По второму этажу фаст-фуда носится парочка девочек-близняшек лет шести с криками "Ты голя!", "Та тетенька голя!", - укрываясь за посетителями и даже не стесняясь хватать их за руки, чтобы спрятаться, как под крылом. Сегодня тут семейный день, многие тоже с детьми, потому терпят все эти "голя" снисходительно - у самих еще вчера так носились, а сейчас чинно макают курицу в соус и аккуратно отталкивают подальше нелюбимые овощи, торчащие из риса.
Парочке на проходе достается больше всех - близняшки то и дело вовлекают в игру некрасивую грузную женщину с большими блескучими сережками и кольцом на среднем пальце левой руки из трех переплетеных полосок разного цвета - наверное, это розовое, желтое и белое золото, я видел такое в каком-то глянце, его подарил то ли Джордж Клуни Анджелине Джоли, то ли какой-то баскетболист красотке Шараповой, точно не помню. Женщине лет тридцать пять, хотя меньше сорока не дашь, зато ее мужчина, в дорогом пальто, так и не снятом, и шарфике, повязанном как у Шерлока в одноименном сериале с невыговариваемой фамилией актера, смотрится, на зависть мне, моложе своих сорока пяти; он и ест не какой-то сомнительный рисбокс, а всего лишь салат, брезгливо пробуя местный кофе, - спасибо, без добавок, этого еще не хватало, сказал он на кассе, стоя передо мной.
Последние пять минут ест и пьет только он; его спутница молчит, отставив поднос, смотрит на мужчину и, когда ее снова пытаются вовлечь в игру, на близняшек, бездумно что-то снова и снова складывая из помятых салфеток и составляя получившееся рядом с собой на диванчик.
Внезапно мужчина подскакивает, пытаясь оттолкнуть привинченный к полу столик, и кричит ей, шипя то ли от боли в ударенной коленке, то ли от чего-то нутряного, только сейчас проявившегося:
- Ну что?! Что-о-о?!
Она молчит, по-прежнему складывая и перегибая в уголках очередную салфетку.
- Это было общее решение, ясно?! - орет уже он. - Общее! - последнее он выкрикивает торжествующе и даже, кажется, мстительно.
Он резко толкает свой поднос в ее сторону, плеснув недопитым кофе, и быстро уходит, прихрамывая.
Она еще какое-то время сидит, потом тяжело, не по возрасту, поднимается, надевает потертый пуховик, тщательно застегивает все крючки и петельки, нагибается к диванчику - и выставляет на стол рядом со своим подносом трех журавликов из салфеток, как из песни в детстве про девочку и тысячу таких птичек, - я всегда плакал на этой песне.
Когда она уходит, журавликов обнаруживают близняшки и хотят забрать их с собой, но мама говорит, что не нужно брать чужое, она научит их делать самих, это такая японская игра - складывать фигурки из бумаги, называется оригами.
Скоро и близняшки уходят, оглядываясь на столик с журавликами. Они бы, кажется, взяли этих японских птичек домой, но нельзя, надо слушаться маму.
Журавлики так и стоят на столе до сих пор, их пока никто не унес - сегодня уборщики не успевают с уборкой.
Сегодня семейный день.
http://serafimm.livejournal.com/1132270.html
