Я с опозданием посмотрел программу «Конкурентки Пугачевой»: яркий пример того, что с помощью монтажа и закадрового текста можно вывернуть все сказанное наизнанку. При том что для человека, помнящего 80-е-90-е годы, совершенно очевидна притянутость за уши героинь: ну не были конкурентками Пугачевой ни Анастасия, ни Легкоступова, ни закадровый голос советского кинематографа Анциферова, ни уж тем более Лика Стар. Они просто работали в других жанрах и на другую аудиторию.
Если кто-то и считался в сознании масс конкуренткой Иштар Борисовны в те годы, так это Ротару. Видимо, отсюда и ползут слухи о какой-то их страшной вражде. Хотя я с трудом представляю себе взрослых теток, профессионалов, кумиров миллионов, которые по вечерам лепят куколки соперниц и насылают на семьи друг друга мор и глад. Тяжело- больной Пугачевой и овдовевшей после многих лет борьбы за жизнь мужа Ротару больше нечем заняться конечно же.
Особенно «замечательно» смотрятся нарезки высказываний Пугачевой из интервью с Оттом, которое я отлично помню — потому что Урмас Отт остается для меня золотым стандартом тележурналистики, «держащим» зрителя час без своры соведущих, толпы приглашенных «экспертов», вставных номеров стриптиза и фокусов — исключительно на профессионализме и большой закадровой работе. Искусство монтажа является для нас важнейшим из искусств, кто ж спорит. Но все-таки интервью было о другом.
Подача Пугачевой как божественного санитара эстрады в наскоро сшитой программе могла прокатить только потому, что нашему менталитету свойственна вера в некую великую силу, которая может обласкать, а может и хребтом об асфальт. Рок, фатум, судьба в балахончике. Потому что удобнее списывать провалы на капризное божество, а исчезновение с экранов исполнителя считать актом людоедства — кто же уходит с эстрады добровольно?!
Как выяснилось, исполнительниц не предупредили, для какого именно фарша их снимают — так, программа о ретромузыке. Лика Стар после выхода программы прокомментировала ее короткой матерной фразой, и была совершенно права.
Но самой зацепившей мое внимание деталью стала грудь Лики Стар во фрагменте ее ролика «Пусть пройдет дождь». Откровенно вывалять в грязи всех участниц съемки — и «размыть» соски в клипе, про который даже моя бабушка говорила — «хорошие сиськи, красивая баба, почему б и не показать?»
Я все больше убеждаюсь в том, что наше телевидение… целомудренно. Вернее, дремуче девственно. С отсутствием рефлексии, с формальным представлением об этике. Напоминающее проститутку, которая перед минетом перекрестит и рот, и член.
Не стесняющееся показать шарлатана Малахова и через пять минут застонать о короткой продолжительности жизни россиян. Делающее пошлейшие программы — но, чтобы, ни дай бог, не показать голую задницу. Сюжет о сельской бане — и мужики в парилке в парадных плавках. Сюжет о ксенофобии — и следом Равшан и Джамшуд (странно, что они не стали национальными героями Таджикистана. Наверное, у таджиков нет такого искрометного чувства юмора. Оскорбляются почему-то, смешные такие). Ни одной хорошо сделанной программы о персо-таджикской культуре. Что нам Саади и Хайям, в самом-то деле. Мы все и так знаем, нам Джамшуд напел.
Я не спорю, есть в жанре научпопа дневные программы. Но как они сделаны? Вот Первый канал сообщает urbi et orbi о том, что «танец живота» по-английски именуется «ориентал данс», возник из-за того, что танцовщице под одеяния залетела пчела, и цыганки развлекали им друг друга в гаремах. Это все в контексте выяснения пристойности «танца живота».
Начнем с того, что слово «ориентальный» означает «восточный», и настолько общее название восточных танцев не обозначает именно «танца живота». А продолжим тем, что легенда о пчеле относится к «танцу семи покрывал», а попросту — стриптизу, принципиально иному, действительно не слишком пристойному в ориентальном контексте. А уж по поводу цыганок в гареме, развлекающих друг друга, я просто не знаю, что сказать.
Включив программу в следующий раз, узнаешь еще что-то новенькое. Пусть ведущий не отличает догм ислама от адатов, пусть очередной медийный клоун говорит о прижизненной божьей каре за грехи, крестясь вприсядку, а вице-спикер ставит свечку за возобновление смертной казни. Что вы, это не безграмотность, это «альтернативная концепция».
Единственная программа, хоть как-то сексуально образовывающая телезрителя, — «Секс с Анфисой Чеховой» в очень позднее время. Единственная женщина, отличающаяся от однообразных целлулоидных кукол, мельтешащих на экране — она же. Ибо — борьба за нравственность. То, что нравственность вообще-то находится выше уровня гениталий, остается неведомым ни телезрителям, ни программной дирекции. Как на каждом шагу приговаривал герой «Забытой мелодии для флейты» — «ну, главное — секса в этом нет!». Кто бы мог подумать, что этот гротеск станет реальностью двухтысячных.
Но… на современное телевидение злиться трудно. Потому что последовательный просмотр десятка программ дает четкое представление не столько о программной политике, в которой правая рука не ведает, что делает левая, сколько о менталитете общества, готового жрать накрошенные в миску блестки, низкопробное «мыло», трупы из криминальных хроник с заправкой из малаховской мочи. И молиться Иштар Борисовне, одновременно сплевывая через плечо, крестясь и принося ей Зарубину на заклание.
Телевидение — действительно зеркало нашего общества. И вовсе не «Кривое зеркало».
http://immoralist.f5.ru/post/112701
