школу, на урок местного варианта естествознания, живую овцу. Дети вышли на улицу, где девочка собственноручно убила овцу из специального пневматического пистолета, после чего дети всем классом разделали животное и разобрали мясо и органы, чтобы отнести их домой. К слову: как и в Испании, например, фарерцы овцу едят полностью. Лёгкие, мозги, щёки, глаза - всё идёт в дело.
Зачем девочка это сделала и как вообще такое мог сделать десятилетний ребёнок?.. Сама девочка объяснила это тем, что цивилизация делает человека слабым. И не все дети на Фарерах нынче могут убить и освежевать овцу. Поэтому она решила таким образом помочь тем детям, в семьях которых овец не держат.
Удивительно ли, но в украинских сёлах (где мне довелось провести немалую часть детства) забивать животных мог лишь специально подготовленный человек - колий. Как и в случае с кузнецом, ремесло это часто передавалось от отца к сыну. Колий должен был быть большим профессионалом своего дела, иметь специальный инструментарий для забоя, иным же забой скота (даже собственного) не дозволялся.
Кабан, которого держали практически во всех дворах (а иногда и не по одному) считался кем-то вроде члена семьи. Как правило, у него было собственное имя: "Борька", например. За ним и ухаживали соответственно: помню как бабушка Саша сокрушалась когда у неё на пару дней закончилась мука грубого помола, которую обязательно добавляли в болтушку для свиней: "Ох, Борьку обижаем, ох, плохо!"
Забой кабана считался и праздником, и чем-то вроде священнодействия. Заранее договаривались с колиём, который являлся в определённый день со специальным ножом, предназначенным исключительно для забоя. Кабана волокли во двор, несколько человек его держали, пока колий вгонял в сердце нож. Очень хорошо помню, как нож, остриё которого уже достигло цели, дрожал в руках колия вместе с угасающим сердцем.
Сейчас сложно в это поверить, но всегда на моей памяти колий доставал кружку, подставлял её под открытую рану, наполнял до краёв кровью и тут же выпивал. Но зрелище это никого не шокировало: в то время мне не было и десяти лет, но я до сих пор вспоминаю об этом совершенно спокойно.
После того как кабан издыхал, его накрывали попоной (в украинских сёлах она называлась "рядно"). Звучит диковато, но после этого на попону и ещё тёплую тушу усаживали маленьких детей. Дети должны были сидеть на кабане пока кровь не стечёт. После того как кровь стекала, колий продолжал работу: резал уши и хвост, разделывал тушу. Расчитывались с колиём тем же мясом: обычно он выбирал себе пару хороших кусков мяса и сала.
Тут же распечатывались четвертины с горилкой, готовилась кровяная колбаса, в банки закатывалось солёное сало и домашние колбаски. Праздник продолжался до глубокого вечера.
Жизнь и смерть в сёлах шли рука об руку. Никого не пугали и никого не расстраивали. К смерти сельчане относились почти как буддисты: помер, значит время. Помнится, моя мама была шокирована тем, как после месяца в селе я по просьбе бабушки Саши хватал за ноги курицу и спокойно рубил ей голову топором. И это в восемь-то лет, милый городской мальчик. Она пыталась вести со мной разъяснительные беседы, но аргументы не показались мне убедительными хотя бы потому что им противостоял целый образ жизни, который не казался мне плохим.
К чему я это? Да просто вспомнилось.
© the-fencer
