Однажды лет десять назад мне срочно потребовался паспорт. Все документы я в этот момент удачно потеряла. Пришлось идти на поклон в милицию. В милиции велели обратиться в паспортный стол. Многозначительно добавили: попросите правильно — может, и помогут.
Приготовила я сумму в конверте – и пошла. Сижу в коридоре — а из–за дверей дым коромыслом: вопли, истошный женский крик "пшел–нафиг–отсюдова–ветеран фигов"... Поняла я, что и меня с конвертом запросто пошлют. Вошла с трепетом. Под столом сидели ноги лет сорока все в комариных укусах, снявши босоножки, с натертыми насквозь пальцами. А над столом — торжествующая лет 30 брюнетка с длинными люминесцентными пластмассовыми ногтями.
Я сказала, откашлявшись — мол, нужен паспорт. Срочно. Она спросила: почему срочно? Я говорю: хочу ребеночка на море везти, сумку всю потеряла, загранпаспорт без российского не сделают и т.п.. Тетка мрачно процедила: на чьи деньги на юг везешь? Я кратко, но выразительно пересказала свою жизнь на тот момент.
Тетка почесала в голове ногтями и говорит: да–а, кругом сволочи, а не мужики. Далее поведала историю своих взаимоотношений с сыном–подростком, который, пока ее не было (?), стал наркоманом, тащит все из дома, жизни нет. Говорила она все это со слезами на глазах. А потом вздохнула: вот так сидишь на работе — жрать хочется, и ведь никто не выслушает твой вой... В глазах у тетки стояли слезы. Давать после этого деньги из конверта было решительно невозможно. От растерянности, желая ее утешить, я достала из сумки пластырь, нитки с иголкой и пирожок с яблоком, который несла на работу.
Теткины глаза округлились. А это ЧТО? Отступать было некуда. Я взяла пластырь. Это, говорю, на палец, мизинец на левой ноге у вас натерт. А это – показываю на нитки — для кофты. Она сзади на правом рукаве рваная. Могу, кстати, быстро зашить. А пирожок, говорю, ешьте — вы же голодная.
Это ты с чего решила, прошептала тетка? Потому что вы на ветерана несправедливо кричали, сказала я почти в беспамятстве. Так кричат либо мерзавцы, либо очень голодные и одинокие люди. Почему ты думаешь, что я не мерзавец, спросила тетка. А я ответила: у вас синие глаза и взгляд колючий, как у новорожденного ребенка.
Тут тетка расплакалась. Горько так. Я протянула ей пирожок. Она его засунула в рот. Мрачно процедила: "Иди, — говорит, — быстрей отсюда, не оборачиваясь. Боюсь я, — говорит, — за твою жизнь."
Думаю, все. Не видать мне паспорта. Пошла к двери. А она меж тем в спину мне бросила: "А завтра приедешь — заберешь паспорт. Специальный сделаю тебе, именной. Чтобы ты, дура, была счастливой". При этом тетка плакала.
Ушла я в полном недоумении. Но на следующий день на всякий случай заглянула. Паспортный стол оказался закрытым. И через день — тоже. На третий день я, нервничая, отправилась в милицию. Там творилось что–то странное. Сказали, что паспортистка исчезла. Попросту пропала. Пришлось ради выдачи паспорта вскрывать сейф. Паспорт мой оказался с тремя 777 в конце. Он был выписан вне очереди, с пропуском множества номеров в журнале.
Я поняла, что люминесцентные ногти сделали мне подарок.
Так я с ними жила. Прошло три года. В квартире раздался звонок. Звонили с Петровки. Сообщили, что паспорт мой недействителен, и я должна принести его на проверку в МВД.
Пришла. Два следователя взяли мой паспорт. Сказали, навсегда. Поинтересовалась, в чем дело. Мне объяснили: в период когда я получала документ, в отделении работала ложная паспортистка, зечка, выдававшая пенсионерам поддельные документы, а настоящие сплавлявшая налево.
Рассказывают они мне все это, как тетка триста поддельных паспортов навыписывала, расспрашивая параллельно о тетке (не при помню ли чего интересного) — и вдруг замешательство. Один милиционер – следователь другому говорит: слышь? Этот паспорт — настоящий... Единственный.
Вернули мне паспорт с семерками, а на прощание сказали: а какого у нее глаза были цвета — не помните? И я ответила — как можно это помнить через столько лет? Хотя я знала: они были абсолютно синие...
