Не только Андрейка не любил новые вещи – они отвечали ему полной взаимностью. Причём ответы вещей на прохладное к ним отношение хозяина часто бывали подлыми, неожиданными и до обидного неадекватными. Новые вещи зло и цинично мстили за то, что их не начали прямо вот так, сразу пылко любить. О том, что любовь хозяина надо заслужить, ни одна из них даже не думала!
Кепочка являлась не чем иным, как обязательным дополнением к пытке сандаликами. Сандалики призваны были истязать низ, кепочки – верх тел маленьких Человеков. Специальная сетка (хрен-поймёшь-из-чего) натягивалась на болванку (похоже, на дно трёхлитровой банки её натягивали!) да в таком виде и оставалась на всю свою жизнь. Острые и колючие края не всегда прятались под полоской ткани (оно и понятно: на фабрике тоже план, не до качества), и стоило одеть кепку на голову… Может, великая страна таким образом готовила новых Иисусов, с детства приучая мальчиков к терновому венцу?.. Дополнял конструкцию железобетоннофанерный, огромных размеров, козырёк, обтянутый и проклеенный твёрдой клетчатой тканью. Вариантов расцветки было два – красная и синяя клетка. Для мальчиков и девочек. Вот такая, бля, «бейсболка»!..
Для полноты унижения Андрейке всегда покупали красную. На размер больше, как и сандалики. На вырост. Андрейке, конечно, врали, что это не гестаповская пытка, а забота о том, чтоб ему «головочку не напекло». И без неё не напекало, только волосы к концу лета выгорали, делая Андрейку похожим на одуванчик. А в этой «защитной каске» пацан дважды терял сознание по жаре… Однако и это ничего не меняло. И фуражка (по-бабусиному – «хуяжка») покупалась и пялилась на голову Андрейки раз за разом, с маниакальным упорством и садистским наслаждением.
В этот раз за «хуяжкой» пошли всей толпой. Мама Андрейки, приехавшая на недельку позагорать на речке, её две сестры, посвятившие часть отпуска поездке к Маме, Бабуся… Даже Деду Мишу с собой прихватили. Знать, были у них в планах какие-то свои дела. Пока бабский батальон решал свои проблемы, Дед нашёл столик в тенёчке, где красивая тетенька продавала прохладную (!) газировку. На прилавочке стояла хитрая система, выдававшая углекислый газ. На стойке было несколько стеклянных колбочек с краниками внизу. В колбах были разного вкуса сиропы. Стакан газировки стоил одну копейку, с сиропом – три. Если тётю попросить и дать ей пять копеек, то порция сиропа в стакане удваивалась, что было ещё вкуснее! Деда Миша копеек не жалел. Сначала выпили по стакану простой газировки. Хоть она и пощипывала язык, хоть и шибала пузырьками в нос, выдули залпом. Хорошо! Отдышавшись, стали пробовать все вкусы. Вдумчиво, без спешки, смакуя каждый глоточек. Вкуснее всех оказался «Дюшес». С него и начали следующий круг под названием «Нам – два двойных», им и закончили. Выпить с подоспевшими мамками-тётками-бабками, конечно же, хотелось. Но увы! – не моглось. Животик Андрейки раздулся, при ходьбе смешно булькал, газ выскакивал из носа, из глаз, изо рта… со всех сторон. Им с Дедом было хорошо и весело, и даже предстоящий выбор и покупка кепочки не омрачали жизнь так, как сегодня утром. Да, как оказалось, в магазине и выбора-то особого не было: либо на размер меньше, либо на два больше. Для Андрейки такая бедность ассортимента означала сокращение пыточных процедур на час-другой, хоть и никоим образом не отменяла намеченной покупки…
Ясен пень, купили ту, что больше. Она свободно болталась на голове, тяжеленный козырёк стягивал её то в одну, то в другую сторону…
Чем ближе подходили к дому, тем активнее Андрейка всех поторапливал. Он тянул, и толкал, и просил, и мешал важным взрослым разговорам. Причину такого поведения понимал только Деда Миша, который тоже стал всех поторапливать (из-за Андрейки, у самого-то пузырь был крепкий!). От назойливых наскоков Андрейки отбивались вяло, шевелить ногами никто и не думал. Гуляли типа… Всё всем стало понятно, как только вошли во двор. Андрейка включил форсаж и, зажав конец писюнчика пальцами, полетел, почти не касаясь земли, в сторону туалета типа сортир. Все, кроме деда, громко ржали, а прозорливая, ясновидящая Бабуся орала Анрейке, чтоб снял новую «хуяжку», а то мало ли чё… Какое там! Не до неё было Андрейке!.. Потому как газы от газировки почти все уж повыскакивали, а вот водичка, похоже, увеличилась в объёме многократно, и требовала немедленного выхода, просто рвалась на волю с силой, противостоять которой не было никакой возможности!
Туалет был новенький, всего пару дней назад установленный Дедом. Яма под ним была огромная, метра три-четыре. И запах в туалете стоял пока ещё оструганных досок, а не… Сквозь щелки и дырочки от сучков пробивались солнечные лучики, изнутри сортир весь светился, и солнечные зайчики скакали по стенам. Солнышко каким-то образом освещало даже огромную яму под полом, делая её совсем нестрашной!.. Андрейка влетел в туалет, накинул на петельку добротный крючок… Он успел!.. Писюнчик был очень твёрдый и норовил пустить струю в потолок, приходилось всё время поджимать его рукой вниз. Однако процесс проистекал, принося при этом ни с чем не сравнимое наслаждение и облегчение. Хотелось петь. И Анрейка запел! «Вихли влаздебные венют над нами! Малс, малс впилёооот, лабочий налод!»
Снаружи Бабуся требовала отдать «хуяжку», кричала, чтоб все полы там не зассал, чтоб хуёчиком в дырку целился... Зря она это. Про прицел. Андрейка наклонил голову, дабы убедиться в точности снайперского попадания весёлой струёй в солнечную дырку. Подлая кепчонка решила, что это самый подходящий для её глупой мести момент. Она, сучка такая, резко крутанула своим дурацким козырьком, в какую-то долю секунды сорвалась с головы и, радостная, полетела на дно ямы… Песня смолкла на половине слова. Время внезапно врезало по тормозам и потекло медленно-медленно… Остановиться Андрейка не мог, «Дюшес» продолжал струячить золотой, в свете солнца искрящейся струйкой. И в этой струе, медленно переворачиваясь и кувыркаясь, всё падала и падала, разбрызгивая капли золота, проклятая «хуяжка». Наконец она, достигнув дна, ляпнулась в то, что там уже было. Струя иссякла – газировка кончилась. Писюн повис тряпочкой. Время разгонялось до своей нормальной скорости.
Осознав весь ужас ситуации, Андрейка, от невозможности что-либо исправить, открыл рот и заорал-заплакал, что было сил. «В яму упал!!!» – крикнула дура-бабка. И все ей поверили! Деду стоило большого труда (делал-то на совесть!) сорвать дверь…
Бабусин порыв «достать, постирать, и пусть носит» Дед пресёк.
Любил он Андрейку, точно любил.
